Глубже - Родерик Гордон

— Уилл, — вдруг позвала Эллиот, нарушив ход его мыслей. Она уже не смотрела на тела, а бросала взгляды в оба конца туннеля, словно все ее органы чувств были напряжены до предела.

— Что там? — спросил Уилл.

— Прячься! — произнесла девушка сдавленным шепотом.

И ничего больше. Уилл посмотрел на Эллиот, не понимая, что ему делать. Она стояла у последнего из трупов вероотступников на противоположной стороне туннеля. Эллиот двигалась так легко и быстро, что Уилл с трудом успевал следить за ней через свой аппарат. Она нашла углубление в земле, маленькую ямку, и, прикрыв винтовку своим телом, проворно свернулась там лицом вниз. И оказалась полностью скрыта от посторонних глаз.

Уилл быстро оглянулся вокруг, отчаянно ища похожую ямку в полу туннеля. Но ни одной не нашел. Куда ему было идти? Нужно срочно спрятаться. Но где? Он бросался то туда, то обратно, скользнув за ряд трупов копролитов на своей стороне туннеля. Никакого толку! Земля была совершенно ровной — и даже чуть приподнималась по направлению к стене.

Раздался звук, от которого мальчик замер на месте.

Собачий лай.

Ищейка!

Уилл не мог сказать, откуда этот лай доносится.

А он здесь — как на ладони!

Глава 26

Отвратительная ищейка ужасающе хрипела и глухо ворчала, натягивая поводок. Ее вел один из четырех патрульных, прохаживающихся по туннелю. Ему с трудом удавалось сдерживать псину.

Головы стигийцев защищали глухие черные шлемы, а лица скрывались под большими очками, напоминающими глаза стрекоз, и кожаными масками с отверстиями для дыхания. Их плащи до щиколоток были покрыты характерными треугольниками защитной окраски, серовато-коричневого и песочного цвета, а оружие на поясах и в рюкзаках бряцало при каждом шаге. Ясно, что они не на дежурстве, — не скажешь, что кого-то выслеживают.

Подойдя к двум мертвым телам, солдаты остановились; тот, что был с собакой, невнятно шепнул ей какую-то команду. Она, заворчав, тут же уселась и отрывисто, злобно рыкнула еще пару раз, втянув омерзительный запах разлагающихся трупов. Из пасти свесилась ниточка клейкой слюны, словно у нее вдруг проснулся аппетит.

Голоса патрульных звучали гнусаво и грубо, а из отрывистых слов по большей части ничего нельзя было разобрать. Потом один хрипло, злобно загоготал, остальные подхватили, будто стая гиен-переростков. Они явно насмехались над жертвами.

Уилл старался не дышать не столько из-за заполнявшей ноздри отвратительной вони, сколько из-за парализовавшего мальчика страха — вдруг его услышат?

При приближении стигийцев он кинулся к единственному подобию укрытия.

Уилл прижался к одному из столбов, прямо за мертвым копролитом. Ослепленный паникой, подпрыгнул и резким движением просунул руку в зазор между телом копролита и шершавой древесиной столба. Нога, ища опору, заскользила вниз — пока носок ботинка не уперся в острие большого гвоздя. К счастью, тот торчал из столба на несколько сантиметров, что давало возможность кое-как удержаться.

Но один-единственный гвоздь не мог выдержать вес всего тела — пока патрульные не подошли, надо было найти за что зацепиться левой рукой. Отчаянно перебирая пальцами, Уилл попал рукой в прореху защитного костюма копролита, прямо возле лопатки мертвеца. Втиснув кисть под плотную прорезиненную ткань, он почувствовал, как пальцы коснулись чего-то мягкого и влажного. Бесформенная масса подалась под резким движением руки. Пальцы погрузились в разлагающуюся плоть копролита. С ужасом осознав, что делает, Уилл в то же время понимал, что на поиски иной опоры нет времени. «Не думай! Не думай об этом!» — пронеслось в голове.

Но запах от мертвого тела становился все сильнее — словно Уилла с размаху стукнули по черепу.

«О боже!»

Если вонь и до этого была страшной, то теперь она стала просто невыносимой. Через расширившуюся прореху в резиновом костюме в два сантиметра толщиной ядовитые газы вырвались наружу. Зловоние усилилось. Уиллу хотелось спрыгнуть на землю и убежать — больше терпеть не было сил. От теплого гниющего мяса шел омерзительный смрад. Просто кошмар!

Мальчик понял, что его сейчас вырвет. Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и быстро сглотнул, пытаясь подавить позыв. Никак нельзя позволить себе слабину или выскользнуть из укрытия. Допусти он подобное — в руках патрульных ему уготовано самое жуткое наказание. Нужно оставаться на месте, как бы ни было тяжело. Воспоминание о нападении ищейки в Вечном городе еще слишком свежо — только не снова, не в этот раз!

Крепко зажмурившись, Уилл отчаянно пытался сосредоточить все свое внимание на действиях солдат. Прислушиваясь к ним, желал только одного — чтобы те продолжали идти. Вот они заговорили по-стигийски, переходя порой на английский. Мальчик улавливал лишь отдельные слова. Похоже, к ним присоединились и другие патрульные, но все вместе звучало столь же странно.

— …следующая операция…

— …нейтрализовать…

Затем после паузы, когда доносилось только фырканье ищейки, обнюхивавшей землю:

— …взять мятежников в плен…

— …мать…

— …поспособствуем…

От напряжения болели руки и, что хуже всего, нога, застывшая в крайне неудобном положении, начала дрожать. Уилл попытался унять дрожь и оцепенел, поняв, что нога сползает с выступающего гвоздя.

Что уж теперь — с этим он все равно ничего не мог поделать. Пот струился по вискам, а Уилл все пытался отвлечься, прислушиваясь к голосам солдат.

— …прочесать…

— …тщательные поиски…

Мальчик не смел открыть глаза, молясь, чтобы его не заметили за раздувшимся телом, но не мог знать, хорошо ли он спрятался. Если хоть один стигиец заметит руку или ногу — игра окончена. На секунду Уилл вспомнил об Эллиот, лежащей в ямке по другую сторону от него.

И тут началось. Ногу сковала жуткая боль. Бедро и голень сводило в судороге, словно кто-то железной хваткой безжалостно сминал каждую мышцу, все разом. Но гвоздь — единственную опору — терять нельзя. Уилл жаждал хоть немного подтянуться на руках, но боялся.

Ногу опять пронзила судорога — словно она жила отдельной жизнью. Пытаясь совладать с непроизвольными движениями, мальчик полностью сосредоточился на ней, настолько, что на несколько секунд забыл обо всем — о запахе, отрывистых фразах патрульных и об ищейке, что была так близко. А боль и дрожь все нарастали. Больше терпеть нет сил. Придется что-то делать.

«О господи!»

Он напряг руки и чуть-чуть подтянулся. Стоило чуть облегчить нагрузку на ногу, и Уилл сразу же почувствовал облегчение, но столб от его движения немного качнулся. Внезапно мальчик понял, что солдаты замолкли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});