Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

Кровь отхлынула от лица Мурило. Меч выскользнул из его внезапно ослабевших пальцев и со звоном упал на полированный пол. Страшный крик вырвался из его груди. Глухой стук падающего тела последовал за криком. И снова тишина воцарилась в доме Багряного Жреца.

II

Вскоре после того, как Мурило покинул тюрьму, в которую заключили Конана, Атикус принес узнику блюдо с едой, в том числе гигантскую бычью ляжку, и кувшин пива. Конан припал к ним с жадностью изголодавшегося, а Атикус отправился в последний обход по подземелью, желая убедиться, что все в порядке и никто не сможет увидеть заключенного во время побега. Пока он был занят этим делом, в тюрьме появился отряд стражников, который арестовал его. Мурило заблуждался, когда полагал, что этот арест стал следствием раскрытия плана побега. Он вообще не имел с побегом Конана никакой связи. Атикус оказался несколько небрежен в своих связях с «дном» общества, и его невнимательность принесла столь плачевные плоды.

Его место занял другой стражник, немного туповатый, но надежный человек, который никогда бы ни на шаг не отклонился со стези добродетели и выполнения своего долга. Он не обладал хорошо развитым воображением, зато был глубоко убежден в важности своей работы.

Когда Атикуса увели, новый стражник из чисто рутинных соображений сделал еще один обход подземелья. Когда он проходил мимо камеры Конана, его чувство справедливости было возмущено тем обстоятельством, что заключенный сидит в тюрьме, освобожденный от цепей, и с огромным удовольствием вгрызается в большую, хорошо прожаренную бычью ляжку. Стражник настолько разгневался, что сделал серьезную ошибку, войдя в камеру, не потрудившись сначала позвать с собой воинов из других частей тюрьмы или по меньшей мере не поставив их в известность. Это была его первая ошибка в несении служебного долга и вместе с тем последняя. Конан ударил его обглоданным мослом по голове, забрал у него нож и ключи и без излишней спешки пустился в путь. Как упоминал Мурило, здесь по ночам на часах стоял только один стражник. Киммериец покинул здание тюрьмы с помощью ключа, похищенного им, и оказался на улице. Все происходило так, как намеревался устроить Мурило, так, словно его план претворялся в жизнь без всяких помех.

Свои последующие шаги Конан обдумывал в тени тюремных стен. Ему пришло в голову, что он ничем не обязан Мурило, поскольку освободился самостоятельно. С другой стороны, именно юный аристократ самолично снял с него цепи и позаботился о хорошей кормежке. Без его участия побег бы не состоялся. Так что в конце концов киммериец пришел к выводу, что все же обязан Мурило, а поскольку Конан был человеком, не привыкшим оставаться в долгу, то решил сдержать данное молодому аристократу обещание. Но сначала ему нужно было позаботиться об одном личном деле.

Он сбросил драную куртку и в одной лишь набедренной повязке скользнул в ночь. Нож, который он забрал у стражника, был смертоносным оружием с широким обоюдоострым клинком примерно в девятнадцать дюймов длиной. По переулкам и темным площадям крался Конан, пока не добрался до Лабиринта. По его кривым переулочкам он шел с уверенностью старожила. Это был настоящий клубок темных улиц, грязных задних дворов, жутких лазеек и нор, полных таинственных звуков и разнообразных запахов. Улицы здесь не мостили, отбросы, нечистоты, жидкая грязь смешивались самым тошнотворным образом. Канав тоже не было, отходы и грязь просто выбрасывали из окон и дверей или сваливали в смердящие кучи. Если при ходьбе не соблюдать осторожность, то очень легко может получиться так, что вы поскользнетесь и по колено увязнете в вонючей куче или утонете в луже жидкого дерьма, которая по своим размерам не уступает небольшому пруду. И обычным делом было споткнуться о труп с перерезанной глоткой или разбитым вдребезги черепом. Добропорядочные граждане имели достаточные основания обходить Лабиринт стороной.

Никем не замеченный, Конан добрался до цели своего путешествия как раз в тот момент, когда личность, ради которой он и явился, выходила на улицу. Киммериец быстро спрятался в близлежащем дворе и увидел, как девица – та, что выдала его страже, – выпроваживает нового возлюбленного из своей комнатки на первом этаже. Дверь закрылась. Молодой негодяй ощупью нашел скрипящую лестницу. Он был полностью погружен в свои мысли, которые, как и у большинства обитателей Лабиринта, были заняты вопросами незаконного присвоения чужого добра. Посреди лестницы он резко остановился, и волосы шевельнулись у него на голове. Кто-то огромный, со сверкающими глазами, скорчился в темноте на лестнице немного ниже его. Глухое рычание было последним, что он услышал в своей жизни, когда это чудовище бросилось на него, и почти мгновенно острый клинок оборвал его жизнь. Человек испустил сдавленный крик и бессильно скатился вниз по ступенькам.

Варвар поднялся над ним, как призрак. Его глаза горели во мраке. Он знал, что крик и звук падения тела были услышаны, но жители Лабиринта из соображений собственной безопасности давно уже взяли себе в привычку не проявлять внимания к подобным происшествиям. Позднее кто-нибудь из них наверняка высунет нос и посмотрит, что случилось, но совершенно ясно, что это произойдет не сейчас.

Конан поднялся по лестнице и остановился перед дверью, которую так хорошо знал. Девица была заперта изнутри, но он просунул клинок между дверью и косяком и сорвал щеколду. Он вошел, прикрыл за собой дверь и встал перед девицей, которая предала его.

Она сидела на разоренной постели, скрестив ноги. На ней была тонкая ночная сорочка. Девица смертельно побледнела и уставилась на него, как на привидение. Она слышала крик на лестнице и заметила окровавленный нож в руке варвара. Но она была слишком перепугана мыслью о собственной участи, чтобы найти время оплакивать кровавый жребий своего возлюбленного. Она стала умолять оставить ей жизнь, почти ничего не соображая от страха. Конан молчал. Он стоял перед ней с горящими глазами и водил большим пальцем по острию своего кинжала.

Наконец, когда она прижалась к стене и в отчаянии хрипло попросила пощады, он схватил ее грязной рукой за белокурые локоны и сорвал с кровати. Он сунул кинжал обратно в ножны, зажал свою бьющуюся пленницу под мышкой и выскочил в окно. Как в большинстве домов такого рода, на высоте окна каждый этаж был опоясан карнизом. Если бы кто-нибудь оказался сейчас поблизости, его удивленному взору предстал бы человек, который осторожно пробирается по узкому карнизу первого этажа по наружной стене с отчаянно отбивающейся полуголой девкой под мышкой. Но даже этот возможный наблюдатель был бы ошеломлен не больше, чем сама девица.

Когда они добрались до места, Конан остановился и свободной рукой взялся за стену. В доме неожиданно поднялся крик. Следовательно, труп обнаружен. Пленница Конана ныла, скулила, вертелась и надоела ему еще больше. Киммериец посмотрел вниз, на грязь и нечистоты, прислушался к шуму в доме и к жалобам и мольбам девицы, а затем с большой меткостью уронил ее прямо в выгребную яму. С довольной ухмылкой Конан наблюдал за ее отчаянными попытками выбраться наружу и наслаждался ее ядовитой бранью и угрозами. Он расхохотался и смеялся до тех пор, пока возросший шум в доме не напомнил ему о том, что пора уже идти убивать Набонидуса.

III

Мурило очнулся от громкого звона металла. Он застонал и, совершенно растерянный, сел. Вокруг царила совершеннейшая тишина и мрак. В какой-то миг он испугался, ему показалось, он ослеп. Но потом он вспомнил о произошедшем, и мороз прошел у него по коже. Он осторожно ощупал близлежащее пространство и установил, что лежит он на полу, сложенном ровно подогнанными каменными плитами; дальнейшие исследования показали, что стены построены таким же образом. Мурило поднялся и прислонился к стене, в отчаянии пытаясь сообразить, где же он может находиться. В том, что данное помещение сродни тюрьме, не могло быть сомнений, но как долго и где именно он находится – этого он не мог даже предположить. Он смутно припоминал лязг металла и спрашивал себя, была ли это в самом деле железная дверь тюрьмы, которая захлопнулась за его спиной, или же это означало, что палач уже пришел.

При этой мысли он содрогнулся всем телом и быстро двинулся на ощупь вдоль стены, каждый миг ожидая, что сейчас стена закончится, но через некоторое время пришел к выводу, что идет по коридору. Он плотно прижимался к стене, опасаясь люков в полу или других опасностей. И вдруг почувствовал: совсем близко в кромешной темноте кто-то стоит. Мурило абсолютно ничего не видел и не слышал ни одного предательского шороха из мрака, но какое-то шестое чувство предостерегало его. Мурило резко остановился. Волосы на затылке встали дыбом. Он был уверен: нечто живое затаилось рядом с ним в темноте, – настолько же уверен, как в том, что дышит.