Opus 2 - Евгения Сергеевна Сафонова

понять: он-то в голову взял всё. Ещё как.

…«она тебе пригодится»…

Недавние слова Мэта, вторящие этому предсказанию, зловещим эхом прозвучали в ушах – и Еву пробрал холод, никак не связанный с морозом.

– …лиоретта?

Вернувшись мыслями из заснеженного леса в дворцовый зал, убранный цветами и шёлком, Ева сфокусировалась на том, кто сейчас к ней обращался.

– Раз я тут не единственный, кто не заинтересован в десерте, – невозмутимо проговорил Дауд Дэйлион, – хотел пригласить вас подышать свежим воздухом. Духота здесь жуткая.

Она посмотрела на Миракла, сидящего во главе стола – Ева устроилась по его левую руку. Очень хотела посмотреть на Герберта, сидящего по правую, но вовремя вспомнила, что разрешения ей положено спрашивать не у него.

Дождавшись от свежеиспечённого короля лаконичного кивка, приняла руку в чёрной перчатке, что убийца учтиво ей протянул, и прошествовала к выходу.

– Удивлён, что вы согласились, – хмыкнул лиэр Дэйлион, когда они миновали лакеев и дежурных гвардейцев, и Евина юбка зашелестела по розовому мрамору галереи, ведущей к зимнему саду.

– Мы удалились слишком открыто, чтобы это могло вызвать кривотолки, – пояснила Ева, пряча неприязнь за очаровательнейшей из улыбок. – К тому же я не отказалась бы прояснить некоторые моменты.

– К вашим услугам.

– Нет, ваши услуги мне точно не потребуются.

Он лишь посмеялся. Коротко, грубовато – его голос, щекочущий нервы вкрадчивой хрипотцой, всегда звучал грубовато, – но добродушно.

Удивительно добродушно для убийцы.

Оттягивая минуту откровения, Ева смотрела на оконные витражи, расцвечивавшие кремовую стену. В цветном стекле запечатлели картины из жизни великого основателя династии Тибелей, но темнокудрый юноша на витражах, остро напоминавший Мирка, никак не ассоциировался у Евы с тем самым великим Берндеттом, сумевшим призвать саму Смерть. Вернее, самого.

– Совсем мальчишка здесь, – безошибочно угадав её мысли, с отеческой снисходительностью заметил Дэйлион. Скучающим взглядом скользнул по стеклянному рисунку, где крылатого Берндетта осеняло белое сияние, которое Ева узнала даже на витраже. – По магическим меркам в тот день он только из пелёнок вылез. Говорят, на свои тридцать и то не выглядел. А уж если тир Гербеуэрту удастся провернуть своё дельце… В двадцать три для старичков из Ковена ты вообще младенец, пускающий пузыри.

Евины шаги сбились с размеренного ритма, что отбивали по мрамору её невысокие каблучки.

– Какое дельце? – как можно небрежнее спросила она.

– Бросьте, лиоретта. Уж вы-то знаете получше меня. – Убийца не смотрел на неё, но голос его заставил Еву ощутить себя ребёнком, который категорически отрицает свою причастность к пропаже конфет, неловко пряча за спину измазанные шоколадом руки. – Слух в высших кругах гуляет уже с месяц.

Может просто блефовать. Прощупывать почву, подумала Ева, притормаживая напротив очередного витража. Насколько она поняла, подготовка к ритуалу проходила в обстановке строжайшей секретности. Ни Герберт, ни Айрес не собирались афишировать грядущий подвиг – мало ли что могло пойти не так.

– Уэрт не из тех, кто болтает о своих планах, – туманно откликнулась она, не раскрывая карты раньше времени.

– Зато его наставница вполне может. Особенно если это в её интересах.

– Зачем бы это Айрес?

Глядя в окно, по которому разливалось белое сияние хрустальных люстр, Дэйлион заложил руки за спину: Ева свою ладонь отняла уже давно.

– Свернуть назад, пока никто не знает, что ты вообще собирался шагать по этой дорожке, – одно. Свернуть назад, признав перед всеми собственную трусость, – другое. Особенно когда помимо такого таланта боги отвесили тебе такого гонору. – Слова звучали абсолютно равнодушно, без намёка на оскорбление. – Учитывая, что призыв Жнеца был едва ли не последним способом удержать на голове лиоры Тибель падающую корону…

Сучка, без всяких угрызений совести выругалась Ева про себя. Играть на слабостях, прекрасно тебе известных, отрезать все пути отступления, заставлять родного племянника рисковать жизнью, чтобы ты могла усидеть на троне… Любящая тётушка, ничего не скажешь.

Учитывая события последних недель, они с Гербертом давно не поднимали тему ритуала. Ева даже подзабыла о нём, если честно.

А может, просто надеялась, что это Герберт о нём подзабыл.

– Тогда логичнее было бы объявить это во всеуслышание, разве нет?

– Вряд ли наследнику это понравилось бы. Вот украдкой пустить слух, который вполне могла пустить и не она, – другое дело. – Лицо, рубленый профиль которого даже Еве внушал нечто вроде суеверного уважения, чуть повернулось в её сторону. – О ритуале знал кое-кто ещё, кроме королевы и её племянников… Правда, он не особо любил болтать с придворными сплетниками.

Понять, о ком речь, было нетрудно.

…забавно. Кажется, Кейлус говорил, что в бреду Ева приглашала его на танец, и о том, что он не преминет воспользоваться этим на ближайшем балу; и вот он, бал, и будь Кейлус здесь, он наверняка наблюдал бы за их спектаклем из первого ряда с усмешкой, за которой лишь Ева считала бы истинный смысл…

Думать о Кейлусе Еве хотелось ещё меньше, чем о самоубийственной затее Герберта, так что она старательно уставилась на витраж напротив.

– Не припомню в житии Берндетта такого эпизода, – сказала она. На картине, сложенной холодными стекляшками, коленопреклонённый двойник Миракла – в белом, как везде – держал на руках юношу в чёрном.

Судя по общему сходству витража со скорбящей Мадонной Микеланджело и крови, пятнающей мантию основателя династии и одежду незнакомца, объятия были отнюдь не любовными.

– Странно, юные особы его обожают… Ай, да, вы ж в нашей стране чужая. С вашей дрессировкой и забыть немудрено. – Укол Ева решила простить: хотя бы за то, что Дэйлион великодушно повёлся на её неловкий перевод темы. – Это Гансер. Ближайший сподвижник и лучший друг старины Берндетта. Университеты тогда ещё не построили, так что они учились у одного учителя. По старинке.

– Он умер?

– В точку.

– Почему?

– Берндетт убил его.

Ева потрясённо воззрилась на линии, складывавшие печальное лицо Берндетта Тибеля, и облако золотых осколков, обрамлявших лик мёртвого юноши.

Об этом Эльен ей и правда не рассказывал. В Евину «школьную программу» краткая биография Берндетта, конечно, входила, но призрак считал, что период после ритуала куда важнее того, что ему предшествовало.

До этого момента Ева была с ним солидарна.

– Они вроде как вместе работали над ритуалом, – продолжил Дэйлион. – Тем самым. Выводили правильную формулу, подбирали руны, чем там ещё маги занимаются… И они были не одни, им аж семь приятелей помогали. Все в процессе умерли. Или спятили. Сами понимаете, работёнка была почти непосильная, выматывала тело и разум. Вот и Гансер в один прекрасный момент сошёл с ума и набросился на Берндетта, а тот совершенно случайно заколол своего дружка ритуальным кинжалом. – Убийца достал из кармана портсигар. –