Пария - Дэн Абнетт

— Возможно, я сказала им слишком много, — произнесла Элаис Каторз.

— И возможно я накажу тебя за это, — заметило существо, называвшее себя Теке. Его улыбка оставалась неизменной, как свет звезды. — Обожаю смотреть, как у Гло сносит крышу от сознания собственной значимости.

Комнату наполнял сладкий аромат, я решила, что это благоухают лепестки, усеивавшие пол. Запах был сильным и тяжелым, он прямо-таки валил с ног. Юдика снова начал кашлять, на глазах став совсем беспомощным. Статическое потрескивание звучало громче, чем обычно. Я чувствовала, что Юд пытается сделать что-то — возможно, даже напасть на гиганта — но злосчастный кашель полностью расстроил его планы.

Теке глядел на него сверху вниз — его взгляд был исполнен чувства, но улыбка не дрогнула.

— О, — произнес он с неподдельным сочувствием. — Бедняга. Как тебя зовут?

Юдика кашлял так, что не мог ответить.

— Юдика, — произнесла я, стараясь не злить это существо. Впрочем, я не видела в Теке ничего пугающего — кроме, разве что, роста и этой застывшей, тревожащей улыбки.

— Что ж, для несчастного Юдики уже поздно что-то делать, не так ли? — поинтересовался он. — Уже поздно.

— Что вы имеете в виду? — не поняла я.

— О, а ты хороша, — заметил он. — Так же хороша, как этот мальчик. Какие глаза, какие губы. И полное отсутствие души. Какая неприятность, что он пришел в негодность.

— О чем вы говорите? — снова спросила я, на этот раз более настойчиво.

— Как тебя зовут? — спросил он с улыбкой.

— Скажи ему! — быстро потребовала Элаис Каторз. — Ради Трона, скажи ему!

— Я Биквин, — ответила я.

Теке, улыбаясь, приблизился ко мне. Он сделал странный изящный жест левой рукой — и устилавшие пол лепестки поднялись в воздух как стая насекомых, закружились вокруг него и облепили его тело. Во мгновение он оказался облачен в подобие облекающего, как вторая кожа, костюма нежно-розового цвета. Сладкий аромат стал еще сильнее, он наполнил воздух, как некое благоухание святости.

— Известно ли тебе, — начал он, — …что среди многочисленных живых существ, населяющих галактику, человеческая раса — единственный вид, в котором возможно естественное рождение представителей с псионическим нуль-потенциалом?

Он пристально посмотрел на меня.

— Единственный вид, — повторил он. — Только род человеческий способен породить оружие, которому под силу заставить варп умолкнуть.

Я не ответила.

— Ты, Биквин, — продолжал он, — будешь служить Детям, но Юдика не подходит нам. Он прибыл слишком поздно. Король уже изменил его.

Юдика кашлял так сильно, что согнулся и упал на колени. Мамзель Каторз пыталась как-то помочь ему.

— Реннер! — заорала я. — Лукрея! Пожалуйста! Помогите мне с Юдикой. Его надо устроить поудобнее. Помогите вынести его отсюда и принесите воды!

Лайтберн, Лукрея и Шадрейк появились в дверях позади нас, чересчур встревоженные, чтобы рискнуть пройти дальше.

Теке внезапно оказался рядом со мной. Я не успела уследить за его движением — настолько стремительным оно было. Он подхватил Юдику и поднял его с пола — так человек мог бы поднять кошку или младенца.

— Он останется здесь, — произнес Теке. — Даже в таком состоянии он слишком опасен.

— Отпустите его! — закричала я.

Теке не сделал этого, но бросил на меня быстрый взгляд. Его губы продолжали улыбаться, но в глазах не было и следа веселья.

— От чего же несчастному Юдике так худо? — спросил он. — Он ведь был ранен, не так ли?

Одной рукой держа Юдику на весу, другой рукой Теке сорвал с него плащ и рубашку, потом стянул верхнюю часть надетого под ними защитного костюма. И тут мы все увидели рану у него на боку.

Это была не физическая рана. Это было клеймо, длинный рубец, который, казалось пересекал его душу, истинную сущность; он больше походил на трещину в космическом пространстве, чем на повреждение, оставленное в человеческой плоти. Вид этой раны внушал ужас и отвращение. Я не могла понять, какое существо и каким оружием могло оставить такую отметину.

Теке поднял беспомощно болтающегося в воздухе Юдику повыше, чтобы рассмотреть рану во всех подробностях. Он втянул воздух, принюхиваясь. Потом изящно высунул узкий, неестественно-длинный язык и лизнул ее.

— Несущий Слово, — произнес он.

— Они здесь, Улыбчивый, — сообщила Элаис Каторз, ее голос дрожал от возбуждения. — Я только что узнала.

— Здесь? — переспросил Теке, бросив на нее быстрый взгляд. Его улыбка стала еще шире, сверкнули белоснежные зубы. — Этих дешевых ублюдков принесло на Санкур? Я уверен они разнюхивают и ищут, чем бы поживиться. Это — след одного из их клинков. Их прОклятого оружия. Лезвия, покрытого ядовитыми словами этого болтливого пустозвона, которого они называют своим повелителем.

— Прошу вас, отпустите его, — взмолилась я.

Теке взглянул на меня, пожал плечами — мне показалось, что движение было не слишком уверенным, и просто отпустил Юдику. Мой друг рухнул на пол — судя по силе удара, он запросто мог сломать пару костей. Он корчился от боли, не переставая кашлять. Я рванула вперед, но Лайтберн схватил меня в охапку и не пустил.

Теке склонился над лежащим Юдикой и легонько погладил его по волосам.

— Вот как? — произнес он. — Упорствуешь? И что же надо сделать, чтобы избавить тебя от этого? Я думал, от удара оно ослабит хватку. Может, тебя еще пару раз шарахнуть о пол? Ну же. Выйди. Покажись нам.

Юдика задрожал, потом забился в конвульсиях. Внезапно я услышала детский смех — казалось, он доносился сразу отовсюду. Его слышали все. Казалось, призраки, танцуя, порхают вдоль стен комнаты, наполняя старый дом эхом прошлых жизней.

Помещение залил кроваво-красный свет. Он волнами шел от Юдики. Это была пси-проекция, являющая себя.

Это был несомненно Граэль Маджент.

— Ну нет, — заметил Теке с досадой в голосе. — У меня нет времени для всяких последних битв.

Он, не глядя, вытянул правую руку. Одна из золотистых лент, свисавших с подлокотника его трона взмыла в воздух и зазмеилась к нему. Через мгновение она оказалась в его руке и превратилась в узкий длинный клинок, сработанный, казалось, из гравированного золота. Не разгибаясь, он развернул меч острием вниз, как кинжал, и вонзил его в грудь Юдики.

Клинок пригвоздил его к полу. Он был словно бабочка, приколотая булавкой, словно насекомое под стеклом коллекционера. Меч вошел в пол примерно на полметра. Я закричала — полагаю, от нестерпимого ужаса, но моего крика почти не было слышно из-за куда более страшного вопля, наполнившего гостиную. Он был похож на тот, который я слышала в медной библиотеке. Сама вселенная, сама реальность пронзительно вопили от боли. Но это было еще хуже, чем тогда. В материальном мире появился крохотный, как точка разлом, и багряный свет пси-проекции вскипел, ослепительно вспыхнул и рассеялся, как пыль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});