Кровь и Пламя - Максим Вишневенко

ноги, так что он, как двигался, так и упал. В то же время в окно больницы, из которого вёлся огонь, влетел снаряд из гранатомёта, заставив автоматчика замолчать навсегда

Игнат Кондратьевич же в облике гигантской ящерицы успел добраться до остатков забора и перемахнуть через них. В падении подмял под собой незадачливого турка, впившись в него когтями задних лап. Распрямился, увидев слева и справа от себя ещё двоих. Саданул хвостом правого по ногам так, что тот с криком свалился на мостовую, а на левого бросился, в мгновения ока сомкнув свои челюсти на горле.

Рядом завертелся пылевой вихрь, и из него шагнул Али Демир в белых одеждах, в одной руке он сжимал чётки, а в другой — длинный кривой кинжал с костяной рукоятью. Он прыгнул на русскому со спины, нанося удар своим оружием, но тот словно был готов к такому, потому двинул хвостом по ногам турка, отпустил свою жертву и развернулся. Демир от удара кувыркнулся в воздухе и распластался на камнях, выпустив из пальцев чётки. Но быстро подобрался и, сгруппировавшись, бросился на возвышающегося над ним ящера, метя кинжалом в грудь. Русский резким движением схватил челюстями запястье турка, брызнула кровь, пальцы разжались, выпуская оружие. Али попытался впиться свободной рукой в противника, но лишь скользнул по чёрной чешуе, зато Игнат ударил лапой наотмашь, попав когтями по лицу, разжал челюсти, и тело турка полетело к остаткам забора, его кисть же упала на землю. Лицо Демира заливала кровь, стекая на белую дишдашу, он махал обрубком руки и всеми силами старался не кричать от боли.

Куприянов сделал шаг к нему, и сзади заговорили три автомата. Пули врезались в спину огромного двуногого ящера, тот зарычал от боли и резко повернулся к стрелкам. Напружиненно попытался прыгнуть, но пули попали в его грудь и шею, русский повалился на колени, пытаясь дотянуться до противников. Ещё несколько коротких очередей, и он уже растянулся на пыльной мостовой.

Смолкли выстрелы, турки аккуратно приблизились к огромному варану, который уже не двигался, сделали ещё несколько выстрелов в безжизненное тело, которое стало превращаться в человеческое. Дождавшись, пока оборотень примет свою истинную форму, они бросились к своему командиру.

На четверть часа над полем боя во дворе больницы Байрсброна застыла тишина: турки не стреляли, защитники не показывались. Али Демира перевязали, а после он приказал боевикам заходить внутрь здания, уже не опасаясь сопротивления. Его и не было, немцы внутри словно оцепенели от произошедшего.

Боевики пристрелили на входе нескольких мужчин, которые им показались наиболее опасными, тела убирать не стали. Сам же глава банды взял голову Куприянова и зашёл с ней прямо в приёмный покой, где на множестве коек и на полу сидели и лежали раненые. Медики молчаливо застыли над ними, глядя на автоматчиков, наполнивших зал.

— Вот так будет с каждым, кто посмеет противиться! — Али швырнул голову русского на пол, та покатилась к ногам Вольфганга Рейна, который изваянием застыл напротив него.

— Ты за это ответишь, — совершенно спокойно произнёс тот, — Ты не победил.

— Убейте его, — махнул рукой в его сторону турок, один из боевиков вскинул автомат и выстрелил в старика. Из шеи того брызнула кровь, немец рухнул на колени, дети завизжали. Сам же главарь банды, поправив перевязь, на которой покоилась его правая рука, обернулся к своим, — Найдите мракоборцев и русских. Принесите мне их головы.

— Я второй мракоборец Байрсброна, — в углу поднялся грузный мужчина средних лет, сидевшая рядом женщина испуганно посмотрела на него.

— Там была женщина, — презрительно фыркнул Демир, переведя взгляд на то место, откуда немец поднялся. На полу под ним лежала скомканная красная мантия.

— Она вчера уехала в Берлин, я её сменил, — волшебник был непреклонен. В разных углах заревели дети.

Турок щёлкнул пальцами, и автоматчик выстрелил в говорившего. Тот не издав ни звука упал навзничь на больничную койку, на которой лежала пожилая женщина.

— Трус, твой друг хотя бы умер с честью, — Али сплюнул на пол, — Где русские?

— Здесь! — двое автоматчиков встали возле коек с ранеными бойцами Куприянова.

— На улицу их.

— Вы не посмеете! — одна из медиков шагнула к раненым наёмникам, — Они и так ранены. На это ближайший боевик ударил её прикладом, схватил за волосы и потянул за собой через весь зал.

Им путь преградил пожилой немец, но тотчас получил пулю от одного из турок и с хрипом осел на пол. Мужчины в чёрном выволокли раненых из здания. Демир спокойно вышел следом.

Раненых и девушку-медика поставили на колени на крыльце, всех пятерых. Али Демир достал свой изогнутый кинжал и подошёл к первому в шеренге, голову которого подняли, чтобы турок мог взглянуть в лицо пленнику:

— Что, собака, знаешь, что ждёт тебя?

— Пошёл ты, — одними губами прошептал тот.

Глава боевиков ухмыльнулся и попытался перерезал тому горло. Женщина в другом конце шеренги дёрнулась и завопила, но её снова ударили прикладом, а после опять подняли на колени. А вот турок из-за того, что орудовал левой рукой, справился с кинжалом лишь в третьего раза, раздражённо плюнул и только тогда шагнул к следующему пленному. Тот был плох и почти не открывал глаза, так что турок с сожалением покачал головой, посмотрел на свой кинжал и резко ударил им пленника по шее.

Когда на крыльце осталось четыре бездыханных тела, он подошёл к женщине, которая с ненавистью смотрела на него:

— Знаешь, где твоё место, женщина?

— Ты умрёшь, за тобой придут! — прошипела она в ответ, — Будь ты проклят, животное!

— Ты могла бы согреть мою постель, но ты недостойна даже быть взятой на полу в хлеву, — он плюнул на неё и попытался воткнуть кинжал ей в шею, но с левой руки это оказалось неудобно, потому клинок лишь скользнул по её телу. Поддавшись приступу гнева Демир начал бить несчастную кинжалом, пока не превратил шею в кровавые лохмотья, и только после этого вытер оружие об её одежду и обернулся к своим, — Найдите сов, мне нужно отправить послание о нашей победе.

Боевики склонились и ушли, а он остался стоять на крыльце, со ступеней которого стекала кровь. Над Байрсброном стелился чёрный дым, летнее солнце уже вовсю припекало, а где-то наверху было ослепительно голубое высокое небо.

1 — Вильгельм Гауф — немецкий писатель и новеллист начала XIX века, представитель направления бидермейер в литературе, доктор философии и теологии. Литературное наследие В. Гауфа заключается в трёх сборниках сказок,

2 — ЭМИ — генератор радиоволн высокой мощности, приводящих к уничтожению электронного