Проклятие крови - Таня Хафф

Вики попробовала убрать ногу, но сделать это вовремя у нее не получилось. Зашипев от боли, она попыталась схватить противницу за горло.

Ламберт легко уклонилась.

— Ну и ну, кто бы мог подумать! Наглоталась наркоты и схлопотала себе неприятности, так ведь? Слышала-слышала, как надзирательница сказала, что тебя взяли за педофилию. Ты ведь понимаешь, чем это тебе грозит, не так ли, дорогуша? Никто не будет огорчен, если на тебе появится несколько лишних синяков и царапин. На самом деле они на это рассчитывают. Поэтому и поместили тебя к нам. Мы заработали себе хорошую репутацию на таких делах. — Она прислонилась к стене и скрестила руки, почесывая бицепсы. — Я видела твои глаза, когда ты узнала меня. И я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, что как только наркотик перестанет действовать, сможешь дать мне отпор. Задумка весьма неплохая, ведь ты выше меня ростом и тебя научили всяким модным фокусам, но, — Ламберт ухмыльнулась, — у меня есть нечто такое, что тебе и присниться не могло. Натали, встань так, чтобы наша новая подружка смогла тебя увидеть.

При росте пять футов и десять дюймов Вики нечасто сталкивалась с женщинами, на которых ей приходилось смотреть снизу вверх, но именно такой оказалась Натали Уиллис. Эта баба была просто громадиной. Даже ссутулившись, она, должно быть, была выше шести футов, а если бы когда-нибудь выпрямилась, ее рост, скорее всего, превысил бы шесть футов и шесть или семь дюймов. Ореол курчавых светлых волос окружал ее лицо, блеклые голубые глаза были слегка выпучены. Когда-то в прошлом, по крайней мере единожды, ей сломали нос и хрящ сросся неправильно. Изо рта с обвисшими губами вырывалось затрудненное аденоидами дыхание. Арбузообразные груди и живот до предела натягивали арестантскую одежду, создавая впечатление, что их обладательница страдает непомерным ожирением, но Вики почему-то не очень верила, что на самом деле это соответствует действительности.

— Натали — мой верный друг, — промурлыкала Ламберт. — Ведь это правда, Натали?

Та медленно кивнула, уголки губ у нее дернулись кверху, что, как полагала Вики, означало улыбку.

— Натали очень сильна, верно, Натали?

Огромная баба снова кивнула.

— Почему бы тебе не показать нашей новой сожительнице, какая ты сильная, Натали? Подними-ка ее.

Гигантские ручищи с невероятной силой обхватили Вики за плечи и, как казалось, без особого труда приподняли ее над полом.

«Боже правый! Да это просто Дарт Вэйдер — лучший из космических пилотов в „Звездных войнах“ Джорджа Лукаса».

— Очень хорошо, Натали. А теперь встряхни ее как следует.

После нескольких первых секунд Вики показалось, что ее мозги сдвинулись с места и начали сами по себе биться о череп.

— Отпусти ее, Натали.

Пол, как ей показалось, оказался гораздо ниже, чем прежде. Колени больно стукнулись о твердый бетон, и она упала, едва успев подставить руку, чтобы не удариться лицом. Если что-то еще и оставалось у нее в желудке, оно стремительно вырвалось наружу.

— Ты что, посмела здесь наблевать? — брезгливо осведомилась Ламберт, присев на корточки и схватив ее за волосы. — Ты облевала всю мою камеру — и теперь вылижешь все дочиста.

— Черта с два, — говорила Вики еще неразборчиво, но увидела, что до Ламберт основной смысл дошел: ее кулак мелькнул у Вики перед глазами, едва не выдрав клок волос.

— Конечно, наркота перестанет действовать, и тебя выставят отсюда, но не раньше чем после осмотра психиатра. А она появится здесь не раньше чем в среду. Так что нам — тебе и мне с Натали — предстоят два дня сплошных удовольствий.

«Два дня. Я вынесу два дня, чего бы это ни стоило».

Но, лежа на полу, прислушиваясь к тяжелому дыханию Натали, Вики задавалась вопросом, сможет ли она выдержать эти два дня. Дело было не в физическом насилии — если это будет слишком скверно, вмешаются надзирательницы, хоть они и считали ее педофилкой, а утром она уже будет в лучшей форме и сможет, наверное, защитить себя, — дело было в полной безнадежности всей ситуации. Ее сбили с ног и с головой погрузили в эту систему, и системе не захочется признать, что она допустила ошибку. Психиатр вытащит ее из спецотделения, но это будет означать, что она окажется в другой камере, ничем не отличающейся от этой, только в другой части тюрьмы. Слушать ее никто не станет и там, а день суда, скорее всего, не будет назначен еще долго. Мерзавка Ламберт была совершенно права, когда издевательски бросила ей в лицо:

— Кто и какого черта поверит тебе? Коп превратился в подонка; стал насиловать малолеток, стал наркоманом. Даже я пользуюсь здесь большим уважением.

Это было похоже на то, словно наяву всплыл один из худших ее ночных кошмаров.

«Два дня здесь... да, но что я смогу сделать после того, как отсюда выберусь?»

И что с Генри? С Селуччи? Предал ли ее Генри? Удалось ли Кэнтри схватить Селуччи? Неизвестность делала ситуацию совершенно невыносимой.

Глаза женщины наполнились влагой, и она со злостью сморгнула слезы. И тут же нахмурилась. Ей показалось, что она увидела преломленные в слезинках две горящие красные точки. Поверить в это казалось невозможным. Ведь она вообще не могла ничего видеть!

Хотя в камерах стало не намного темнее, после выключения света Вики полностью утратила остатки зрения. Ламберт немедленно осознала это обстоятельство и постаралась воспользоваться им в полной мере. Удивительно, но когда попытки хоть что-то увидеть утратили всякий смысл, Вики обнаружила, что стала острее воспринимать другие ощущения. Информация о звуках и запахах, как и о движениях воздушных потоков по коже, оказалась много полезнее никуда не годящегося зрения, хотя ее тоже было недостаточно для отражения постоянных атак. Натали могла забавляться этими играми всю ночь напролет, но Ламберт вскоре это наскучило, и она приказала великанше улечься в койку.

Натали доставляло удовольствие причинять боль людям — ее сила была единственным, что эта жуткая баба имела, — а у Ламберт аналогичное чувство вызывало зрелище страдающих от боли. Вики молча вздохнула. «Как им повезло, что они нашли друг друга».

Она страстно нуждалась во сне, но не могла и представить, что способна заснуть: слишком сильно ныло от боли все тело, ужин упал в ее желудок камнем, застыв твердым комком где-то в подреберье; казалось, что матрас умышленно впивается в плечи и в бедра, а застарелая вонь камеры, словно прилипшая к слизистой рта и носа, мешала дышать. Но главным образом, Вики считала, что не сможет уснуть из-за того, что отчаянная безысходность не переставала терзать ее сознание.

Наконец изнурение одержало над ней верх, и под звуки ударов пластика по бетону — двумя камерами ниже какая-то женщина, пытаясь освободиться от обернутых войлоком кандалов, размеренно билась о стену хоккейным шлемом, надетым на голову, — ее унесло в небытие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});