Дети Кронарха. Путь Наследника - Артем Буряк

огромный город и не понимаю, почему ты до сих пор меня слушаешь. — спокойно ответил Гро.

— Ты не прав! Зачем приводить подобный пример?! Тебя же вынудили, вывели из себя! Никто не смог бы не обратить внимание на смерть дорогого человека! То есть ты сотни лет терзал себя за то, что покарал виновного? А что нужно было сделать? Простить его, стерпеть? Показать слабость, безразличие, но человечность?!

Вдруг я почувствовал мощную, непреодолимую силу, которая сковала меня со всех сторон и запретила двигаться. Мое тело поднялось в воздух и застыло у нижних веток древнего дуба. Лицо Грогара было спокойным и невозмутимым.

— Когда тебя нарекали, сколько назвали имен? — громко спросил он.

— Что?! Какое это имеет значение?!

— Отвечай на вопрос, а не то я буду окунать тебя в море, пока ты не остынешь и не начнешь вести себя прилично. — буря эмоций в груди перестала нарастать, я понемногу начал осознавать, что вышел из себя.

— Кажется, три.

— Чем сложнее и мощнее магистр, тем больше имен в нем звучит. У меня было два имени. Экзон оказался разрушен. Чего ждать от тебя с тремя именами? — Гро вопросительно посмотрел на меня.

— Ничего. — буркнул я. — Мне уже нечего разрушать, Рогдо разрушил все вместо меня.

— Не говори так, я знаю, тебе тяжело пришлось. Но нужно найти в себе силы и идти дальше. — я начал медленно спускаться вниз. — Ты помог мне освободиться от оков безумия, а я постараюсь помочь тебе не оказаться в них. Со временем ты найдешь свой способ определения хороших и плохих людей, никто не сможет этому обучить. Я все понимаю и не сержусь на тебя. Солнце почти село, досматривай закат и возвращайся, скоро будем выдвигаться.

Я опустился на лавку и сковывающая сила отступила, а Гро быстро удалился в недра горы. Посидев еще немного, я медленно побрел вслед за наставником. Эмоции заглушили любую мыслительную деятельность, так что оставаться здесь дольше не имело никакого смысла.

Сегодня мы решили собраться в большом зале, чтобы подытожить план действий и попрощаться с Фемом. Старик вернулся с вечернего обхода, и Гро вывел на стол карту области, в которой мы начнем действовать.

— Вот здесь множество кочующих племен и семей, — Гро ткнул пальцем в область на карте, где было много лесных участков и прерий. — Они постоянно перемещаются, многие из них не подозревают об опасности и забредают на территорию серокожих. А там орудуют ловцы рабов. Мы примкнем к одному из таких семейств-племен под видом братьев… — Гро поднял на меня глаза:

— Ну, или отца и сына, так, наверное, лучше будет. Потом нас поймают и отведут в один из городов. Нужно хорошо проявить себя, чтобы взяли на арену, а потом попасть в столицу. Ну а дальше, как договаривались. Если мы будем жить вместе, то будешь меня слушаться. А если нас разделят, то веди себя очень осторожно, никуда не лезь, хин применяй редко и очень осторожно. Набирайся опыта на арене, я видел их драки — это ужасное зрелище…

— Нападение кроксов — вот это ужасное зрелище, — перебил я Грогара.

— Не переживай, на арене их тоже полно, — «успокоил» меня наставник. — В целом, сражения на арене довольно примитивны. Бойцы просто бьют друг друга палками и железяками. Я знаю, ты дрался с кроксами, но использовал для этого фиру. Драться с кроксом палкой или здоровенным ножом — совсем другое дело. Так что тебе нужно будет научиться правильно это делать.

Грогар коротко улыбнулся, но тут же вернул серьезный вид назад:

— Мы будем постепенно наращивать использование фиры в нашем теле, так, чтобы это было похоже на огромную физическую силу. Ах да, чуть не забыл, нам нужно с самого начала придерживаться легенды, что мы очень сильны. Медведя голыми руками убить можем и все в таком духе, чтобы эта сила в будущем не стала неожиданностью, а наоборот — доказательством. Ну и все. Через какое-то время будет «великое» сражение, и один из нас, а может, оба будут награждены, и тут настанет ключевой момент. Еще может получиться так, что нас поставят сражаться друг с другом. В этом случае… я должен победить. Я раню тебя так, чтобы ты не умер, все будет выглядеть очень серьезно. Тебе придется замедлить пульс до одного-двух ударов в минуту, сделаешь это, как я тебя учил. Надеюсь, данная часть плана нам не пригодится, но извращенные люди вполне могут додуматься стравить родственников в драке на смерть.

Когда Гро говорил последние слова, Фем задрожал всем телом. Он переживал больше всех, а смертельная битва между его друзьями вызвала приступ ужаса. Но он знал, что ничего не изменит. Ему остается только наблюдать за нашим уходом, а потом наблюдать в хин, что у нас получается. Хотя, мне кажется, он не осмелится использовать хин и будет просто переживать и ждать…

— Не переживай, Фем, с нами все будет хорошо, — я не выдержал и попытался утешить старика. И, услышав мой голос, Фем перестал трястись, встал со своего кресла и подошел к нашему столу. В руках он держал какое-то барахло.

— Я все понимаю, ребята, все понимаю. Я благословляю вас, буду постоянно заклинать фиру, чтобы она принесла вам удачу в пути. Вот, я принес одежду из шкур, как у дикарей, чтобы вам не пришлось делать ее самим.

Фем передал мне тугой сверток.

— Знаете, я решил не прощаться как обычно. Я не буду назойлив и плаксив сегодня. Удачи вам, ребята, уходите, когда будете готовы, а за меня не беспокойтесь.

Фем подошел к каждому из нас, крепко обнял и ушел прочь. Я еще долго смотрел в дверной проем нашей комнаты, в темноту пещеры, скрывшей старика. После разрушения Кромена моя душа очерствела, но этот человек вернул мне часть теплоты, которую я потерял. И теперь мне стало сложнее его покинуть, чем в прошлый раз. А дело было в том, что я понял, почему он не стал прощаться с нами. Раньше, пусть и сотни лет, пусть и в одиночестве, Фем всегда знал, что на далеком острове живет его друг. К нему можно попасть в любой момент, за ним можно незримо наблюдать. И это уже не то одиночество, которое жестоко и бескомпромиссно терзает заблудших или отверженных. То было одиночество добровольное. Воля Фема не могла побороть его чувства, страх, которые не давали вырвать Грогара из лап совершенно иного одиночества. Мерзкого, ужасного, кошмарного одиночества, на мой взгляд. Для Фема всегда горел огонек надежды на то, что Гро