Зороастр - Гюстав Флобер

— Ты сильнее меня, Зороастр, — сказал он с громким смехом. — Отвори эту дверь.

Молодой воин сильно толкнул ее и одна из досок подалась. Отступив назад, он ударил по этому месту сжатым кулаком, ударил еще раз, и доска проломилась. Он просунул руку в образовавшееся, отверстие, без всякого усилия отодвинул задвижку, и дверь распахнулась. Из руки Зороастра струилась кровь.

— Ты славно сделал это, — сказал Дарий, входя.

Быстрый взор его заметил какой-то белый предмет на каменной скамье. Он наклонился и поспешно поднял его. Это был запечатанный свиток, оставленный здесь Атоссой. Дарий поднес его к одному из узких окон и сломал печать.

Содержание свитка было не длинно. Он был адресован некоему Фраорту из Экбатаны мидийской и заключал в себе извещение о том, что великий царь с триумфом возвратился из Вавилона, усмирив мятежников и перебив в двух сражениях несколько тысяч людей. Затем означенному Фраорту давалось повеление уведомить царицу об ее делах и ничего не предпринимать, пока не получит дальнейших приказаний.

Царь простоял с минуту в глубоком раздумье. Потом медленно пошел по коридору, держа в руке развернутый свиток. В это самое мгновение на темной лестнице показалась Атосса; очутившись лицом к лицу с Дарием, она вскрикнула и остановилась.

— Это очень удобное место для нашего свидания, — спокойно сказал Дарий. — Никто не услышит нас. Поэтому ты должна сказать всю правду.

Он приблизил свиток к ее глазам.

Присутствие духа не покинуло Атоссу; она даже не изменилась в лице, хотя знала, что жизнь ее зависит от ее слов. Она слегка усмехнулась:

— Я сошла с лестницы нынче утром…

— Чтоб взглянуть на самую прекрасную женщину в мире, — прервал ее Дарий, возвышая голос. — Ты видела ее. Я рад этому. Почему же ты заперла дверь в коридор?

— Я сочла неприличным оставлять открытым этот проход, ведущий в женские покои, когда стольким обитателям дворца известен этот путь, — не задумываясь, ответила она.

— Куда несла ты это письмо, которое потеряла здесь, у двери? — спросил царь, начиная уже сомневаться в том, что царица замышляла что-нибудь дурное.

— Я хотела послать его в Экбатану, — ответила Атосса совершенно просто.

— Кто этот Фраорт?

— Он управитель земель, подаренных мне отцом в Мидии. Я извещала его в письме о победе великого царя и приказывала ему уведомить меня о моих делах и ничего не предпринимать, пока я снова не напишу ему.

— Почему это?

— Я думала, что великий царь проведет, быть может, лето в Экбатане и что, таким образом, мне представится случай дать самолично нужные указания. Я забыла здесь письмо потому, что мне пришлось задвигать задвижку обеими руками, и шла теперь обратно за свитком. Царевна Негушта идет со мной; она теперь на лестнице.

Царь пристально вглядывался в прекрасное лицо своей жены.

— Ты, очевидно, сказала правду, — медленно заговорил он, — но не всегда легко понять, что означает твоя правда. Мне часто приходит мысль, что было бы гораздо благоразумнее задушить тебя. Ты говоришь, что Негушта здесь? Так позови ее. Что она медлит?

Между тем Негушта, вся дрожа, прижалась к стенке, не зная, что ей делать. Услыхав, что царица произносит ее имя, она, однако, сочла за лучшее обставить дело так, чтобы слышать разговор, и быстрыми, легкими шагами вбежала наверх и остановилась на освещенной части лестницы.

— Пусть великий царь сам убедится, что она тут, если он все еще не верит мне, — гордо сказала Атосса. Она посторонилась, чтобы дать ему дорогу. Но Дарий жестом руки послал вместо себя Зороастра. Тот быстро вбежал по ступеням, несмотря на окружавший его мрак, и увидел Негушту у окна, наверху лестницы. Она вздрогнула при его появлении, — его она никак уже не ожидала. Но он поспешно заключил ее в свои объятия и страстно поцеловал.

— Идем скорее, моя возлюбленная, — шепнул он. — Царь ждет тебя внизу.

— Я услыхала его голос и убежала, — торопливо прошептала она в ответ.

Они вошли в коридор и увидали Дария, поджидавшего их. Царицы уже не было и дверь на противоположном конце узкого прохода стояла открытою настежь.

Царь был спокоен, как будто ничего не случилось; он все еще держал развернутый свиток, когда Негушта вошла в коридор и низко склонилась перед ним. Он взял на минуту ее руку и тотчас же выпустил ее, но при этом прикосновении сверкнули глаза его и затрепетала рука.

— Ты могла бы заблудиться здесь, — сказал он. — Дворец обширен, и в нем много запутанных переходов. Пойдем со мной, я проведу тебя в сад. Там ты найдешь себе подруг среди знатных женщин, там ожидает тебя множество забав. Пусть сердце твое услаждается красотою Суз, а если ты чего пожелаешь, скажи мне, и просьба твоя будет исполнена.

Негушта наклонила голову, благодаря царя. Она желала только одного: остаться на полчаса с глазу на глаз с Зороастром, но это казалось трудно осуществимым.

— Твоя служанка желает того, что приятно твоим очам, — ответила она. Они вышли из коридора в отворенную дверь и царь сам довел Негушту до входа в сад и приказал невольнице, вышедшей им навстречу, показать ей путь в беседку, где придворные женщины проводили время в теплые летние дни.

Зороастр знал, что та свобода, какою, благодаря своему привилегированному положению, он пользовался в той части здания, где жил сам царь, не дает ему, однако, права войти в эту беседку, предоставленную в исключительное распоряжение знатных женщин, живших при царице. Дарий терпеть не мог быть постоянно окруженным стражей и рабами, а потому террасы и лестницы в его покоях были пустынны; только небольшие отряды копьеносцев строго охраняли главные входы. Молодой князь изумлялся тому, что царь ходит без свиты. Зороастр не привык еще к бурной независимости характера и беспредельной неустрашимости молодого Дария.

Трудно было представить себе, что этот простодушный, искренний человек с загрубелыми руками был великий царь и занимал престол блистательного, величественного Кира, выходившего из дворца не иначе, как в сопровождении огромной свиты придворных. Дарий взошел на персидский трон словно лев, заступивший место шакалов, словно орел, влетевший в гнездо воронов и коршунов, неутомимый, необузданный и беспощадно храбрый.

— Знаешь ты некоего Фраорта из Экбатаны? — спросил неожиданно царь, оставшись наедине с Зороастром.

— Я знаю его, — ответил князь, — это богатый и могущественный человек, тщеславный, как павлин, и коварный, как змея. Он не знатного происхождения. Он сын продавца рыбы, разбогатевшего от торговли солеными осетрами на рынке. Фраорт — управитель поместий царицы в Мидии и смотритель конных заводов великого царя.

— Ступай и привези его сюда, — коротко сказал царь.

Не говоря ни слова, Зороастр поклонился и повернулся, чтоб идти. Царь смотрел ему вслед, восхищаясь его неподражаемым повиновением.

— Постой! — крикнул он. — Сколько времени пробудешь ты в пути?

Зороастр круто повернулся по-военному, отвечая царю:

— Отсюда до Экбатаны полтораста фарсангов. Пользуясь лошадьми царя, я могу доехать туда в шесть дней и привезти Фраорта в такой же срок, если только он не умрет от быстрой езды, — прибавил он, угрюмо усмехнувшись.

— Что он, стар или молод, тучен или худ?

— Ему лет сорок, он не худ и не тучен, хороший всадник в своем роде, хотя и не такой, как мы.

— Привяжи его к коню, если он будет падать с него от усталости, и скажи ему, что я требую его пред свои очи. Скажи ему, что дело не терпит отлагательства. Да хранит тебя Ормузд и да поможет тебе! Поезжай скорее!

Зороастр снова повернулся и вышел. Он поклялся быть верным слугою царя и хотел соблюсти свою клятву, чего бы это ему ни стоило, хотя ему горько было покидать Негушту, не сказав ей о том ни слова. Поспешно меняя свою одежду на более легкую и удобную для путешествия, он сообразил, что может послать ей письмо, написал несколько слов на куске пергамента и сложил его. Проходя по дороге к конюшням мимо ворот сада, он стал искать глазами невольниц Негушты, но, не встретив ни одной, подозвал к себе знаком одну из рабынь-гречанок, дал ей золотую монету и велел отнести маленький свиток еврейской царевне Негуште, находившейся в саду. Затем он быстро пошел далее и, взяв лучшего коня из царских конюшен, поскакал во весь опор по крутому склону холма. Через пять минут он был уже за мостом и мчался по прямой, пыльной дороге к Ниневии.

Рабыня-гречанка стоя все на том же месте с письмом Зороастра в руке и, положив в рот золотую монету, думала, что ей делать. Она была одной из прислужниц царицы и тотчас сообразила, что может как-нибудь выгоднее для себя воспользоваться письмом, не отдавая его в руки Негушты. Женщина эта давно служила царице и лицо Зороастра было ей знакомо; притом же она знала или, по крайней мере! догадывалась о тайной любви к нему царицы. Если в письме не было поставлено ничье имя, царица могла принять его на свой счет и быть польщенной; если же каким-либо образом оказалось бы очевидным, что письмо предназначалось Негуште, то царица, конечно, будет рада тому, что оно не попадет ей в руки. Результатом этого рассуждения было то, что гречанка спрятала письмо на груди, золотую монету сунула за пояс и стала поджидать случая остаться с глазу на глаз с царицей.