Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

занятие. Но понял, что когда-то только в одном таком исполинском доме проживало народу больше, чем в Прокопе и Киселевке, вместе взятых.

А Питер стоял почти целый. «Как живой», – говорили местные.

Почему-то наземного ядерного удара по нему не случилось. Бомба упала в море, подняла высоченную волну, половину города залило. Многие новостройки смыло. А старые здания почти все уцелели, хоть и стояли в воде, которая иногда доходила до второго этажа. Вода и не собиралась уходить. Она осталась навсегда, превратив целые улицы Питера в озера или болота.

Ну а Остров… Остров был единственным в своем роде. Он пострадал чуть меньше других районов. И вода отсюда ушла. Поэтому тут возродилось то, что больше всего походило на старую цивилизацию. Со всеми ее плюсами и минусами.

Сюда и привела Сашу его дорога. Так он оказался внутри Поребрика. В городе на каменистом клочке земли, окруженном водой, целиком застроенном древними зданиями, который ночами был залит электрическим светом. Как ни один другой город, где теплилась жизнь.

Даже его знаний при взгляде на иллюминацию хватило, чтобы сообразить − на Острове есть электростанция или несколько, с суммарной мощностью выше, чем у всех городов и деревень, где он ранее побывал. Хотя во многих не было даже одного генератора.

Привлеченный светом, как мотылек, он добрался с северного берега сначала до необитаемого Петровского острова. Отсюда до чудесной шкатулки, которой казался Васильевский, было рукой подать, Только узкая полоска моря отделяла путника от сказочной картины (потом Саша узнал, что это река Малая Нева).

Он и не заметил, как его окружили бойцы в камуфляже с оружием. Старшина «бойцовых котов» Бивень, совершавший со своей группой из четырех человек обход территорий, примыкающих к мостам, засек в бинокль с тепловизором подозрительного бродягу с ружьем.

Вместо того, чтобы пристрелить на месте, как часто делали с подозреваемыми в связях с оборвышами, Сашу привели на допрос к полковнику Тузу. Вернее, сначала к его заместителю по внутренним делам – лейтенанту Кулакову, погоняло у которого почему-то было не Кулак, а Куклачев. Потом уже Саше объяснили, что это − в честь известного дрессировщика тигров. Потому что люди у лейтенанта ходили по струнке, как гигантские кошки у его тезки.

Младший выдержал «собеседование». Он совсем не знал местных раскладов, но «коты» поверили, что он не шпион, а чужак из очень далеких земель, который ничего не знает о здешних делах. Его приняли с испытательным сроком. Хотя, конечно, он еще долго был под наблюдением.

Саше повезло, что обстановка на границах была в тот момент относительно спокойной. Да и вел он себя так, что заподозрить в нем лазутчика бригадиров Кирпича или Самореза было трудно. Такую глупость и наивность, по мнению прожженных островитян, симулировать трудно. Бродягу помариновали несколько недель в камере (это называлось «карантин», и за такое гостеприимство с него потом высчитали из зарплаты), после этого стали выпускать на работы по благоустройству.

А вскоре ему повезло в очередной раз – полковнику Тузовскому понадобился специалист по компьютерам. Один из айтишников отравился, съев испорченную консерву, и умер.

Так началась для того, кто записался в отряд как Александр Подгорный, а от новых товарищей получил прозвище Молчун, жизнь сначала техника, а потом наемника у магната Михайлова, которая привела его, в конце концов, в карательный рейд.

Казалось бы, Остров для Сашиных планов подходил идеально. Нигде – кроме Орды – он не видел такой сильной армии, столько электричества, машин, грузовых кораблей (не было у СЧП и половины от этого флота), мастерских и мастеров, запасов оружия и патронов.

Но он быстро понял, что правящие магнаты ни в какой поход на Юг не пойдут. И к ним лучше с этой идеей не лезть. Лучше к ним не приближаться вовсе. Потому что раздавят и не заметят.

Он смирился с этим, уходить уже не хотелось. Относительная безопасность и стабильность подкупала. Ведь он этого давно искал. И странник, который замаялся быть мстителем, решил, что нашел покой. А отмщение оставил авторам старых книг. Если в жизни бывают люди, которые могут «только кровью заплатить за старые долги», то он − не из таких. Его месть не будет подана ни горячей, ни холодной. Пусть воздают за зло высшие силы. А он устал.

Иногда, когда работа задалбывала, коллеги раздражали, начальство бесило, ему снова хотелось на свободу. В один из таких моментов Младший спросил у Режиссера, могут ли его отпустить на волю. То есть рассчитать. И выплатить зарплату в эквиваленте, например, хорошими патронов, или еще чем-то ценным.

Он бы тогда уехал. Нет, не в Сибирь. Ностальгия иногда грызла его, особенно после снов, в которых являлись брошенные дома Прокопы, маленькая речка, заросшие аллеи Тыргана, района на пологой Горе Ветров. Возвращаться, конечно, очень далеко. Быстрее всего − через радиоактивный Пояс Урала. А можно пойти севернее, и обогнуть ядовитые облака. В таинственный Перевал Дятлов и другую непонятную жуть он больше не верил, все-таки не ребенок. Но главная проблема – даже если он дойдет до Заринска – кто будет рад его возвращению? Вдовы и сироты бойцов «Йети»? Коренные заринцы, которым дела нет до трагедии Прокопы и Киселевки? Уцелевшие прокопчане, живущие теперь в столице Сибирского Государства на положении беженцев? Кого обвинят и назовут провокатором, подбивавшим на обреченный поход? С мертвых какой спрос? А Саша – живой. Можно на него всех собак повесить.

Уйти сразу в Прокопу? Ага, в пустую… Отшельником он пока не готов становиться.

Поэтому − никакой Сибири. Лучше на корабль завербоваться, или с караваном пойти на запад, за Малый Пояс рядом с бывшей границей у Балтийского Моря, в бывшие другие страны. Рассказы о тамошнем приволье Александр слышал. Хотя те рассказы могли быть преувеличением. Или ложью. Ну и пусть. Не понравится – пойдет еще дальше, хоть до Испании с Италией. Если и там плохо… мир большой. И он его посмотрит. И уж где осядет, время покажет.

А потянет в старости на родное пепелище – тогда можно будет и вернуться Только не в Питер. И не на юг, где СЧП. Может, к Бывшей столице. Там тоже можно найти, к кому прибиться, и чем на жизнь зарабатывать. Или все-таки добраться на пороге смерти до Сибири. А то ещё можно в монастырь Новомучеников уйти и книги религиозные переписывать для потомков. Шутка. «Ты сам себе отечество. Сам себе остров в океане».

Режиссер объяснил, что при увольнении из Отряда он, «бойцовый кот», не