Оставьте тело вне войны - Сергей Шемякин

Бомба рванула здорово. Земля содрогнулась. Высунувшись, Глеб увидел, что передней стены штаба просто нет. Остальные накренились, готовые рухнуть от малейшего сотрясения.

— Огонь, — заорал сержант, заметив, что второй юнкерс уже произвёл бомбометание. Территория опять огрызнулась пулемётными очередями, накрывшими вражеский самолёт. Они были не такими дружными, как первый раз, но немцу досталось. Он быстро вышел из-под обстрела и ушёл вслед за первым. Глеб ушёл в астрал, сделав маленькое окно для наблюдения. Успел опять скомандовать: — Ложись! За секунду до попадания. Пилот видно целился в центральную группу танков, и можно сказать попал. Бомба рванула рядом, не дальше трёх метров. Крайний БТ подпрыгнул, и вернулся на место. Тридцать четвёрка устояла непоколебимо, отразив все доставшиеся осколки. На этот раз ничего особо не разрушило, если не считать законсервированные в танках запчасти.

Третий юнкерс встретили чуть раньше, и со всей пролетарской ненавистью. Поскольку стреляли все, то и победа досталась всем! Попали в бомбу и бомба сдетонировала. Та ли, которая начала отделяться, или те, что висели на крыльях, но самолёт взорвался ярким огненным шаром вспыхнувшего бензина. Народ дружно прокричал: — Ура!!! и полез опять прятаться по окопам, от сыпавшихся сверху остатков самолёта.

В лесу Кульчицкому еле удалось утихомирить людей, дружно кричавших "УРА!" и плевавших на всю маскировку.

Пикировщик, заходивший первым, дымя мотором, приземлился на соседней улице. Бортстрелок снял с турели пулемёт и вместе с прихрамывающим летчиком направлялся к лесочку, куда комбат спрятал людей. Сверху экипаж прикрывал уцелевший от звена самолёт. Сесть пилот видно боялся, рискуя потом не взлететь. Досталось этой машине тоже изрядно. С левого борта виднелось полтора десятка дырок.

— Боря! — крикнул Глеб. Кутагина в машину и к воротам. Два пилота драпают к тому лесочку, где мы людей укрыли. Пусть снимет потихоньку обоих. Их самолёт сопровождает, как бы на наших людей бомбы не скинул.

Сержант опять вышел в реальность. Он висел над ППД. С юга приближались три точки. За ними ещё три. Глеб приблизился, это были наши истребители. Пилот пикировщика тоже их заметил. Он развернулся и стал заходить на бомбёжку, решив остатки бомб сбросить, не пикируя, по указанной в задании цели. Сержант ринулся к нему. Он воткнул руку в район сердца и стал сжимать артерии. Самолёт закачался, лётчик терял сознание. Вдруг что-то отшвырнуло Глеба.

— Русский Ангел, почему нарушаешь Кодекс, пытаясь убить моего подопечного?

— Ты кто? — спросил сержант, рассмотрев висевшую в десяти метрах фигуру.

— Я — Ангел-хранитель этого пилота! — ответила расплывчатая фигура.

— Я не Ангел! — сказал Глеб. — Я Хранитель! Твой подопечный пытается убить охраняемого мною человека. Пусть бросает бомбы в другом месте! Иначе я не буду воздействовать на него самого, а выведу из строя самолёт.

— Хорошо, — согласился Ангел Германского корпуса.

Пикировщик развернулся, сбросил бомбы на пустынную дорогу, и начал быстро уходить на запад.

"Вот так и появляются у немцев Рудели[2], а у нас Покрышкины и Кожедубы, — подумал Ткачёв. — Хорошо личного ангела-хранителя иметь!"

Подоспевшие истребители атаковали немецкие самолёты, бомбившие не только их дивизию, но и места дислокации восьмой танковой, восемьдесят первой моторизованной дивизий и третьего мотоциклетного полка. Юнкерсы быстро перестроились, собрав сначала из звеньев цепочку в три самолёта, я затем, сбив эти цепочки в плотный строй и, огрызаясь пулемётами, прижавшись к земле, начали уходить в сторону границы. Пытавшиеся атаковать сзади истребители отгоняли огнём сразу трёх стрелков. Один самолёт над Львовом наши истребители всё-таки сбили, перехватив пикировщик, не успевший встать в строй.

Якут к этому времени бортстрелка завалил, а пилоту прострелил ногу. Видно Борис решил взять пленного. В принципе правильно. Расскажет хотя бы, где аэродром. Машина подъехала, обоих немцев погрузили на грузовик и завезли на территорию. Сержант спустился к комбату. Комбат уже командовал людьми, заливавшими наметившийся пожар в остатках штаба. Горело не сильно. Но бумаг было разбросано вокруг море.

Одному пулемётчику, сидевшему в окопе напротив штаба, осколком рассекло плечевую мышцу и контузило немного. Двухсот пятидесяти килограммовая бомба оставила воронку метров десять в диаметре, и практически развалило всё кирпичное здание. Переднюю стену и крышу снесло, остальные стены накренились, сияя многочисленными дырами и трещинами, обещая вот-вот завалиться.

Глеб подошёл к двум красноармейцам, хлопотавшим вокруг раненого бойца. Они отрезали рукав гимнастёрки и пытались им наложить жгут, пропустив материал под мышку и завязав сверху на плече. Кровь текла обильно. Сержант наложил руки на рану и остановил кровь. Представил, что рана заживает и края мышц сходятся. Постоял так с минуту держа руки, а потом перекрестил раненого пулемётчика из комендантской роты. Вокруг плеча возникло светло-жёлтое свечение. Рана затянулась.

Заинтересовавшись, подошел комбат.

— Что случилось?

— Да вот Семенко в плечо ранило. Начали перевязывать, а рана засветилась и сама зажила.

— Ну, так это хорошо, — сказал комбат. — Теперь ему и бояться нечего, если всё само собой зарастает. Ангел-Хранитель его отметил. Помогите ему рукав обратно пришить. Потом у старшины надо будет новую гимнастёрку получить.

— Глеб, это твоя работа?

— А что, неплохо получилось. Кстати если не дашь команду, прекратить это безобразие, то у тебя сейчас ещё раненые появятся.

— Какое безобразие?

— Видишь, два бойца стол из штаба тянут, а стены сейчас рухнут.

Комбат, крикнув, безобразие прекратил, отогнав бойцов из опасного места.

— Скажи Петрову, пусть танкетку подгонит, да аккуратненько нажмет, чтобы стенки завалились. Потом на кирпичи разберём и дачу себе построим.

— Какую дачу?

— Ну, может похуже, чем у Сталина, но из красного кирпича. Будем после войны под яблоней сидеть и пиво пить с рыбой!

— Шутишь всё! А у нас война!

— Комбат, батяня, батяня комбат, ты сердце не прятал за спины ребят! Работай, давай, ё комбат! У тебя ещё дел полно. Охрану к сбитому самолёту надо выставить и боезапас оттуда забрать. Летчика допросить, в НКВД позвонить о пленном, связь телефонную восстановить, доложить в штаб дивизии о двух сбитых самолётах, благодарность людям прямо сейчас объявить и так далее. И ещё много чего сделать. Покой нам только снится!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});