Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 1) - Николай Берг

— Ты что-то про укров утаил — деловито переспрашивает Ленька.

Я кошу глазом на Ильяса. Тот сидит совершенно спокойно, даже как-бы дремотно, но мне кажется, что будь у Ильяса хвост — кончик (именно самый кончик) хвоста двигался бы злобно и предостерегающе. Причем хвост был бы змеиным с погремушкой на конце. Еноту же это видимо незаметно и спокойствие объекта насмешки заводит сказочника все сильнее и сильнее.

— Чтобы не дать им возможности воссоединится с другой великой нацией, Украми — коварный Петр послал к ним замаскированного агента большевиков, который даже фамилию выбрал — Меньшевиков. Да-да, мы знаем его и под кличкой 'Меншиков'. Он был варвар и палач и одновременно являлся Махатмой Ганди. Он отучил татар есть сало, и они поссорились с Украми. Намечавшийся тайный союз, с такими же несчастными ссыльными, основавшими названный в честь отнятой родины город Хохлома, распался. Империя Зла вновь удержала в повиновении порабощенные народы.

— И что, мировая общественность просто так позволила варварам издеваться над великими народами? — уточняет Ленька.

— Европейская общественность негодовала. Ограниченный миротворческий контингент, под нейтральным шведским флагом, начал проводить операцию по принуждению мира к восстановлению законности. Но был обманут — под видом воина укра, в доверие короля Карла, которого на самом деле звали Густавом, причем из-за путаницы связанной с плохим почерком писца в церковных записях звали и Первым и Шестым и Двенадцатым, так вот ему в доверие втерлась симпатичная шпионка Желя Знак, внучка известного норвежского следопыта Сусси-Аннена, и одна из предков небезызвестного матроса Железняка, бывшего также князем Ярополком Окаянным. Она, как и ее далекий потомок, повела миротворческие силы на Москву, а вывела на Полтаву, где как раз выпало невиданно много снега.

— Вот прямо так в июне снег и выпал? — иронизирует Рукокрыл, а я пытаюсь вспомнить, когда же было Полтавское сражение. Безуспешно, увы.

— Снег выпал еще в мае, Полтава тем и славна, что там все время снег. Именно потому там случилось грандиозное сражение, в котором впервые применили секретные древние аналоги танков. Да-да. Орды жидомонгольских бронированных металлическими бляшками кибиток волнами налетали на стройные ряды миротворцев. Спасли ситуацию выкаченные на прямую наводку все те же немецкие флаки-фляги — они пробивали любую броню навылет, и потери варваров от них были поистине ужасны. Только ночь прервала избиение. Шведско-американские коалиционные силы одержали сокрушительную победу, совершенно не понеся потерь, но вынуждены были отступить, опасаясь причинить вред мирному населению окрестных хуторов. Поэтому, несмотря на то, что все русские войска были уничтожены трижды, утром миротворческий контингент сдался в плен полным составом. Так печально закончилась уже не первая и не последняя попытка принести торжество демократии в дремучую Россию.

Город Тарту совершенно зачах без населения, и эстонскому императору Анзиппу Зазипованному пришлось срочно завозить южан урартцев, которые плохо приживались в суровых природных условиях, часто болея душой и телом, особенно, если отмораживались мозги. Позже император признал, что погорячился, выбирая для поселения народность со схожим названием, но явно слишком изнеженную, ан переделывать что-либо было уже поздно. Поэтому и сейчас тартусцы из Урарту плохо изъясняют свои мысли и их, как правило, с трудом понимают окружающие. А настоящие тартусцы окончательно стали татарами и даже страну Рассею на картах евпопейцы обозначали как Тартария — в честь города Тарту. Также в честь этого города называются кулинарные изделия — торты.

— А торты — это разве не от слова 'траты'? — неожиданно даже для самого себя ляпаю я.

— Да, разумеется — нет — высокомерно заявляет новоявленный историк и продолжает: 'А несчастные татары, лишенные надежд на возрождение былого величия утерянной Родины, совсем пали духом. Некоторые даже стали вновь есть сало и пельмени, а потом и пить водку. И вскоре они окончательно обрусели. Этому способствовала пущенная каким-то английским ученым поговорка, что если потереть русского — найдешь татарина. Коварно пользуясь этим, русские монголы завлекали в бани татарских девушек, и предлагали проверить, хорошенько потерев. Наивные девушки, не подозревая, соглашались… а потом как-то уже не получалось остановиться. Позже это получило название татаро-монгольского ига. Вот так и получилась эта странная, для несведущего человека, формация — русские татары.

— Ты совсем уже заврался — наконец не выдерживает Ильяс.

— Отнюдь! Я излагаю наиболее передовую историческую науку. В конце концов я же не придаю беседе личностный характер, не лезу людям в душу, не пытаюсь выяснять, каково это жить в виде перескобленного русского… Это я в смысле того, что если поскоблить русского — только тогда найдешь татарина, очевидно, что хорошо выскобленный русский автоматически становится татарином — начинает очень убедительно оправдываться Енот, делая невыразимо честные глаза.

— Хорошо наврал, достойно — ободряюще говорит Ленька продолжая чиркать в блокнотике. Смешливый Рукокрыл начинает ржать, глядя на посмеивающихся Серегу и майора. Потом начинают смеяться и остальные, кто слушал эту фанаберическую лекцию.

— Эх, школота! — свысока говорит Енот: 'Всем читать Фоменку! В очередь, школота, в очередь! И читать! Всем — приникнуть к сосуду знаний сокровенных сих! Учебники — в топку! Читать только светочей! Разоблачайте и сррррывайте покровы!!! Рвите шаблоны!'.

Смех только усиливается. Я при этом вижу, что Ильяс сохраняет на морде благодушное выражение лица, но тихо покряхтывает. Как говорится, он не злопамятный, он просто злой и память у него хорошая. Хохотуны еще хлебанут лиха. Вот с Енотом Ильяс не знает, как справиться, не понятен ему Енот, потому Ильяс и терпит до поры до времени.

И как только смех начинает спадать, а Енот собирается продолжить свой труд по разрыванию шаблонов, нас с Надеждой, которая во всем этом решительно не принимала никакого участия, вызывают в холл Павловских казарм, таки образовался раненый и судя по всему — очень неприятный — рубанули кого-то из живых чем-то по лицу, не знаю уж совней, алебардой или как там еще эти протазаны называются. Поспешаем.

Увиденное бьет по мозгам как кирпич. Нет, я много чего видал, но тут шалею. К нам под руки двое латников заднего ряда выводят идущего своими ногами парня, незнакомого, молодого. У него разрублено лицо, но так, что и Надя поражается — страшный удар поперек лица на середине приблизительно носа располовинил физиономию очень аккуратно, так что сразу вспоминаются учебные анатомические срезы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});