Много шума из-за тебя - Саманта Янг

нужно сказать тебе кое-что».

Он пытался сказать мне правду.

Теперь я это понимала.

Но он недостаточно усердно пытался.

А я и не подумала поискать информацию. Я просматривала его фотографии в интернете, пытаясь понять, как упустила столько всего, включая его возраст. Во всем была виновата чертова борода. Но в действительности дело было не в бороде. А в самом Роане. В нем была врожденная зрелость и властность, из-за которых он казался старше.

Чего я, однако, делать не стала, так это винить себя.

Я судорожно втянула воздух, пытаясь снова заглушить свои чувства; от обиды мне сдавило горло. Его ложь почти ничего не значила в общей картине вещей. Это было даже глупо. Правда никогда бы не помешала мне дать ему шанс или полюбить его.

В отличие от его способности солгать мне.

А ведь еще мне лгали жители деревни.

Все это время мне казалось, что я одна из них, а они скрывали это от меня, словно это была игра. Словно я была просто временным летним развлечением.

Увидев Милли, подходившую к двери магазина, я почувствовала спазм в животе.

Вчера мне пришлось объясняться с Виолой и Каро. Я сказала им, что уезжаю, и они по очереди приходили ко мне и умоляли остаться. С Виолой было трудно. Я злилась на нее и на всех остальных за то, что они лгали мне, но она все равно была мне дорога. И я понимала, что буду по ней скучать.

Сцена с Каро была душераздирающей. Она умоляла меня не уезжать, пока я все как следует не обдумаю, предлагала остаться у меня в гостевой спальне или чтобы я осталась у нее, а она бы дала мне время обдумать всю ситуацию и поддержала меня. Когда я отказалась, она плакала в моих объятьях, и, несмотря на мою злость к ней за то, что она помогла Роану в его лжи, мне было неприятно причинять ей боль.

Так что Роан был виноват не только в том, что разбил мне сердце, но еще и в том, что сделал несчастной Каро.

Милли толкнула дверь, которую я оставила открытой до прибытия такси. Меня приводила в бешенство даже мысль о том, что нужно вызывать такси. Я так и не взяла машину напрокат, хотя и пообещала себе это сделать, и стала зависимой от Роана и моих друзей, которые отвозили меня туда, куда мне было нужно.

Я стала зависимой от них по стольким вопросам.

Грир была права. Я приехала в Альнстер, чтобы найти себя, а вместо этого просто потеряла себя в отношениях с мужчиной и запуталась в своих фантазиях.

Такси должно было приехать только через полчаса, и мне казалось, что ждать в магазине будет проще, чем в квартире, которая хранила столько воспоминаний о нас с Роаном.

Это оказалось не так. Внизу было совсем не легче.

Терять книжный магазин тоже было невыносимо.

Милли сосредоточенно смотрела на меня, но затем заметила боковым зрением что-то, что привлекло ее внимание. Багаж. Она повернула голову, взглянув на него, потом снова посмотрела на меня, и ее глаза расширились.

– Ты уезжаешь сейчас?

Я с усилием сглотнула.

– Мое такси уже в пути.

– Ох, Эви, – она решительно шагнула ко мне. – Не делай этого, малышка. Не будь такой опрометчивой. Ты знаешь, что твое место здесь.

Меня пронзила горечь.

– Мне здесь не место. Вы превратили меня в деревенское развлечение.

Лицо Милли стало суровым.

– Если бы ты знала нас, ты бы поняла, что это неправда.

Я стиснула зубы, чтобы не наброситься на нее.

– Эви, – что бы она ни увидела в моих глазах, ее лицо смягчилось. – Поначалу это казалось таким безобидным. Мы все видели, как ты понравилась Роану, и слышали, как ты разглагольствовала о тех глупых правилах. Мы не хотели, чтобы ты сбросила его со счетов из-за чепухи. Мы хотели, чтобы он был счастлив. Защищали его. Друг друга. И мы приняли тебя как свою, Эви, – Милли протянула руку, чтобы коснуться моего предплечья. – Мы приняли тебя как свою с самого начала, такого никогда не случалось, малышка. Мы приняли тебя, потому что ты сияешь так ярко, потому что ты особенная. Мы знали, что это место – твой дом, еще задолго до того, как ты сама это поняла. И мы не хотим потерять тебя.

Слезы, с которыми я боролась, полились по щекам. Безутешные горькие слезы, похожие на те, что пролились перед Роаном, от них было очень больно.

– Это место – не мой дом, – отрицала я. – И никогда им не было.

Милли сжала мою руку и с сочувствием на меня посмотрела.

– Ты знаешь, что это неправда. Потому что для человека, который предположительно так не думает, ты определенно чувствовала себя здесь как дома, вмешиваясь в жизни других людей. Нам даже не жаль, – поспешила она меня заверить, когда мое лицо вытянулось. – Посмотри, что ты сделала с тех пор, как сюда приехала. Ты дала Пенни возможность узнать, подходит ли ей Мельбурн. Ты помогла Каро обрести уверенность в себе, уйти от той злой женщины и начать жить своей жизнью. Ты помирила Энни и Мэгги спустя столько лет разобщения. И мне известно, что это ты вмешалась в историю с Виолой и Лукасом, – она почти с осуждением посмотрела на меня. – Виола рассказала мне, что это ты первая поняла, что Лукас к ней неравнодушен, и хотя мне бы хотелось, чтобы некоторые вещи сложились иначе, я не могу сказать, что не рада тому, как все обернулось. Этот мальчик смотрит на мою дочь так, будто готов получить за нее пулю… И хотя я беспокоюсь за них, разве могу я как мать не радоваться тому, что моя дочь сильно влюблена в мальчика, который так же сильно любит ее? Лукас любит Виолу так же сильно, как Роан любит тебя.

– Милли…

– И из-за тебя ко мне пришла Кэти Эллиот.

Потрясенная, я замолчала.

– Да. Мы поговорили с ней впервые в жизни. И все потому, что ей не хочется терять Лукаса. Мы с ней заключили мир, Эви. Не с Уэстом. Этого никогда не случится. Но мы, я и Кэти, заключили мир ради наших детей. И это все благодаря тебе, – теперь ее глаза заблестели, она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке, в выражении ее лица проскользнуло что-то материнское. – Ты волшебная, малышка, и ты нужна этому месту.

Силы, с которыми я собиралась, покинули меня, и я опустила голову, содрогаясь от рыданий. Мне потребовалась минута, чтобы