Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - Владимир Сухомлинов

Особенное влияние на ход дела имело то обстоятельство, что великий князь обеспечил себе право личных докладов у царя по делам Петербургского военного округа, которым он в то время командовал. При слабом характере царя он имел возможность использовать свое влияние на него.

Вот один из примеров: кто-то (кажется, доктор Двукраев) надоумил великого князя перенести из Петрограда все военные лазареты в отдельный городок близ Пулкова. Не посоветовавшись со мной по этому поводу, не сказав ни единого слова, он сумел добиться согласия на осуществление этого проекта – личным докладом у государя.

Я получил соответствующее этому указание. При существовавших финансовых затруднениях эта затея великого князя, не отвечавшая к тому же интересам всего столичного гарнизона, на которую потребовалась бы затрата многих миллионов, была, по меньшей мере, излишней.

* * *

При господствующих в Петербургском округе непорядках не было недостатка в инцидентах и происшествиях, которые могли существенно отразиться на безопасности государства. При отсутствии сознания строгой ответственности развивалась безграничная беспечность, и заслуживающие самого строгого наказания не подвергались взысканиям.

Как-то один из членов Военного совета частным образом передал мне, что помощник великого князя, генерал Газенкампф, потерял журналы Главного крепостного комитета по вопросам обороны Финского залива. Я отправился к генералу Протопопову, в то время тяжело больному, который мне подтвердил факт пропажи протокола. Он сообщил мне, что генерал Газенкампф повез этот документ на доклад великому князю Николаю Николаевичу, главнокомандующему Петербургским округом, и не возвратил его. Оказалось, что сверток означенных журналов оставлен был генералом у извозчика, разыскать которого не удалось, несмотря на все принятые штабом округа и сыскной полицией меры.

И о таком чрезвычайной важности обстоятельстве я как военный министр не был даже поставлен в известность великим князем, хотя о подчиненности по службе командующих войсками в округах военному министру, с которым они должны были сноситься рапортами, имелось указание в законе. Когда же я доложил об этом государю, то его величество мне сказал, что великий князь Николай Николаевич принял уже все меры к розыску.

* * *

Когда в августе 1914 года я посетил великого князя во дворце в Знаменке, по случаю его назначения Верховным главнокомандующим, его императорское высочество, как я уже говорил, ни словом не обмолвился ни о своих планах и намерениях, ни о предстоящей совместной нашей работе; ни единого вопроса о мобилизации, лишь обещанием ордена он будто подтвердил, что получил от меня армию в полном порядке.

Поэтому и неудивительно, что после того, как установились отношения между Ставкой, Императорской Главной квартирой и Военным министерством, мое положение оказалось незавидным. Со всеми требованиями и желаниями Верховного главнокомандующего по мере возможности считались. Так, например, Ставка сообщила министру двора список лиц, которые могли сопровождать царя во время его поездок на фронт.

В этом списке не было именно военного министра! Потребовалось вмешательство графа Фредерикса, чтобы при поездках царя ему сопутствовал военный министр!

Таковы характерные черты человека, которому царь вручал русскую армию, считаясь с настроением петербургского общества, но, правда, не высказанным открыто желанием совещания 2 августа, который вместе с Францией, Бельгией, Англией, а затем и еще около дюжины «союзников» земного шара собирался разгромить немцев!

* * *

Русская армия была мобилизована в громадных, небывалых еще размерах и с неожиданной быстротой сосредоточена для наступления. Свою полную боеспособность она проявила именно в самом начале, когда могла действовать на базисе своей духовной подготовки мирного времени. Ее падение началось с того момента, когда Верховному главнокомандующему пришлось действовать самостоятельно.

Начало кампании сложилось для нас, после очень быстрого наступления, вполне благоприятно: энергичное вторжение нашей северной армии в Восточную Пруссию, успешный отпор германского нападения на левом берегу Вислы – нашей армией центра.

Оттеснение армии генерала Данкля, продвинувшейся почти до Люблина, и занятие Галиции с юга наводили на мысль, что наступлением центра на Берлин с Вислы, где сходятся главные железнодорожные линии из внутренних наших губерний, Ново-Георгиевск – Варшава – Люблин, при содействии армий Юго-Западного фронта, которые уже приближались к Кракову, успех был бы вероятен.

Австрийцы были отброшены за Карпаты. Занятие и укрепление проходов левым флангом нашего Юго-Западного фронта дало бы возможность угрожать правому флангу германской оборонительной линии наступлением на Силезию.

Армиям нашего Северного фронта, обеспечивавшим правый фланг центра, не следовало углубляться в опасный плацдарм Восточной Пруссии, подготовленной к упорной обороне. Противник вынужден был бы и без этого очистить Восточную Пруссию нашим наступлением центра и угрозой низовьям Вислы, – а тогда северная армия могла бы нажимать не спеша.

В комбинации этих трех задач логически и должен был развиваться дальнейший план наших операций.

Но тут сдал характер великого князя. Его нетерпение препятствовало ему дать созреть операциям. В необузданном стремлении ступить самому на вражескую почву и прослыть на родине героем он не только решил вторжение северной армии в Восточную Пруссию, до соединения обеих южных армий, но устремился туда сам с Главной квартирой, потеряв связь с остальными армиями, бесполезно перепутал транспорты и принес в жертву сотни тысяч, целые армейские корпуса, более подвижному и более систематично работающему противнику.

На Южном фронте вынуждены были мы отступить от Кракова и двинулись затем на Карпаты, понеся большие потери, вследствие чего наш центр был без всякой пользы парализован. Ново-Георгиевск, Варшава, Иван-город сравнительно небольшими силами были взяты немцами!

Эта стратегия завершилась общим поспешным отступлением вплоть до Западной Двины.

Великий князь вел войну за свой собственный страх и риск. Как специалист, военный министр не был ему нужен и в роли «чиновника постороннего ведомства», в его Главной квартире он человек лишний.

Уже после первых поездок государь не настаивал на том, чтобы я его сопровождал. Зато Верховный главнокомандующий предоставил мне право «по собственному усмотрению» ездить на фронт. Из этого мне стало ясно, что ему прежде всего нужно было оттереть меня от государя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});