Хранитель мечты - Пенелопа Уильямсон

— То она будет любить его вечно.

Арианна обмакнула два пальца в лужицу — благоговейно, словно это был сосуд со святой водой, — потом поднесла пальцы, влажные и отливающие серебром, к самым губам Рейна. Почти к самым губам. Он понял: если он хочет этой воды, то должен будет слизнуть ее сам, по доброй воле.

— Достаточно одной капли, — прошептала Арианна.

Рейн сказал себе, что это просто игра, глупое и смешное уэльское поверье. Однако... вполне возможно, что Адам, собираясь принять яблоко из рук Евы, чувствовал себя точно так же, как он сейчас. Возможно, он понимал, что будет за это изгнан из рая, но все равно протянул руку за запретным плодом...

Рейн обмакнул пальцы в воду.

Сполох обжигающего огня пронесся по всему его телу, будто он прикоснулся к молнии. Довершая иллюзию, сухой треск послышался со всех сторон, и Рейна на мгновение обволокло голубое свечение. А потом все исчезло без следа, словно было лишь игрой воображения.

— Сначала ты! — приказал он, поднося пальцы к губам Арианны.

— Нет, ты!

На него смотрели темные, бездонные колодцы глаз, в которых обитало что-то непонятное: некое чувство, которому он не знал названия, хотя и сознавал, что тоже испытывает его. Никогда еще он так не мучился жаждой. Рот, сухой, как пергамент, сам собой потянулся к капле воды на пальцах Арианны. Рейн наклонился...

Поблизости раздался крик: кто-то выкрикивал его имя. Этот звук разрушил чары, Рейн опомнился и повернулся. Со стороны замка к ним галопом приближался всадник. Вскоре стало ясно, что это сэр Одо в доспехах и при полном вооружении. Краем глаза Рейн заметил, что Арианна вытерла мокрые пальцы о подол платья, и ощутил горькое разочарование.

— У нас беда, командир!

Здоровяк осадил коня так круто, что задние копыта вывернули целые пласты влажной земли. Заметив Арианну, он сделал приветственный жест. Большие коровьи глаза ненадолго заволоклись, но сразу сузились от неодобрения, стоило сэру Одо повернуться к Рейну: для него жена командира так и осталась воробышком с подбитым крылом, которого нужно было защищать и выхаживать.

— Это все проклятые уэльские вассалы, которые достались вам в приданое, — объяснил он. — Я говорю о кузенах миледи. Они объявили Рос и Руфониог независимыми от нормандского сюзерена, окопались в замке Рос, как барсуки в норе, и прислали вам вызов: мол, иди и добудь нас, если сумеешь!

Рейн выругался и сделал шаг к своему коню, но Арианна удержала его, вцепившись в рукав куртки.

— Как ты с ними поступишь?

— Повешу.

— Но так же нельзя! — воскликнула она. — Так казнят только людей бесчестных!

Рейн высвободил рукав. Будь он проклят, если отступит от правила ей в угоду! Так бывало каждый раз, когда власть захватывал новый лорд: те из вассалов, которые не были его соратниками или приверженцами, кому было нечего терять, кроме собственных жизней, рано или поздно восставали против него, тем самым испытывая новую власть на прочность. Если он намерен был удерживать контроль над завоеванными землями, он обязан был сурово покарать виновных. Рейн был уверен, что все это известно Арианне.

Тем не менее, она заступила ему дорогу.

— Ты сделаешь это потому, что они уэльсцы?

— Нет, потому что они — предатели.

— Но ведь их можно отправить в ссылку...

— Нет!

Глаза ее наполнились слезами, но слезы не пролились.

— А если бы я попросила тебя? Ради меня?

— Нет!

В этот момент Талиазин, как бы услышав мысленный приказ хозяина, подъехал к ним верхом, ведя в поводу черного коня Рейна. Тот отстегнул щит, прикрепленный сбоку к подпруге, и продел левую руку в две кожаные петли на обратной стороне его.

— Сэр Одо, проводи мою жену назад в Руддлан...

— Я и сама распрекрасно туда доберусь!

Рейн несколько раз наполовину обнажил меч, чтобы убедиться, что тот достаточно свободно вынимается из ножен, и повернулся к Арианне.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — сказал он и оскалил зубы в волчьей улыбке. — Но так же распрекрасно ты можешь добраться и до Роса, чтобы присоединиться к своему драгоценному кузену. Я не доверяю тебе, моя милая.

Он собрался вскочить в седло, но конь вдруг начал отступать, беспокойно перебирая ногами и грызя удила. Талиазину пришлось повиснуть на поводьях, когда животное попыталось подняться на дыбы.

Арианна заступила мужу дорогу, не обращая внимания на тяжелые подковы, взметнувшиеся опасно близко от ее головы.

— Айвор Груффидд убил одного из своих братьев, а другого ослепил, чтобы после смерти отца ему достался весь Руфониог, а не третья часть. Тебе, нормандец, не удастся легко победить его.

Не умея (но еще больше не желая) справиться с порывом, Рейн дотронулся до ее губ, и онизатрепетали под его пальцами.

— Ты будешь оплакивать мою смерть, Арианна? — Он снова провел вдоль ее нижней губы, снова и снова. — Впрочем, я уже говорил, что никогда не проигрываю.

Он имел в виду вовсе не предстоящую схватку с Айвором Груффиддом. Он хотел завоевать ее, Арианну.

Ладонь его легла ей на плечо, скользнула вниз, и он за локоть притянул ее к себе. Арианна не сопротивлялась, но когда он наклонился для поцелуя, быстро отвернулась. Рейн выпустил локоть и поймал ее за подбородок с обычной своей стремительностью. Он повернул ее лицо резко и грубо, и поцелуй тоже был грубым, болезненным и гневным.

Оттолкнув Арианну, он вскочил в седло, подобрал поводья и посмотрел на нее сверху вниз, холодно приподняв бровь. Она встретила его взгляд бестрепетно и медленным, демонстративным жестом отерла губы, как бы стирая с них отпечаток его рта.

Рейн отвернулся и засмеялся.

Проливной дождь низвергался на двор замка. Вода стекала бурными водопадами с карнизов и стрех, торопливыми ручейками неслась по колеям, переполняла сточные канавы. Наступившая ночь была чернее, чем сердце Люцифера. Ветер налетал порыв за порывом, словно поставил целью сорвать с петель каждый ставень в Руддлане. Арианна меряла шагами спальню. Так она провела два дня и большую часть трех ночей в ожидании возвращения мужа.

Гроза разбушевалась не на шутку, и за ее ревом рожок дозорного был едва слышен. Арианна приоткрыла ставень лишь самую малость, но ветер вырвал его из рук и с таким грохотом ударил об стену, словно это был камень, выпущенный из катапульты.

Облокотившись на подоконник, она попробовала хоть что-нибудь разглядеть в потоках дождя и мраке ночи. Снизу доносились возгласы и приглушенный топот копыт по размякшей грязи, бряканье поводьев и бряцание оружия. Голоса мужа слышно не было, как она ни напрягала слух.

Лишь много, много позже на ступеньках лестницы, ведущей к спальне, послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась, но вместо Рейна появился Талиазин, крича: