Рецепт колдуньи. Сборник - Черных Валентин Константинович

— Ты кто по профессии? — спросила колдунья.

— Биохимик.

— Какой медицинский кончала?

— Второй. А ты?

Мне казалось, что мы давно знакомы и, может быть, даже вместе учились.

— Я не медик. Я потомственная колдунья. Но ты же в это не веришь?

— Поверю, если поможешь.

— Вначале надо поверить. Ты поверь. Надо поверить.

Мне так хотелось спать, что я согласилась.

— Поверю.

— Устала с дороги, приляг.

Рядом стояла кушетка. Я легла, почувствовала легкие теплые пальцы колдуньи на своем лице, она приподняла мою голову и прошлась по шейным позвонкам.

— Сколиоз.

— Я знаю. Каждый день над микроскопом сижу.

— Здесь я тебе не помогу. Только массаж. Ты на Людмилу повоздействуй. Пусть на еде не экономит. Она все тряпки покупает, а мужик не на тряпки смотрит, а что под тряпками. У нее задница с кулачок, задницу надо наедать, вся сила женщины в заднице. А тебе надо взять щенка.

— Какой породы?

— Неважно. Щенок — это детеныш. Женщина еще больше становится женщиной. С того дня, когда ты возьмешь щенка, пройдет три месяца, и ты забеременеешь. Но после девяти недель старайся. Не пропусти момент. Не отказывайся, если он будет тебя хотеть.

— А если не будет?

— Будет. Не отказывайся, это твой самый реальный шанс. В конце девятой недели. Не пропусти. Не пропусти!

Я почти спала, колдунья довольно сильно нажала мне на виски, и я проснулась.

Колдунья достала с полки несколько пузырьков.

— Попей эти отвары. Со светлой наклейкой утром по чайной ложке, с темной — вечером.

Я достала сто тысяч.

— Отдашь, когда забеременеешь. С Людмилой пришлешь.

Не глупа, подумала я тогда, не хочет портить репутацию.

Не получится, так ведь и денег не брала.

На следующий день в лаборатории я проверила состав отваров: валерьянка, подорожник, корень ревеня, мята. Здоровому человеку не навредит, больному не поможет. Полная ерунда! И щенка брать не буду, некогда мне с ним возиться и подтирать за ним лужи. Но Людмила через три дня принесла мне щенка ризеншнауцера, то ли ей подарили, то ли выпросила. В последний год, когда еда подорожала почти вдвое, спрос на крупных собак резко упал.

Щенок походил по квартире, лег у моих ног и уснул. Я смирилась. Подержу три месяца, а осенью отвезу тетке в деревню. Я выводила его утром, приезжала в обеденный перерыв, выводила после работы, потому что всегда приезжала раньше Павла. Он выходил с ним на вечернюю прогулку.

В родословной щенок был записан как Шон. Я его называла Шурик, а Павел, сначала приняв за сучонку, назвал его Марусей. Щенок отзывался и на Шона, и на Шурика, и на Марусю.

На пустыре, где я с ним гуляла, он пытался играть с лабрадорами, колли, овчарками, боксерами, но взрослым кобелям он был неинтересен, и от его приставаний они отскакивали, более раздражительные суки порыкивали, а ротвейлерша Груня, самая стервозная на пустыре, даже прихватила его, и мой Шурик, заскулив от боли и обиды, бросился ко мне и попытался вскарабкаться, как ребенок, ко мне на руки, ища защиты. Для игр у него была только Загря — щенок кавказской овчарки. Эта сучонка была уже вдвое выше его, но Шурик наскакивал на нее, сбивал с ног, и они валялись, изображая борьбу. Хозяин овчарки — молодой парень моих лет — улыбался, наблюдая за игрой щенков, подбадривал свою, я своего. Мы с ним говорили о собачьей еде, о витаминах для щенков. Я заметила, что собачники не знали, как кого зовут, и, если я подходила к пустырю, то никто не говорил: «Вот идет Ирина», а говорили: «Вот и Шон появился».

Как-то утром у меня не заводилась машина, Павел ездил на новом «рено», а мне купил подержанные «Жигули» — я недавно получила водительские права.

Проходивший мимо хозяин кавказки открыл капот, снял крышку трамблера, что-то зачистил, и машина завелась.

— Вы понимаете в машинах! — похвалила я его.

— Это моя профессия. Инженер-механик, кончал автодорожный. Меня зовут Виктором.

— Я Ирина.

Это все, что мы знали друг о друге. Еще я предполагала, что он не женат, потому что со щенком гулял он или его мать. Павел уехал в командировку, и теперь перед сном с Шуриком выходила я.

— Переменили график? — спросил Виктор.

— Муж в командировке.

— Хотите последний анекдот из этой серии? Муж уезжает в командировку, жена тут же приглашает любовника, но муж внезапно возвращается.

— Муж не вернется внезапно. Он только что звонил из Лос-Анджелеса.

Я приняла решение именно в эти секунды. Шла девятая неделя, как я взяла щенка. Я помнила слова колдуньи: «Не пропусти момент. Постарайся».

— Тогда, может быть, вы пригласите меня выпить чашку чая?

— Пошли, — сказала я.

Мне нравился Виктор: он напоминал мне Павла. Такой же невысокий, плотный, с курносым, чуть размытым лицом. Мне нравились такие лица, на них можно смотреть бесконечно и всегда находить что-то новое.

Через три недели я поняла, что беременна.

— Дай мне двести тысяч, — попросила я Павла и рассказала ему, почему я взяла щенка. Он слушал меня и явно не верил. Я позвонила Людмиле.

— Ты завтра собиралась к колдунье. Заезжай, возьми для нее деньги. Пришла пора расплачиваться.

Я родила сына. Через некоторое время позвонила Людмила и сообщила, что колдунья выступает по телевидению в ночном канале.

Мы с Павлом сели перед телевизором. Колдунья была в скромном платье от Диора, с хорошо уложенной прической. Она говорила о вере, которая стимулирует неиспользованные резервы организма. Нормальный психотерапевт приводит те же доводы. Ведущий спросил о наиболее убедительных фактах в ее практике.

— У одной моей пациентки, врача-биохимика, были проблемы с деторождением. Она врач и мне не верила. Ученые верят только в свою науку. Я, конечно, провела над ней свои заговоры и еще дала рецепт: взять щенка, потому что любой детеныш вызывает резкую стимуляцию организма женщины. Сейчас у нее сын.

— Черт знает что! — сказал Павел. — Полная вроде ерунда, а начинаешь верить.

Он хотел верить, но я-то знала, от кого родился сын. Но случилось нечто странное. С того вечера я больше не видела Виктора и его собаку. Он не появлялся на пустыре. Я спрашивала о нем собачников. Его и щенка кавказской овчарки никто не помнил.

Я по-прежнему не верю ни в белую, ни в черную магию. Но когда у Павла возникли проблемы с его бизнесом, он спросил у меня:

— Может, съездить к колдунье?

— Поезжай, — согласилась я.

ОЧЕНЬ СЛАБАЯ ЖЕНЩИНА

Рассказ

Марина Алексеевна, блондинка тридцати пяти лет, хотя и придерживалась диетической системы Шелтона, все-таки была чуть полнее, чем ей хотелось бы, то есть уже не соответствовала среднеевропейскому стандарту сорок шестого размера. Прошлой осенью она смирилась с этим, прикупила зимние вещи сорок восьмого размера, но сейчас начиналось лето.

Она успела сшить два сарафана, которые сейчас уже лежали в чемодане, примерила батник, когда-то великоватый, а сейчас в самую пору. Ехать решила в джинсах и в батнике, уже не модном в этом сезоне, но ехала она не одна, а Петрову она нравилась в любой одежде, а еще больше без одежды, как говорил он. Конечно, он был циничным человеком, мог так думать, говорить же об этом совсем не обязательно. Но переделывать Петрова уже поздно.

Роальдом Семеновичем она его никогда не называла, хотя он был старше ее на четырнадцать лет. Называть любовника по имени и отчеству — что-то в этом было от отношений ученицы и учителя, хотя начиналось это именно так. Петров работал в Полиграфмашстрое и преподавал в институте, где она училась на вечернем факультете. Он стал руководителем ее дипломного проекта и, естественно, был приглашен на банкет, который устроили теперь уже дипломированные инженеры-полиграфисты.

После банкета они поехали на метро: он выпил и оставил свою машину возле ресторана. Как потом выяснилось, она о его машине беспокоилась больше, чем он сам, и вообще он мало о чем беспокоился. На все случаи жизни у него были отлиты свои матрицы типа: «Может быть все», «На место павшего станут тысячи новых бойцов», «Зачем спешить именно на этот трамвай, ведь придет же следующий». В тот вечер он не спешил, его жена, биохимик-иммунолог, уехала в Женеву на международную конференцию.