Подлунная Роза - Алёна Дмитриевна Реброва

обнять, но застыла. Эдвин сочувственно протянул к ребенку морду, подставляя нос под маленькие руки. Нилс погладил чешуйчатые ноздри, и дракон закрыл глаза. Его черная чешуя встопорщилась и задрожала.

Я моргнула, чтобы прояснить зрение, а когда открыла глаза, черный силуэт уже распадался в воздухе, словно пепел. Под лоскутами черной дымки на земле перед Нилсом встал человек в изодранном боевом облачении, с длинными растрепанными волосами.

Он опустился на одно колено перед ребенком и взял его руку, пока тот изумленно таращился.

– Не советую начинать заниматься колдовством, – проговорил он, похлопав его по плечу. – Нет в нем ничего хорошего. Поверь самому могущественному колдуну на свете.

С этими словами Эдвин взглянул на меня и улыбнулся. Я бросилась к нему.

Глава 10. Академия

Эдвин почти ничего не помнил о годах, которые провел во втором обличье, только то, что в последнее время всегда чувствовал меня где-то рядом. Он не знал, ни почему ушел от нас, ни почему вернулся, для него произошедшее оказалось чудесным долгим сном, за время которого он отлично отдохнул и набрался сил. А силы ему понадобились хотя бы для того, чтобы принять новую обстановку.

Когда Эдвин узнал замок родителей в том месте, где очнулся, он потерял дар речи. Он бродил по дворам и коридорам, а зайти в главный зал решился, только опершись на руку Томаса. Вместе с братом они обошли весь дворец, а потом долгое время стояли над могилами родителей и говорили о чем-то, пока мы с Рик и Нилсом ждали их в саду.

– Дядя Эдвин немного глупый, да? – спросил ребенок у матери, стараясь говорить тихо, чтобы я не услышала. – Он совсем ничего не знает, ему все нужно рассказывать!

– Дай ему время, он долго спал, – успокоила его Рик.

В ее словах я услышала радостную весть: похоже, их отъезд откладывался.

Празднество в честь приезда королевской четы, которое только утихло, вспыхнуло с новой силой, теперь уже в честь возвращения Эдвина. Пили даже те, кто после прошлой пьянки клялся, что не возьмет в рот ни капли, нас чествовали, словно жениха и невесту, и мы шутили, что наконец-то отпраздновали нашу свадьбу, как надо.

Меня кружило от радости, мир обратился бело-розовым маревом, ничто больше не было важно, ничто не могло расстроить или огорчить, а последние годы жизни стирались из памяти с пугающей скоростью. Уже казалось, что не было ни пещер, ни осады, ни месяцев в башне, проведенных над книгой, ни одинокой жизни на пустыре: все это виделось кошмаром, наваждением, которые закончились раз и навсегда.

Когда я рассказала Эдвину, как отправилась выручать Умму, он был вне себя. Он знал тот клан и ни за что не позволил бы мне пойти туда одной: именно оттуда вышел человек, который уговорил их отца избавиться от Эдвина. Близнецы, рожденные вторыми, считались сильнейшими колдунами, и бежавший из клана маг многие годы использовал Эдвина, как свой сосуд, так что муж знал о положении Уммы и остальных намного больше, чем я думала. Эдвину пришлось выучиться этой магии, чтобы одолеть своего тюремщика, вот как он овладел ей.

Да, я совершила глупость, но я смогла одолеть Салтра, создала «Обличья стихий» и нашла в себе дракона, и, хотя Эдвин никогда не говорил мне этого, я знала, что он мной гордится.

Мы оба покончили со своим прошлым и могли идти дальше без оглядки на старые ошибки. Жизнь в замке Эдвину не нравилась, и после отъезда Томаса он все чаще заговаривал о том, что хочет вернуться в хижину. Однако я чувствовала ответственность за сам замок и за людей, которых приютила, особенно за молодых магов, которые из кожи вон лезли, чтобы научиться чему-то большему, чем разжигать костер без кремния.

Мы с Томасом уже обсудили, что королевству необходим отряд лесников, мастеров бытовой магии и патрульных, владеющих колдовством. Я пригласила во дворец одного из наших с Эдвином старых знакомых, чтобы он подготовил целителей, и он уже прислал ответ, что обязательно прибудет к середине осени. Тесный кружок из нескольких магов, которые донимали меня вопросами про то, как побыстрее стать драконом, стремительно перерастал в нечто намного большее. Разве я могла бросить свое детище?

К счастью, вопрос с отъездом разрешился сам собой: через месяц после возвращения Эдвина я поняла, что беременна, и это стало отличным поводом остаться в замке. Хозяйка из меня была отвратительная, и в лесу я бы ни за что не справилась с ребенком, так что мужу пришлось уступить мне. Мы условились остаться с людьми, хотя бы пока ребенок не подрастет.

Канитель дворцовых дел, вечные уроки, семейное счастье – дни летели, похожие один на другой, и я никогда не была счастливее. В королевстве царил прочный мир, соседи оставались предельно обходительными.

В середине весны у нас с Эдвином родилось две дочки, мир, только ставший привычным, снова пошатнулся. Мы стали родителями близняшек, Эстер и Кейси, и это изменило всю нашу жизнь.

Теперь мысль о хижине, казалась чудовищной, и не потому, что там не будет десятка нянек, готовых подменить нас в родительских заботах. Мы с ужасающей ясностью поняли, что именно от нас зависит, в каком мире вырастут наши крохи, и это, несомненно, должен быть мир намного лучший, чем тот, в котором росли мы сами.

К моменту, когда малышкам исполнилось полтора года, колдунов в замке стало так много, что учить всех скопом больше было нельзя, а помимо меня и Эдвина ими занимались и наши знакомые, которые тоже загорелись идеей направить любопытные умы в нужное русло. «Обличья стихий», бережно хранившиеся в наших с Эдвином головах, стали хрестоматией для наших последователей, и, хотя мы не знали, куда заведет их жизнь и чем им придется заниматься, если они покинут службу у Томаса, мы надеялись, что полученные знания не станут для них клеймом, как когда-то были для нас.

Несколько раз мы с Томасом и Эдвином ездили в Контуару, где нас осыпали щедрыми предложениями, все надеясь выклянчить себе придворных колдунов, но им пришлось смириться с решительным отказом.

На одном из ежегодных собраний с иностранными послами в замке Томаса наше предприятие впервые назвали академией, и это имя прижилось. Будущее, о котором я мечтала для магов в Подлунных землях, неожиданно наступило и прогремело на весь мир.

Шли счастливые годы, наше влияние возрастало, в академию приезжали со всех стран, одни ученики сменяли других, некоторые оставались с нами, некоторые уходили, но те, кто заканчивал обучение, неизменно