Убийца (Выродок) - Фредерик Дар

Увидев нас стоящими лицом к лицу, Анджело явно удивился.

— В чем дело? — спросил он.

— А в том, что этот месье нас аккуратненько закладывал…

— Не может быть!

— Может. Он давно связан с бандой Каломара и держал их в курсе всех моих действий. Я застал его в тот момент, когда он рассказывал о моей жизни некоему Мейерфельду…

В разноцветных глазах Анджело загорелся злобный огонь.

— Ах ты, гад… — прошипел он, шагнув к Пауло.

Я остановил его.

— Не трогай, я сам…

Но больше я ничего сказать не успел, потому что Пауло внезапно бросился на меня головой вперед…

Я схлопотал его башку прямо в грудь и полетел вверх тормашками на ковер, испытывая немалое смущение перед своей дамой. В довершение всего я увидел, как в руке Пауло заблестел автоматический пистолет. Сказка закричала, но тут раздалось: «Пинг! Бинг!» Это Анджело исполнял соло на своей аркебузе.

Некоторое время Пауло стоял неподвижно, с удивленным выражением лица: он явно не ожидал от своего напарника такого проворства. Потом оступился и упал на колени, как грешник, на которого снизошла божья благодать или что-то в этом роде… Наконец он спикировал носом на ковер и застыл.

Я поднялся на ноги, немного бледный — не от страха, а от злости. Я хотел рассчитаться с Пауло сам и злился на Анджело за то, что обязан ему жизнью.

— Спасибо, парень, — сдержанно сказал я. — Если бы не ты, носить бы мне пару крылышек за спиной.

Он спрятал свою гаубицу и скромно ответил:

— Он напал неожиданно для тебя…

— Да, я его недооценивал. Не думал, что этот дрожащий суслик способен на бунт…

Я потолкал Пауло ногой.

— Сбрось эту падаль в подвал. А я съезжу в «Карлтон» и скажу пару слов господину Мейерфельду. Он уже начал меня порядком доставать…

Я открыл ящик стола и выбрал себе подходящий пистолет. У Кармони их была целая куча — тщательно вычищенных, аккуратно смазанных; он ухаживал за ними ревностно, как истинный коллекционер.

Я надел на ствол глушитель; полученный результат слегка выпирал из-под пиджака, но лучше уж идти так, чем без поддержки. Объяснение, предстоявшее нам с Мейерфельдом, рисковало принять кислый оборот, и мои железяки должны были в случае чего призвать его к благоразумию.

Анджело и Сказка смотрели на меня.

— Тебе не кажется, что туда идти небезопасно?

— Если бы меня волновала только безопасность, я стал бы блюстителем порядка, — с улыбкой ответил я.

Анджело взвалил покойника на плечи. Подождав, пока он выйдет, я взял Сказку за руку.

— Знаешь, Сказка, а ведь, в сущности, это ты меня спасла. Мало ли что еще мог сделать этот гад Пауло, если бы не твоя светлая голова…

Она счастливо улыбнулась.

— Так ты твердо решил туда идти?

— Да, наконец-то можно будет сыграть в открытую и увидеть того, с кем говоришь.

— Будь осторожен… Ну, хотя бы настолько, насколько ты вообще это умеешь. Если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума!

— Напрасно. Твоей прелестной головке рассудок очень идет!

VI

В холле отеля «Карлтон» торчала группа возмущенных шведских туристов: бюро путешествий их родного городишки забыло заказать для них места…

Я подошел к телефонисту, спросил у него номер комнаты мсье Мейерфельда и велел объявить тому о приходе мсье Пауло.

Американец жил в 134-м. Лифт вознес меня на второй этаж, и одетый в форму мальчик с глазами лани проводил меня к номеру 134. Я сунул ему сотню и постучал.

Бесцветный голос ответил «войдите».

Я положил руку на ручку двери. И она открылась, но гораздо быстрее, чем я ожидал.

Я немного качнулся вперед, и, прежде чем успел сделать хотя бы одно движение, меня схватило и втащило в комнату сразу несколько рук.

Их было четверо. Двое держали в руках автоматы. Меня здесь определенно уважали… С первого взгляда становилось ясно, что это полицейские. Пятый человек стоял за дверью. Когда меня схватили, он закрыл ее и проговорил:

— Отлично…

Я не знал, что сказать. Я не мог прийти в себя от изумления. Меня напарили, как пацана… Я ничего не понимал. Во-первых, как Мейерфельд мог ожидать моего визита? А во-вторых, зачем он организовал мой арест? Это настолько не совпадало с интересами Организации, что я даже не знал, как мне на это реагировать. Может быть, он надеется, что я расколюсь? В таком случае он попал пальцем в задницу до самого локтя! Я ни за что не скажу им, где спрятаны деньги.

Мейерфельд был худым лысоватым типом в роговых очках, придававших ему неприятное сходство С экзотической рыбой.

— Вы думали, я попался в ловушку Пауло? — пробормотал он, пока мне надевали наручники. — Перед началом разговора он всегда произносил ключевое слово, сообщая тем самым, что говорит без принуждения.

Элементарщина! А я, кретин, не догадался…

Я улыбнулся. Что тут ответишь? Оскорбление было бы признаком слабости…

Все четверо легашей насмешливо смотрели на меня.

— Значит, это и есть тот знаменитый Капут? — проронил один из них, громадный детина с усами дрессировщика.

Внутренний голос шептал мне: «Сохраняй достоинство, Капут. Они хотят вывести тебя из равновесия, чтобы был предлог врезать тебе разок-другой по зубам. Не будь дураком…»

И я стоял прямо, спокойный и расслабленный, будто в гостях у почтенных людей. В конце концов полицейские повели меня вниз и без лишнего шума усадили в черный «ситроен», стоявший во внутреннем дворе отеля. Я влез на заднее сиденье, и двое охранников зажали меня с двух сторон. Арест прошел в высшей степени спокойно. По-моему, кроме мальчишки-коридорного, в отеле никто ничего и не заметил…

* * *

Странное дело: когда мы приехали в управление, меня не повели ни к какому инспектору. Просто заперли в полутемной камере, и я стал ждать, пока господа полицейские соблаговолят принять какое-нибудь решение.

Но в этот день я с ними так и не встретился. Видимо, они заперли меня просто для того, чтобы держать под рукой, и в данный момент улаживали проблемы Организации. Они предполагали, что на суде я стану разоряться насчет торговли наркотиками, и хотели проветрить помещение, прежде чем принимать гостей. Я их понимал.

Так вот, эти селедочные шкуры продержали меня под замком целый день, не потрудившись даже принести мне пожрать. Но если они думали, что я начну барабанить в дверь из-за куска хлеба, то плохо меня знали.

Потянулась ночь, медленная, как гонки улиток.

Они отобрали у меня пистолет и спички, оставив, вопреки всем правилам, сигареты и шнурки.

К середине ночи я начал думать о Сказке, и внутри у меня зашевелилась теплая печаль.

Мне не удавалось заснуть на нарах после стольких ночей, проведенных рядом с ней в мягком тепле нашей знаменитой кровати. Стоило мне закрыть глаза — и я видел ее загорелое тело, покоящееся на белых шелковых простынях, вспоминал медные отблески ее кожи в оранжевом свете ночника, чувствовал на своих губах ее сладкое дыхание. Я помнил, как закатывались ее глаза, когда я покусывал ей верхнюю губу… Попробуй засни после этого в вонючей камере!

К рассвету я изрядно намучился. Веки обжигали глаза, во рту пересохло, пустой желудок издавал страдальческое урчание… Наступило угрюмое утро. Я уже не на шутку загрустил. Может, обо мне забыли? А может, решили заморить голодом в этой дыре? Я не исключал и этой возможности: сюда не доносилось ни звука, и мне казалось, что я сижу в склепе.

Около полудня — мои часы были по-прежнему при мне — я вздрогнул от стука каблуков. Дверь открылась, и передо мной возник тот усач, который накануне надевал мне браслеты.

— Пошли! — приказал он.

На моих руках опять защелкнулись железки. Усач подтолкнул меня вперед. С ним были еще один мужик в гражданском и один полицейский в форме.

Мы двинулись к выходу. На улице стояла та же черная машина. Я послушно втиснулся туда, полицейский в форме сел за руль, и — погоняй, извозчик!

Места между усачом и его приятелем было, прямо скажем, маловато. В придачу ко всему меня мучили колики в животе…

Этот внезапный отъезд меня настораживал. Это не могло быть следственным экспериментом, поскольку с нами не ехали инспекторы. На перевод в другое место это тоже было не похоже: тогда бы меня везли в «воронке». Но, несмотря на терзавшее меня неведение, я помалкивал.

Усач иронично поглядывал на меня.

— Мсье Капут у нас не из болтливых, да? — обронил он, медленно разглаживая тыльной стороной руки свои тараканьи причиндалы.

Я продолжал молчать. Мы ехали по набережной в направлении Лионского вокзала. Что все это значило?

Доехав до канала, мы повернули налево, к Бастилии, потом покатили к пригороду Сент-Антуан… Я не выдержал.

— К арапам в гости едем? — спросил я.