Контора - Алейников Дмитрий Александрович

— А что, больше там не с кем встретиться?

— Там не с кем. Да и кому какая разница? Я здесь хозяин!

— Мы, — поправил Стас.

— Ну, я имел в виду остальных. — Феликс улыбнулся. — И имел я их всех! Я что, должен отчитываться перед своими сотрудниками?

— Да нет. — Стас снова уткнулся в книгу.

— Так я еду? — Феликс взял из вазы с фруктами огромное яблоко и смачно надкусил.

— Поезжай.

Пару минут компаньоны молчали. Феликс хрумкал яблоком, Стас читал книгу по менеджменту. Этот короткий диалог нарушил какое-то равновесие, что-то не было высказано вслух. Такие паузы нередко повисали в последнее время, но нынешняя была на совести Феликса. И теперь он изобретал предлог, чтобы без ущерба своей гордости и выяснения отношений вернуться к зависшему, как волна на картине Айвазовского, разговору. Стас сам нарушил молчание.

— Она хоть отрабатывает эти бабки? — спросил он, не поднимая головы.

— Что? Кто? — Феликс встрепенулся, готовый поддержать разговор, но не сразу понял, о чем речь.

— Я говорю, что Маринка стоит этих бабок, которые ты на нее тратишь?

— Ну... — Феликс прицелился и отправил огрызок вслед за факсами. — Я доволен.

— По-моему, дешевле подобрать что-нибудь на месте. Экзотика опять же.

— Да ладно, что ты считаешь какие-то копейки!

— Ни фига себе копейки! — Стас аккуратно закрыл книгу и положил ее перед собой. — Лет пять назад ты бы удавился за такие копейки.

— Пять лет назад все было по-другому. И вообще, чего ты волнуешься за меня?

— Я не то чтобы волнуюсь... — Стас достал из коробки тонкую сигару.

— А что? Хочешь сказать, что больше меня работаешь?

— Да нет. Хотя, если честно, то хочу тебя спросить о твоих планах на ближайшие год-два. — Он щелкнул стоявшей на столе зажигалкой, прикурил и откинулся на спинку кресла, давая понять, что ждет ответа.

— Мои планы — работать дальше. Но что-то я тяготею к сугубо руководящей работе.

— Сильно тяготеешь?

— Насколько это возможно. Моя голубая мечта — создать механизм, который бы работал и без моего... нашего участия. У нас есть теперь коммерческий директор, директор по продажам, директор по маркетингу и рекламе, директор по развитию. Целый обезьянник директоров, получающих кучу бабок. Неужели они сами не разберутся?

— То есть собираешься на покой?

— Я же сказал, что собираюсь работать дальше. Что ты вообще хочешь от меня услышать?

— Что ты дергаешься-то? — Стас примирительно поднял руки. — Я просто хочу до тебя донести, что твои участившиеся командировки могут вызвать лишние вопросы.

— Ты про этих?— Иллюстрируя свой вопрос, Феликс сделал движение, словно нахлобучивал на голову кепку, а потом взмахнул руками, оттопырив мизинцы и указательные пальцы.

— Про них, Феликс, про них. — Стас подался вперед, чтобы говорить тише. — Мне бы не хотелось отчитываться еще и по этому поводу.

— А тебе не кажется, что это не их собачье дело? — Феликс смял в кулаке чистый лист и бросил в направлении корзины. Снаряд ударил в плетеный бок и покатился по полу. — Черт!

— Это именно их дело. Именно потому, что оно собачье.

— Мы что, мало им платим?

— Ты что, маленький? Они же гребут процент от прибыли. Ты свои поездки списываешь на счет фирмы, выходит, отгрызаешь кусок у них. Если они домотаются до этого, то не слезут с нас, пока не выгребут все.

— Пустое. — Феликс махнул рукой. — Они не станут резать курицу, несущую им золотые яйца.

— Вот именно. Несущую! — Стас положил сигару на край пепельницы, чтобы иметь возможность жестикулировать, не обсыпаясь пеплом. — Так вот и неси яйца, а не создавай самодостаточные механизмы. Я, конечно, тебя лечить не собираюсь. Тебе решать. Но если начнутся разборки, то или ты меня подставишь за компанию, или мне придется переводить на тебя стрелки. Не хотелось бы ни того, ни другого.

С полминуты Феликс обдумывал услышанное.

— И что ты предлагаешь? — спросил он, насупившись.

— Ты можешь поехать один. Это не вызовет дополнительных вопросов. А корсиканку, негритянку или даже русскую найдешь себе на месте. Главное, не забывай о контрацепции. А Марина никуда не денется...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да при чем здесь один — не один. У нее день рождения в субботу...

— Подари ей серьги. Опять же дешевле выйдет.

— Да при чем здесь дешевле! Что у нас, денег мало? Или это все на пенсию откладывать?

— Я тебе говорю о твоей роли в этой жизни. И о том, как стоит тратить бабки компании, а как не стоит.

— Слушай, мои командировки — гроши по сравнению с фондом заработной платы! Давай разгоним, на хрен, маркетинг, этих придурков из статистического, половину закупки. Слушай, меня мутит, когда я вижу того педика в кожаной жилетке и кроссовках. Он что, Эйнштейн, что брюки не гладит?

— Эти люди как раз нужны, — невозмутимо отпарировал Стас. — Они, может быть, и незаметны сейчас, но с ростом компании они понадобятся, и искать и учить их будет некогда. А вот твои администраторы...

— Что — администраторы?

— Они как раз не очень нужны. Директор по продажам. За что этот дуболом получает полторы штуки? Чем он таким занят? Проводит совещания? Так я могу проводить совещания, один хрен сижу на них.

— Хочешь сказать, что он нам не нужен?

— Хочу сказать, что он нужен для твоего механизма, который работает без нас. Больше ни за чем. И если мы решаем работать дальше, то давай избавимся от людей, которые представляют собой только детали этого механизма, или найдем им другое применение.

— Я уже нашел. — Феликс улыбнулся, впервые за время этого разговора разведя брови от переносицы.

— Ну-ка? — Стас скрестил руки на груди, готовый услышать ответ.

— Он у нас будет крайним, если что-нибудь случится. — Феликс взял очередной чистый листок и принялся неспешно сминать его.

— Что случится?

— Не знаю, но мало ли. Спад продаж, конкуренты обойдут, кража, ревизия. — Смяв лист, он начал катать его между ладоней, превращая в горошину.

— А почему такое должно непременно случиться? У тебя есть что-нибудь конкретное?

— Я не сказал, что непременно. Просто у меня есть такое ощущение, что что-то должно произойти. Чисто интуитивное. Слишком хорошо все идет. Слишком... — Феликс задумался на секунду, а потом лицо его повеселело. — Вот я и тороплюсь хоть что-то урвать, хоть пару дней покайфовать на море с девочкой, а ты меня не пускаешь, стращаешь бандю-ками.

— Ладно. — Стас взял вторую сигару. — Черт с тобой, поезжай. В конце концов, я тебе не папа. И если по возвращении ощущение надвигающегося катаклизма не исчезнет, оставим Егора Семеновича в качестве козла отпущения.

— Идет! — Феликс, не целясь, послал шарик в корзину, и тот нырнул в нее, как мышь ныряет в свою нору.

Аллочка несколько раз макнула пакетик с чаем в кипяток и, когда вода в чашке чуть окрасилась, бросила разбухший конвертик с заваркой в пепельницу. Крепкий чай она не пила — портит цвет лица. Она вообще во многом себе отказывала, чтобы быть в хорошей форме. Труднее всего было обделять себя сладким, но — что поделаешь? — сладкое портило сразу и кожу, и фигуру, и зубы. Чего бы стоила Аллочка в нашем мире без этих составляющих? То-то. Так что жертвы не были напрасны.

За столик приземлилась Вера — секретарша их отдела. Вечно она в делах, все на бегу — создает видимость кипучей деятельности.

— Слушай, там твои итальянцы приехали! — затараторила Вера, насыпая себе сахар. — Да ты сиди! — Она махнула поднявшейся было Аллочке свободной рукой. — Они сейчас у главного. Если б ты понадобилась, мне бы свистнули.

— У главного? — переспросила Аллочка с ленивым удивлением. — С чего это вдруг?

— Не знаю. — Вера дернула плечом. Она развернула на столе сверток с домашним печеньем. — Хочешь? Как знаешь! Они приехали и прямиком к нему в кабинет. Теперь засели там. Курят, кофе не хотят. Ну, я и отлучилась перекусить.

Призадумалась Аллочка. Неслыханное дело, чтобы патрон нисходил до личного общения с поставщиками. И ладно бы Дмитрий Львович пригласил к себе кого-нибудь из крупных партнеров, но Аллочкины друзья-фирмачи были не из таких. По большому счету, поставляемое ими оборудование было каплей в море, незаметной каплей в море оборота «Конторы». Почему же шеф вызвал этих парней лично, не поручив сделать это секретарше и не затребовав у Аллочки никаких данных по ним? Быть может, Аллочка принимала все слишком близко к сердцу, но в поведении патрона явственно проступали некоторые странности, на которые не стоило закрывать глаза, тем более человеку, чье «рыльце» изрядно вывалено «в пуху»...