Еврейский мир - Джозеф Телушкин

В самом начале военных действий израильский кабинет министров предполагал нанести быстрый и ограниченный по своим задачам удар. Израильская армия должна была пройти в глубь Ливана всего лишь на 25 километров и в течение нескольких дней уничтожить расположенные там базы ООП. Но Израиль вдруг обнаружил, что войти в Ливан куда легче, чем выйти оттуда, так что война под руководством Шарона приняла затяжной характер. Через несколько недель после ее начала Израиль занял Бейрут — единственный случай, когда израильская армия оккупировала арабскую столицу. Но пребывание там было не слишком приятным. Тысячи находившихся в городе боевиков ООП растворились среди десятков тысяч «палестинцев», проживавших в окрестных лагерях для беженцев. Таким образом, любая попытка Израиля обрушить бомбовые удары на ООП означала бы неминуемую гибель и «мирных палестинцев». В течение нескольких дней Израиль подвергал бомбардировке опорные пункты ООП и столкнулся с резким осуждением всего мира. Все это время руководитель ООП Ясир Арафат провел в бункере в самом Бейруте. Премьер-министру Израиля Бегину бункер Арафата напоминал тот бункер, куда скрылся в последние месяцы Второй мировой войны Гитлер, Бегин желал видеть Арафата и его формирования уничтоженными навсегда.

Вскоре после захвата Бейрута ООП обратилась к дипломатам разных стран с просьбой обеспечить эвакуацию ее членов из Ливана. Израиль разрешил членам ООП покинуть эту страну. Во время эвакуации был момент, когда один из израильских солдат взял Арафата на мушку. Тем не менее он не пристрелил его, Израиль был бы сурово осужден мировой общественностью, если бы кто-то из его солдат убил лидера ООП.

Уход ООП из Ливана был серьезной победой Израиля. Вскоре за этим последовало другое благоприятное для него событие — избрание Башира Жмайеля, христианина-маронита, на пост президента Ливана. Жмайель обещал подписать мирный договор с Израилем, как только приступит к своим обязанностям. Однако за несколько дней до вступления в должность он был убит просирийскими террористами. Потеря своего лидера привела в ярость бойцов фалангистских формирований, которые возглавлялись Жмайелем. На следующий день израильское командование в Западном Бейруте разрешило фалангистским солдатам войти на территорию лагерей палестинских беженцев Сабра и Шатила, чтобы разоружить оставшихся в лагерях террористов ООП. Но вместо того фалангисты учинили резню, убив около тысячи человек, из них лишь очень немногие были боевиками ООП. В глазах всего мира ответственность за эту бойню понес Израиль: до сих пор большинство арабов уверены, что резню устроили не фалангисты, а израильская армия. Выйдя из себя, премьер-министр Бегин заявил: «Неевреи убивают неевреев, а виноваты евреи».

В самом Израиле весть о содеянном в Сабре и Шатиле вызвала ужас. На Бегина оказывалось давление, чтобы заставить его назначить специальную комиссию для изучения вопроса о моральной ответственности тех, кто разрешил фалангистам войти в лагеря и оставался пассивным даже после того, как стало известно о погроме. Бегин энергично выступал против создания комиссии.

Субботней ночью 25 сентября 1982 г. 400 тысяч израильтян вышли на крупнейшую в истории страны политическую демонстрацию с требованием назначить комиссию для расследования событий в Сабре и Шатиле. В итоге Бегин был вынужден заявить о создании комиссии во главе с судьей Верховного суда Ицхаком Каганом. Комиссия сделала вывод, что «еврейская общественность всегда придерживалась той точки зрения, что ответственность за подобные дела ложится не только на тех, кто чинит бесчинства и творит зверства, но также и на тех, кто обязан отвечать за безопасность и общественный порядок». Несколько высших военных чинов были вынуждены подать в отставку, а Ариэль Шарон — оставить пост министра обороны.

В Ливане погибло свыше шестисот израильских солдат — почти столько же, сколько во время Шестидневной войны. Однако в случае с Ливаном Израилю было мало чем похвастать, когда война окончилась. Учитывая цель, которую ставил Израиль, начиная войну, наиболее важным стало то, что ООП не была разгромлена. До сих пор Ливанская война остается самым спорным в истории Израиля конфликтом.

Глава 176

Закон о возвращении. «Кто является евреем»

Первым законом, принятым Кнесетом после образования Израиля, стал Закон о возвращении, который гарантировал всем евреям право эмигрировать в Израиль и требовать немедленного предоставления им гражданства этой страны. Закон о возвращении, вероятно, является наиболее популярным из всех актов, когда-либо принятых кнессетом: он до сих пор остается источником привычного психологического комфорта для евреев во всем мире — даже для тех, кто не намерен репатриироваться в Израиль.

Израиль возник спустя всего лишь несколько лет после того, как во время Катастрофы было убито шесть миллионов евреев, и все евреи сознают, что, если бы в 1939 г. действовал Закон о возвращении, эти люди остались бы в живых. Даже сегодня большинство евреев рассматривает Израиль как свое последнее прибежище на случай, если в принявших их странах вдруг восторжествует антисемитизм.

Как ни странно, Закон о возвращении вызвал внутри еврейской общины необычайно острую борьбу. Закон недвусмысленно приветствует каждого еврея, кто приезжает в Израиль на постоянное жительство. Однако здесь нет ответа на другой существенный вопрос: «Кто является евреем?»

В 1960-х гг. некто Даниэль Руфайзен прибыл на постоянное жительство в Израиль и обратился с просьбой немедленно предоставить ему гражданство этой страны в соответствии с Законом о возвращении. Хотя никто не ставил под сомнение тот факт, что он родился евреем, его обращение вызвало ряд вопросов, поскольку Руфайзен был католическим монахом. Руфайзен ньргн76астаивал, что хотя он и христианин по религии, но всегда считал себя евреем. В конце концов дело было передано на рассмотрение Верховного суда Израиля, который постановил, что, согласно Закону о возвращении, Руфайзен не может считаться евреем. По мнению суда, закон принят с целью дать родину тем, кто не нарушил свою связь с потомками колен Израиля, обращение Руфайзена в другую веру поставило его вне данной категории. И в ответ на просьбу Руфайзену было предложено остаться в Израиле и обратиться за гражданством в соответствии с обычными правилами — после трехлетнего проживания.

Для большинства евреев решение по делу Руфайзена не представляло проблемы. Споры по вопросу о том, «кто является евреем», вспыхнули через несколько лет, причем как в Израиле, так и в США. На протяжении всей истории Израиля ортодоксальные раввины, под чьим контролем находятся все религиозные дела в Израиле, неоднократно постановляли, что лица, обращенные в иудаизм реформистами и консерваторами, евреями не считаются. В 1970–1980-х гг. ортодоксальные политические партии пытались официально включить это положение в израильское законодательство; евреем считается тот, кто либо родился от еврейки, либо обращен в иудаизм «согласно Галахе (еврейскому закону)». Поскольку в Израиле вопрос о том, проведен ли обряд посвящения в иудаизм согласно Галахе, решается исключительно ортодоксальными раввинами, подобное положение закона привело бы к тому, что лица, обращенные в иудаизм неортодоксальными раввинами, рассматривались бы в Израиле как неевреи.

В действительности продолжающиеся споры по этому вопросу имеют скорее эмоциональное, чем практическое значение: очень немногие обращенные в иудаизм реформистами или консерваторами лица совершают алию в Израиль (их общее число едва ли превышает десять человек в год). Однако эмоциональный резонанс этой проблемы велик: в настоящее время от 30 до 40 процентов американских евреев заключают смешанные браки. Большинство родителей надеются, что их зять или невестка примут иудаизм. Когда происходит обращение в иудаизм (в США это делают от пяти до десяти тысяч человек в год), оно. в подавляющем большинстве случаев осуществляется реформистами или консерваторами. Поэтому десятки тысяч американских евреев сочли рассмотрение Кнесетом законопроекта о том, «кто является евреем», формальным отрицанием права их внуков считаться евреями даже в том случае, если мать ребенка обращена в иудаизм реформистом или консерватором. Сотни тысяч реформистов и консерваторов пришли в негодование, когда узнали, что Кнесет, состоящий в немалой степени из неверующих евреев и неевреев (равно как и из ортодоксальных евреев), рассматривает законопроект, провозглашающий неортодоксальные обращения в иудаизм не имеющими законной силы.

Иногда претенденты на пост премьер-министра Израиля в надежде привлечь в создаваемые ими коалиции религиозные партии, обещали принять закон о том, «кто является евреем», с включенной в него формулировкой «согласно Галахе». Однако до сих пор закон не принят. Правительственные чиновники прекрасно понимают, что принятие такого законодательства привело бы к весьма серьезным осложнениям (если не полному разрыву) отношений со значительным числом американских евреев. Сколько иронии в том, что Закон о возвращении, который символизирует в глазах всех евреев связь их собственной судьбы с существованием Израиля, привел к ожесточенной борьбе внутри еврейской общины.