Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу - Ян Флеминг

19. Рот Мэрилин Монро

Автомобиль мчался вдоль пустынных улиц — мимо темных мечетей, минаретов, вонзающихся в ночное небо. Они проехали под разрушенным акведуком, пересекли бульвар Ататюрка, миновали ворота Центрального базара. У колонны Константина автомобиль свернул направо, в лабиринт узких извивающихся улочек, где пахло отбросами, и въехал наконец на длинную красивую площадь, украшенную тремя высокими каменными колоннами, вздымающимися к небу подобно космическим ракетам.

— Медленнее, — тихо скомандовал Керим. «Роллс-ройс» резко сбавил скорость и покатил вокруг площади. В конце длинной улицы, на восточной части площади, над мысом Сераглио мигал огромный желтый глаз маяка.

— Стоп!

Автомобиль остановился в густой тени деревьев. Керим взялся за ручку двери.

— Подожди нас в машине, Джеймс. Мы скоро вернемся. Садись на место водителя и, если подойдет полицейский, скажи ему: «Бен бей Керимин ортагийум». Сможешь запомнить? Это значит: «Я — знакомый Керим-бея». Тогда полиция оставит тебя в покое.

— Очень тебе благодарен, — буркнул Бонд. — Но я пойду с вами. Без меня с тобой обязательно что-нибудь случится. К тому же я не собираюсь сидеть в машине и бормотать полицейскому какие-то непонятные слова. Когда знаешь только одну — пусть очень важную фразу, у собеседника может создаться впечатление, что ты говоришь на этом языке. Полицейский начнет расспрашивать меня по-турецки и, когда я не отвечу ему, тут же заподозрит неладное. Не надо спорить, Дарко.

— Ну что же, только не обижайся, если тебе придется не по нраву то, что я намереваюсь сделать. Это будет обычное, заранее рассчитанное хладнокровное убийство. — Было видно, что Керим уступает Бонду очень неохотно. — В этой стране мы стараемся не тревожить спящих собак, но если одна из них просыпается и кусает тебя, ее надо убрать. Так что не думай, что станешь свидетелем дуэли. Это тебя устраивает?

— Вполне, — кивнул Бонд. — Если ты промахнешься, у меня осталась еще одна пуля.

— Тогда пошли, — согласился Керим. — Нам предстоит неблизкий путь. Эти двое пойдут другой дорогой.

Керим взял из рук шофера длинную трость и кожаную сумку, перекинул их через плечо и направился в сторону маяка, мигающего желтым светом. Бонд последовал за ним. Их шаги гулко раздавались в тишине. На пустынной улице не было ни души. Не было даже кошек, и Бонд подумал: как хорошо, что он не один идет по этой безлюдной ночной улице навстречу воспаленному глазу маяка.

С того самого момента, когда он прилетел в Стамбул, в нем крепло убеждение, что с наступлением темноты даже городские камни здесь начинают источать ужас. Казалось, что в городе, на протяжении многих веков купающемся в крови и насилии, с наступлением ночи улицы населяют призраки мертвых. Инстинкт подсказывал ему, что, если удастся выбраться из Стамбула живым, он должен считать себя счастливчиком.

Они подошли к узкому, зловонному переулку, круто спускающемуся по склону холма. Керим повернул в него и медленно, рассчитывая каждый шаг, пошел по булыжной мостовой.

— Смотри под ноги, — прошептал он. — Отбросы — это вежливое название того, что выбрасывают на улицу мои очаровательные соотечественники.

Луна сияла белым светом над влажной рекой булыжников, спускающихся круто вниз. Бонд старался дышать ртом. Он осторожно ступал всей подошвой, стараясь закрепиться на этой скользкой тропе и для страховки согнув колени, будто спускался по снежному склону. Он подумал о своей постели в гостинице, комфортабельном сиденье автомобиля, стоявшего сейчас в тени ароматно пахнущих лип. Интересно, сколько еще отвратительных впечатлений предстоит ему испытать при выполнении этого задания?

Они дошли до самого конца переулка и остановились. Керим повернулся к нему и, широко улыбнувшись, показал рукой в сторону огромного темного здания: «Мечеть султана Ахмета. Знаменитые византийские фрески. Ты уж извини, что у меня не было времени показать тебе все достопримечательности». Не ожидая ответа Бонда, он свернул направо и пошел вдоль пыльного бульвара с дешевыми магазинами по обеим его сторонам. Вдали поблескивала поверхность Мраморного моря. Так они шли минут десять. Молча, не глядя по сторонам. Наконец Керим остановился и притянул Бонда в тень.

— Нам предстоит несложная операция, — тихо сказал он. — Криленку живет вон там, рядом с железнодорожным полотном, в сарае за рекламным щитом. В сарай ведет только одна дверь. Но через заднюю стену есть ход, заканчивающийся люком в рекламном щите. Криленку думает, что его потайной ход никому не известен. Мои люди сейчас подойдут к сараю и постучат в переднюю дверь. Криленку попытается уйти через люк, и в этот момент я застрелю его. Понятно?

— Полагаюсь на тебя.

Они прошли по бульвару, вплотную прижимаясь к стене. На перекрестке улиц стоял огромный рекламный щит, футов двадцать высотой. Луна была позади щита, и рекламу на нем было трудно разглядеть. Теперь Керим шел осторожнее, выбирая место, куда поставить ногу. Примерно в сотне ярдов от огромного щита дома кончились, и лунный свет заливал открытое пространство. Керим остановился в тени последнего дома и дал знак Бонду, чтобы тот встал рядом.

— Надо подождать, — прошептал Керим.

Бонд слышал каждое движение Керима. Тот отстегнул крышку кожаной сумки, замок щелкнул, и Керим сунул в руку Бонду длинный цилиндр, расширяющийся на обоих концах, длиной в два фута.

— Немецкий оптический прицел, — прошептал Керим на ухо Бонду. — Работает в инфракрасных лучах — прибор ночного видения. Посмотри на рекламный щит. Обрати внимание на лицо, изображенное там: под самым носом — замаскированный люк.

Бонд оперся локтем о стену и, приложив прицел к правому глазу, повернул винт фокусировки. В поле зрения показалось огромное женское лицо и какие-то буквы. Медленно смещая объектив прицела, Бонд прочитал надпись: «Ниагара. Мэрилин Монро и Джозеф Коттен». Он опустил объектив ниже, к огромному носу, к соблазнительно изогнутым губам и, напрягая зрение, увидел едва заметные очертания прямоугольника в верхней губе актрисы. Расстояние от люка до тротуара было немалым.

Сзади послышалось несколько щелчков. Как Бонд и предполагал, трость Керима была ни чем иным, как винтовкой, причем ручка трости служила прикладом и затвором одновременно. На месте резинового наконечника торчал глушитель.

— Ствол от нового винчестера, — с гордостью прошептал Керим. — Рассчитан на патрон калибра 0,308. В обойме три патрона. Дай прицел. Я хочу сориентироваться и быть наготове до того, как мои люди постучат в дверь сарая. Ты не будешь возражать, если я воспользуюсь твоим плечом вместо упора?

— Пожалуйста, — Бонд передал Кериму оптический прицел. Керим закрепил его на стволе винтовки и положил ее на плечо Бонда.

— А вот и он, — прошептал Керим. — Точно в том месте, где сказал Вавра.

В это мгновение на перекрестке показались два полицейских. Бонд замер.

— Все в порядке, не беспокойся, — раздался шепот Керима. — Это шофер и мой сын, — он сунул в рот два пальца и как-то странно свистнул: свист был очень низким по тону и, как показалось Бонду, едва слышным. Один из полицейских поднял руку к лицу. Затем оба повернулись и пошли дальше, громко стуча сапогами по мостовой.

— Еще несколько минут, — прошептал Керим. — Им нужно обойти рекламный щит сзади. — Бонд почувствовал, как тяжелый ствол винтовки лег ему на плечо.

Ночную тишину нарушил резкий металлический звук, донесшийся из сигнального ящика, расположенного рядом с железной дорогой. Стрелка семафора опустилась, среди созвездия красных огней вспыхнул зеленый. Вдалеке, где-то у мыса Сераглио, послышалось тяжелое пыхтение локомотива. Поезд приближался. Уже можно было различить звон буферов плохо сцепленных грузовых вагонов. Слева показался желтый свет прожектора, установленного на паровозе, и из-за поворота выполз весь состав.

С пыхтением и лязгом поезд медленно продолжал свой стомильный путь к греческой границе. Тяжелое облако дыма, поднимающееся из паровозной трубы, окутывало весь состав. Показался красный фонарь на последнем вагоне и скрылся, и шум локомотива стал исчезать вдали. Прозвучало два резких протяжных гудка — машинист предупреждал маленькую станцию Буют, в миле отсюда, о приближении поезда.

Бонд почувствовал, что ствол вдавился ему в плечо. Он напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, что происходит в тени рекламного щита. В центре его стал виден темный квадрат.

Над ухом Бонда прошелестел хриплый шепот: «Вот он, вылезает».

В темном квадрате показалась черная тень человека, который повис на руках, держась за край люка, затем разжал руки и упал вниз, мягко приземлившись на тротуар. Корабль, плывущий по Босфору, заревел в ночи, как проснувшийся в клетке зверь. Бонд почувствовал, как по его лбу пробежала струйка пота. Человек встал, выпрямился и сделал шаг вперед. Ствол винтовки еще больше вдавился в плечо Бонда и медленно поворачивался.