Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

Кстати, о поединке. Я вошел в раздевалку и обнаружил, что здесь почти никого нет. Тихо и спокойно, как в храме. Скамейки пустые, шкафчики аккуратно закрыты.

Былого многолюдья первых дней турнира как ни бывало. Оно и понятно, остались только несколько бойцов в разных весовых категориях. Я открыл шкафчик и начал переодеваться к бою.

Сегодня я хорошенько выспался. Бодр, свеж и полон сил. Как и полагается перед главным боем турнира.

Вчера физических занятий почти не было. Мы с Егором Дмитриевичем до посинения обсуждали стратегию против Мазурова.

— Мы уже выяснили твои сильные стороны, — сказал тренер. Он сидел за столом на кухне, иногда водил толстым указательным пальцем по трещинкам в поверхности. — Маневренность. Работа ног. Финты. Что еще? Игровая манера. Тактическое мышление. Тебе бы еще мощный удар поставить, вообще цены не было бы.

Я запротестовал:

— У меня вроде неплохой удар. Грех жаловаться.

Но старик покачал головой и погрозил пальцем.

— Мог бы сделать еще сильнее. Все твоя лень-матушка. Мешает работать.

Лень? Да он издевается? Я каждый день пашу по двенадцать часов в спортзале, забыв об учебе и девушках. Ну может, не совсем забыв, но все-таки…

— Теперь давай пройдемся по твоему сопернику, — сказал Егор Дмитриевич, не обращая внимания на мое возмущение. — Да, и еще, тебе надо лучше поставить прямой удар. Как ты там его кличешь по-буржуйски? Джеб этот, так называемый. Название неважно, главное это то, что ты можешь сломать этим прямым ударом ритм противника. Он отлично для этого подходит.

Сейчас я переоделся и отправился на взвешивание и медицинский осмотр. Все делалось по правилам, как и положено. Я слышал, как зрители шумят в зале. А потом снова вспоминал слова тренера.

— Я же говорил, что знаю бойцов из «Ударника», — говорил Егор Дмитриевич чуть хрипловатым голосом. Отпил крепкий до черноты чай, прокашлялся и продолжил: — Знаешь, как их обучают боксировать? Они используют высокий блок. Они стараются измотать противника в первых раундах. Ты же дрался с ним. Твой Мазурик, с одной стороны, старается всегда бить в ответ. Ждет, пока ты раскроешься. Старается заставить тебя сделать много ударов. Потратить много сил. Он, как там ты называешь, контрпанчер. С другой стороны, увидев, что противник подустал, он начинает охоту. Второй или третий раунд. И тогда для противника начинается скотобойня. Которая завершается ударом-убийцей. Ударом молота. Это не только у него такая тактика, там тренеры специально натаскивают на такие действия в бою.

Я кивнул. Пока что все правильно. Все верно. Мазуров мощный нокаутер, ждет до последнего в своей пещере. Ждет, пока откроется окно. А потом устремляется туда со скоростью кобры, выставив все ядовитые зубы. Отличная стратегия. Пока что еще не давшая сбоя.

— Еще один вопрос, — напомнил тренер. — Ты помнишь, каков он в контратаке?

О чем же еще спрашивать? Конечно, это так. Когда Мазуров контрит, он всегда пользуется возможностью обессилить противника. Он бьет очень сильно и мощно, как бык рогами. Если попадает, тоже отбирает силы у врага.

— Вот-вот, — сказал Касдаманов, снова нацелив на меня палец. — Он и в защите старается нанести как можно больше ущерба. Он будет заставлять тебя бить как можно больше. Проваливаться в атаке. Наглухо блокирует. Его почти невозможно победить.

Надо же, хорошая мотивация перед боем, помнится, подумал я тогда. Опустил уныло голову, а Егор Дмитриевич хитро прищурился и сказал:

— Но у твоего Мазурика много уязвимых и слабых мест.

После всех необходимых процедур перед выходом в зал я встретил Худякова и других парней из «Орленка».

Мишка Закопов вчера проиграл в своем весе «мухи». Паровоз выбыл еще раньше. Даже Квасницын вылетел еще в самом начале. Из всех наших в строю остался только я.

Они что-то говорили и кричали мне пожелания, но я плохо слышал их. Все мысли о предстоящем поединке. Ни о чем другом думать не мог.

Не скрою, я чувствовал сильный мандраж. И чем ближе приближалось время поединка, тем страшнее и тревожнее мне становилось. Успокаивали только наставления моего истинного тренера, а еще его вчерашние слова насчет минусов в тактике Мазурова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Он силен, твой Мазурик, очень силен, — сказал вчера дед, а потом покачал головой. — Но и такого медведя заломать можно. Смотри сюда. По большому счету, достаточно просто грамотно обороняться против него. И двигаться, двигаться, двигаться. Как взбесившийся мустанг. Не давать нанести нокаутирующий удар. И все, ты возьмешь его по очкам. Правда, если ты пропустишь его удар-убийцу, тебе будет крышка.

Ну, это само собой. Мазуров будет ждать меня, как голодный волк под деревом. Первая же пробоина в моей защите решит исход дела. У меня почти нет права на ошибку.

— Прежде всего, держись подальше от канатов, — напутствовал Егор Дмитриевич. — Это чертовски важно. Ты должен держать бой в центре ринга. Иначе он закопает тебя прямо там, возле канатов. Такой парень, как Мазур, хорошо чувствует дистанцию. И ритм боя. Если он зажмет тебя в углу, тебе крышка. Работай ногами, не давай ему взять тебя. В этот раз ты должен выложиться по-полной.

Ровно в назначенную минуту я вошел в зал, где должен пройти поединок. Это был тот же самый зал, где я дрался вчера.

Народу полным-полно. Еще больше, чем вчера. Многие в шубах и пальто, но воздух так нагрелся, что большая часть зрителей уже сняла верхнюю одежду.

Поведя головой в стороны, я сразу ощутил атмосферу зала, наэлектризованную жаждой битвы. Как будто очутился в древнем Колизее, где дрались гладиаторы. И сейчас должен выступить на арене. Обагрить ее песок кровью, своей или противника.

Передо мной уже выступили боксеры более легких категорий. Раскачали эмоции зала. Зрители жаждали эпичного зрелища.

Я снова ощутил ответственность за предстоящий бой. Если проиграю, моей карьере полный абзац. Выбраться из-под обломков можно, но я буду отброшен на долгие месяцы назад.

Потеряю много времени на то, чтобы взобраться обратно. Нет, я никак не могу завалить этот бой. Груз ответственности ощутимо давил на плечи.

Страх проигрыша был такой леденящий, что перед самым рингом я не мог пошевелить и пальцем. Взялся за канаты и ни туда, ни сюда.

Как раз в это время на ринг взошел Мазуров. Нырнул между канатами, легко вспорхнул на покрытие. Мощный, широкоплечий. Тут же принялся подпрыгивать в своем углу, разминая шею и плечи.

Лысина сияет, как золотой купол. Глаза неотрывно устремлены на меня.

— Ну, ты чего? — спросил Худяков рядом. — Давай, проходи.

Честное слово, сначала я думал, что не сумею двинуться с места. Как будто прирос ногами к полу. Как будто примерз от взгляда Мазурова. Я глядел в его неподвижные глаза и молчал. А потом вспомнил, что говорил вчера Касдаманов.

— Запомни, я учу тебя по своей собственной методике, — сказал тогда мой престарелый учитель. — Моими усилиями и стараниями моих учеников она уже постепенно становится нашей, советской школой бокса. Что в ее основе? Возможность побеждать противника, но при этом самому оставаться неуязвимым. Ты должен быть сильным, выносливым, умственно развитым и психически крепким. Знаешь Валеру Попеченко? Вот яркий представитель нашей школы.

— Вы что, тоже тренировали его? — осторожно спросил я, не веря своим ушам.

Но Егор Дмитриевич улыбнулся и покачал головой.

— Нет, с ним работал Гриша Кусикьянц. Но иногда Гриша и ко мне обращался за советами. Не без этого. Самое главное ведь что? Чтобы боксер был всесторонне подготовлен. Сначала каждое действие проводится осознанно. Удары по груше, стойка, работа ног и многое другое. Все должно быть понято и освоено. Понимаешь?

Я кивнул. Что тут непонятного?

— Когда делаешь любое физическое упражнение, ты должен постоянно анализировать его. Надо проделывать огромную мыслительную работу. Это самое сложное. Очень легко отключить голову и делать трудные упражнения на автомате. Но зато если постоянно делать это осознанно, принуждать себя анализировать, даже в самые изнурительные минуты, через «немогу», то в бою, во время жесточайших моментов это поможет тебе включить голову и действовать расчетливо, даже несмотря на то, что хочется работать только на рефлексах.