Третья сила - Дмитрий Ермаков

И Данзан, ободряюще похлопав девушку по плечу, тихо вышел из комнаты.

Лена осталась сидеть на том же месте. Все пошло совсем не так, как она ожидала. Рысева надеялась, что мудрец поможет ей разобраться в своих мыслях и чувствах. И он сделал это. Разложил все по полочкам, развесил ярлычки, ткнул пальцем в каждую ячейку и объяснил, что там лежит. Действовать дальше Лена должна была сама.

"Судьба, дай мне знак! — взмолилась Лена. — Я знаю, указаний было много… Последний раз, последний, подскажи, помоги!"

Ничего не происходило. Елагин остров казался центром гигантского смерча. Вокруг шли схватки не на жизнь, а на смерть; люди и звери грызли друг друга; бушевали ураганные ветры… А здесь, в чаще леса, в стенах надежного, добротного здания царила полная тишина.

И тогда Лена, неуклюже опустившись на колени, прошептала, обращаясь куда-то вверх:

"Господи, помоги. Вразуми. Наставь на правильный путь. Пожалуйста! Пожалуйста. Пожалуйста…"

В тот же миг дверца приоткрылась, и на кухню, согнувшись в три погибели, вышел Борис. Он только что проснулся: сонно потягивался, тер кулаками слипающиеся глаза.

— Да-а… Ну и потолки, — проворчал Молотов. — Тепло-то, может, и сохраняется, но этак голову разбить не долго, блин.

Лена застыла посреди кухни, не смела шелохнуться. Она следила за каждым движением Бориса, за каждым его словом. Надеялась, что долгожданный "знак" вот-вот будет явлен.

Молотов истолковал ее поведение по-своему. Он внимательно всмотрелся в заплаканное лицо, с покрасневшими глазами. Неодобрительно покачал головой.

— Лен, что-то с тобой не то… — озабоченно проговорил сталкер. — И я, кажется, догадываюсь что. Пару раз слышал ночью твой шепот. Не, ты не думай, я не подслушивал, но в такой тишине все слышно.

Лена застыла, окаменела. Старалась даже дышать пореже. Если Борис слышал, как она повторяет его имя, то должен был обо всем догадаться. Значит, дилемма должна была решиться с минуты на минуту.

— Ты о маме своей говорила. О Юле. Вспоминала ее, тосковала о ней. Сетовала на то, что не все о ней успела узнать у отца. Всегда думала, что успеешь, да? Знакомая беда. — Девушка кивнула.

"Это не главная причина моей тоски", — хотела добавить она, но вовремя прикусила язык.

— А ты знаешь, при каких обстоятельствах они познакомились? — спросил Борис, хитро подмигнув девушке. — История красивая, прям даже трогательная.

— Хм… Отец говорил, что они встретились летом двенадцатого года, — отвечала Лена, хорошенько перетряхнув все тайники и сундучки своей памяти. — Вроде бы где-то на берегу Невы. Подробностей не помню.

— Ага. А я помню. И если хочешь, с радостью поведаю тебе эту поучительную историю.

"Вот он знак, — пришло к Лене осознание свершившегося чуда. — Боря подарит мне мое прошлое. Еще одну его забытую страничку… После этого мне для него… Ничего не жалко".

* * *

Злясь с каждой минутой все сильнее, Святослав Рысев, кадет третьего курса Ракетно-Артиллерийского училища, мерил шагами набережную. Молодой человек со злостью посматривал на часы, минутная стрелка которых двигалась со скоростью беременной черепахи. Бросал испепеляющие взгляды на мост лейтенанта Шмидта, секции которого секунду назад приняли вертикальное положение.

Мост принято было называть Благовещенским, но в лексиконе Рысева новое название как-то не закрепилось. Он продолжал называть его по старинке.

В первый раз в жизни Святослав не успел попасть на другой берег Невы до волшебного момента, когда движение на мостах перекрывалось. Не успел всего на пару жалких минут! Теперь впереди ждали полтора часа томительного ожидания. На набережной гулял свежий речной ветер, заставляя двадцатилетнего юношу плотнее кутаться в свитер.

Святослав хотел есть и еще сильнее — спать. Он устал. Долгожданные каникулы были в полном разгаре, вечеринка, на которой Рысев задержался, удалась на все сто, было весело. О времени тусующаяся молодежь как-то не думала. И вот результат — Рысев снова танцевал. На берегу Невы. В холодном свете уличных фонарей. Чем сильнее Святослав мерз, тем сильнее ругался, покрывая отборной бранью собственную беспечность и Петра Великого, основавшего город на берегах Невы, а не где-нибудь еще.

Ноги Святослава, обутые в кроссовки, зябко переступали с места на место. Чтобы согреться, он пару раз подпрыгнул на месте, потом начал пританцовывать. Первое время танец Святослава представлял собой хаотичный набор движений. Потом молодой человек рассудил, что прыгать козлом на людях не очень прилично, и включил в согревающие процедуры несколько изящных па. Постепенно Рысев согрелся, но на душе было все так же тоскливо.

Вокруг, словно бы специально с целью сильнее взбесить юношу, мелькали радостные лица туристов. Звучала немецкая, английская, французская речь. Щелкали фотоаппараты и камеры смартфонов. Приезжие радовались жизни, восхищались волшебной красотой северной ночи…

"Как отличить питерца от туриста ночью на берегу Невы? — вспомнил Слава старый анекдот: — Первые при виде мостов матерятся, вторые — визжат от радости".

Но веселились не только иностранцы и москвичи. Справа от Рысева обливались шампанским счастливые молодожены. Небесно красивая девушка млела в объятиях такого громадного жениха, что смотреть на красавицу, пусть даже и чисто из любопытства, у Славы сразу пропало желание. Не хватало еще закончить ночные приключения на Неве в КПЗ с синяком под глазом.

Сам Рысев девушкой к двадцати годам обзавестись не успел, поэтому на фату, мелькающую в воздухе, Слава смотрел с плохо скрываемой злостью.

"Вот почему одним все, а другим ничего?!" — свирепел Рысев.

Можно было отойти подальше, но он хотел вбежать на мост одним из первых, да и свадебных процессий насчитал вокруг минимум три. Поэтому Святослав остался. Вскоре он заметил, что кроме невесты на этой свадьбе веселились и другие девушки, и далеко не все пришли на праздник с кавалерами.

Особое внимание молодого человека привлекла красавица ростом примерно метр семьдесят, одетая в длинное сиреневое платье и босоножки. На фоне других девушек, чья одежда заканчивалась намного выше колен, а на ногах красовались туфли со шпильками, она выглядела весьма скромно. Улыбчивое лицо, покрытое веснушками, обрамляли роскошные рыжие локоны.

"Косметики минимум, — отметил про себя Святослав. — Это хорошо. А то сейчас бабы как накрасятся — одни губы на все лицо. Спортом занимается, сразу видно. Шпильки не носит, молодец. И грудь напоказ не выставляет, как эти. Тоже хорошо".

Девушка звонко смеялась над шутками подвыпившего свидетеля, заводилы в этой компании, попивала из бокала игристое вино и время от времени с интересом посматривала на него, Святослава.

"Мерещится, — убеждал себя Рысев. — Не стоит выдавать желаемое за действительное".

Но незнакомка снова и снова поворачивала в его сторону миловидное лицо. В глазах ее читался неподдельный интерес. Святослав старался отводить взгляд, делая вид, что сосредоточен на своем нехитром танце. Выдержки хватало ненадолго. Рыжеволосая девушка всерьез привлекла его внимание то ли эффектной внешностью, то ли отсутствием защитника этой внешности. А может, дело было в ее открытой, искренней улыбке?

Так продолжалось минут десять. И девушка решила первой прервать игру в гляделки. Она поставила на опору набережной недопитый бокал, и бодрым шагом, звонко цокая каблучками, направилась в сторону Рысева, на ходу распевая:

— Привет! Развеселился б ты немножко.

— Я всех замучить был бы рад[50], — проворчал Святослав. — Вы слушаете такую музыку? Вот уж не ожидал.

— О! Я всякую слушаю, — звонко рассмеявшись, воскликнула красавица, остановившись в шаге от Рысева. — Что, если девушка в платье, значит, она попсой давится? "КиШ" — эт еще что, в моем репертуаре и позабористей песенки пылятся.

Тут она лихо тряхнула волосами, моментально разрушив укладку, взмахнула в воздухе руками так, словно настраивала гитару, и запела, пристукивая в ритм каблуками:

— Шесть минут до часа "Икс", небо скоро рухнет вниз![51]

Голос ее преобразился, стал энергичным, напористым, боевым. Если бы Святослав закрыл глаза, легко можно было бы представить, что это поет мужчина. Правда, он боялся даже моргать лишний раз, настолько прекрасна была стройная незнакомка, вдохновенно размахивающая на ветру густой рыжей шевелюрой.

К счастью, Рысев был знаком и с этой песней, так что не ударил в грязь лицом. Девушка одобрительно улыбнулась, услышав его фальшивое, но старательное пение.

Пожилые немцы, стоявшие рядом с Рысевым, сначала смотрели на странную пару с неодобрением. Потом седой фриц взял под локоток свою благоверную, и пробормотав что-то вроде "руссиш швайне", — увел ее подальше.

— Айн, цвай, отсюда шагай! — процедил им в спину Святослав.