Тайна острова Химер - Николь Жамэ

— Спроси его, что я сказал тебе той ночью, когда ты слишком много выпила в том отеле…

— «Вы упадете в мои объятия натощак и по собственному желанию…»

— Вспомни, как ты разъярилась, когда узнала от меня, что Кристиан тебя предал!

Шкипер, поближе подошедший к Мари, ухватился за протянутый ему шест:

— Что сказал мне Ферсен, когда я готовился отплыть вместе с Мари в Плимут?

Искра нерешительности промелькнула в ореховых глазах Лукаса, которого только что целовала Мари.

Торжествующе заблестели глаза другого, когда он воскликнул:

— Если Мари пострадает от вашей ошибки, я разыщу вас и на дне океана!

— Да, это он! — убежденно произнес Кристиан, показывая на сказавшего.

Нож выскочил из предплечья Акселя.

Украдкой сверкнуло лезвие, когда он ринулся на Лукаса.

Словно в карточном фокусе, — когда три карты так быстро перемешиваются, что никто уже и не знает, где королева, — все произошло так стремительно, что ни Мари, ни Кристиан не могли бы поклясться, что опознанный Лукас — тот, с которого они не спускали глаз.

К тому же нож попеременно оказывался то в одной руке, то в другой…

Они беспомощно смотрели, как близнецы схватились врукопашную, бились насмерть, опять путая карты.

Дуло пистолета Мари направлялось то на одного, то на другого.

Она не способна была рисковать, убить настоящего.

Близнецы катались по полу, переплетенные, неразделимые, обуянные одной ненавистью, одинаково разгоряченные.

И тут взгляд Мари уцепился за деталь, совсем незначительную. А если она ошиблась? Она прищурилась.

Кристиан вздрогнул, заметив, как напрягся ее палец на спусковом крючке.

Раздался выстрел.

Эхо его прокатилось по подземным галереям.

И один из двух Лукасов взвыл, раненный в левое плечо, потом потерял сознание.

Другой, тяжело дыша, тыльной стороной ладони быстро отбросил упавший нож и ощупал своего близнеца, проверяя, нет ли при нем другого оружия.

В правом кармане брюк было обручальное кольцо.

Лукас надел его на палец, когда его пригвоздил голос Мари:

— Почему ты отстранил меня от расследования в ту ночь в музее Ти-Керн?

Он повернул к ней озадаченное лицо. На него смотрело дуло пистолета, который она не опускала.

— Что? Но ведь, Мари…

— Отвечай!

Взгляд его взметнулся к потолку, будто ища там ожидаемое его объяснение.

— Я отстранил тебя потому, что ты мне очень мешала…

Дуло все еще было направлено на него. Он криво усмехнулся:

— И потому что дело это было мне не по душе…

Мари медленно вложила оружие в кобуру, напряженность спала. И Лукас оживился:

— Как ты узнала, что стрелять надо было в него?

Она показала на туфли Акселя, на их подметки.

В бороздках подошвенного орнамента были следы красной глины.

— Ты не покидал этого места после того погружения в озеро, и значит, на твоих туфлях не должно быть красной глины.

Лицо его приняло озабоченное выражение. Голос изменился:

— А если такая грязь была в галереях?

Она слегка повела плечом, и он предпочел не распространяться на эту тему.

Видеть ее здесь, перед собой было чудом… и мучением. Чудом, потому что он опять мог ощущать ее, мучение же доставляло ему присутствие ненавидимого близнеца и сцены, которые оно оживляло.

Он пожирал ее глазами, раздираемый противоречивыми чувствами, когда в поле его зрения попал профиль шкипера.

Лукас вымученно улыбнулся. То, что он собирался сделать, не доставляло ему удовольствия, но он был слишком лоялен, чтобы не сделать этого.

— Мне неприятно это говорить, но… Спасибо.

И он протянул руку. Поколебавшись, моряк пожал ее.

— А не удрать ли отсюда?

— Хорошая мысль!

Лукас направился было к медленно приходившему в себя Акселю, чтобы выпытать у него комбинацию, открывающую выход в озеро, но Кристиан предупредил его, что взрыв, несомненно, окончательно все разрушил.

Лукас помрачнел.

— Тогда выхода нет. Я обследовал все галереи. Это настоящий лабиринт, в котором не хватает только Минотавра для полноты картины.

Видя, что Кристиан идет к застекленной шлюзовой камере, Лукас не мог помешать себе закатить кверху глаза.

— Я часами пытался ее открыть, а Аксель — годами. Но если ты полагаешь, что сможешь, то не особенно…

Восклицание Мари не дало ему договорить.

Быстро обернувшись, он увидел, что Мари бросилась к Акселю, который, воспользовавшись их невниманием, дополз до канапе и достал маленькую черную коробочку, должно быть, приклеенную под ним.

Детонатор.

Этот недоносок готов был все взорвать!

Палец его уже нажимал на одну из кнопок, когда Мари прыгнула на него.

Слишком поздно.

Красные индикаторы замигали.

Аксель холодно взглянул на присутствующих:

— Никто никуда не уйдет.

Демоническая улыбка заиграла на его губах.

Мигающие огоньки стали зелеными.

Сильный взрыв буквально смел стеклянные двери камеры, все завертелось вокруг них.

Райан, в свою очередь, углубился в древнюю шахту и продвигался по одной из галерей, когда дыхание взрыва хлестнуло по нему, опрокинуло и поволокло, словно соломенное чучело.

Потолок галереи пошел трещинами, с него стали падать большие куски камней. Один попал ему по голове, и Райан остался лежать. Сверху на него сыпалась разная мелочь, покрывая его плотным саваном, припорошенным серой пылью.

Мешок был уже набит до отказа золотыми и серебряными драгоценностями, когда ударная волна дошла и до реликвария, стены затряслись, черепа с пустыми глазницами полетели прямо в ПМ, который завопил от страха.

Он в панике схватил мешок, но от тяжести тот разорвался, и драгоценный груз раскатился по полу.

В который раз жадность подвела его.

Он попытался спасти хотя бы один или два потира, когда все начало рушиться, поставив его перед выбором: либо умереть богатым, либо жить без гроша.

И он убежал с пустыми руками.

Укрывшись в крипте, который еще отважно сопротивлялся, он испытал новое потрясение: проход в реликварий оказался полностью завален.

Он разразился бранью в адрес богов, объединившихся против него, и тут услышал, как кто-то позвал его по имени. ПМ оцепенел.

Зов прозвучал тихо, шел он откуда-то из глубины. Потом повторился, усиленный эхом.

— Пьер-Мари… Пьер-Мари…

Убежденный, что его неуемное богохульство вызвало гнев мертвецов, ПМ уже приготовился увидеть вылезающую из гробниц армию теней-мстителей, когда голос пробормотал:

— Пошевеливайся… Пьер-Мари…

Сбитый с толку, он повернулся к проходу, ведущему на лестницу.

Тишина вернулась в жилище, разоренное взрывом. Легкое облако оседавшей пыли давало ощущение конца света — унылого и опустошенного.

Плоский экран сорвался с крепления и криво свисал, стекло его украшала звездообразная трещина. Шторы, закрывавшие дверные проемы, были сорваны, являя глазам фанатичные искания Акселя и его дьявольский план.

Первый взгляд Мари предназначался Лукасу, который уже поднимался, целый и невредимый.

Второй — Кристиану, лежавшему ничком на полу. На спине его поблескивали осколки стекла.

Впервые Лукас не выказал раздражения, увидев, как его жена поспешила к шкиперу. Кристиан хорошо знал, на что шел, помогая Мари вызволить его, но он видел во всем этом лишь средство впоследствии легче отнять ее у него. Лукас не боялся этого соперничества, он даже находил его здоровым по сравнению с действиями своего близнеца, который наводил на него ужас своей двойственностью и непредсказуемостью.

Мари встала на колени подле Кристиана, медленно приходившего в себя, она хотела убедиться, что с ним все в порядке, Лукас же подошел к Акселю.

Он молча смотрел на своего двойника, на несколько дней занявшего его место рядом с Мари. Волна страдания накатила на него.

Другой угадал это и зло улыбнулся.

— Она всегда знала, что я — не ты, — процедил он сквозь зубы.

Последовал сильный удар ногой по ребрам.

Несмотря на боль, близнец даже не вскрикнул, но на лбу его выступила испарина.

Он кивнул на шлюзовую камеру, отныне заполненную грудой камней, через которые невозможно пробраться.

— На этот раз больше нет другого выхода, мы все здесь постепенно подохнем. Жаль, у меня были другие планы в отношении Мари…

Лукас всей тяжестью наступил ногой на его рану на плече. Капли пота прилепили каштановые пряди ко лбу Акселя, и рот его открылся в безумном дьявольском смехе.

Лукас закрыл глаза, ища в себе силы сдержаться, когда вошел Кристиан с большим рулоном скотча в руке.

Он крепко заклеил рот Акселя, и смех понемногу затих.

Потом он связал ему руки и ноги и привязал к ножке кушетки, одновременно говоря о башне, до которой они, без сомнения, смогут дойти по шахтным галереям.