Эра 2. Новое поколение - Кирилл Панюшкин

– Внимание, Логан. Зафиксировано ещё три фургона. При текущем трафике и скорости будут у вас через пять минут. Расчётное количество противников – два десятка. Едут не спеша. Они не знают о том, что произошло, – невозмутимо проинформировала Мария. Однако невозмутимость была мнимой. Она просто взяла себя в руки. Сконцентрировалась. Потушила пламень в душе.

– Логично. Ибо ехали бы быстрее.

– Оч. хорошо. Нуясиянен, жди меня в подвале. Скоро буду. Готовимся к ликвидации подкрепления. На этот раз будет по-тихому. Никто ничего не должен заподозрить. Спрячемся на крыше. В зависимости от ситуации будем расчищать этаж за этажом. Запомни – мы призраки. О нас ничего не слышали и нас не видели. Таков план.

«Наверное, подумала – какие призраки, если нас видел главарь. Но ничего, это ненадолго. Свидетели. Их никто не любит», – подумал про себя Логан.

– Поняла. Это моё любимое после операции полутихой, – усмехнулась Нуясиянен. Логан тем временем подошёл к раненному противнику. Тот пытался уползти. Стонал. Истекал кровью. В спине зияло две кровавых дыры.

– Нет. Не надо, – жалобно прокричал тот.

– Это детишек трогать не надо. Ты зашёл на территорию Кейджей. Колобродишь здесь. Безобразничаешь. Это нехорошо. Детишек тут обижать вздумал. Это непростительно, и награда за такое – смерть.

Логан изъяснялся на русском. Противник его не понял, но осознал, что от Кейджа ничего хорошего ждать не придётся. Логан ловким движением взял того за волосы. Выхватил нож, полоснул по горлу. Следом ещё раз. Потом воткнул в шею и вытащил. В душе ничего не испытывал. В голове чёткое осознание: «В данном случае убийство – жизненная необходимость». Он защищал беззащитных детей, кои ни в чём не повинны. Он не испытывал радости от убийства. Но в то же время не было противно и гадко.

«Таким нелюдям незачем жить. Я хоть и полицейский, но понимаю – законы в нашем послевоенном мире не ахти как работают. А где не работают законы человеческие, в дело вступают законы природные. Может, не очень справедливо лишать жизни. Ведь как говорится – зуб за зуб? Впрочем, что они сделали бы с этими детишками? Продали бы на органы? В рабство да бордели? Неважно. Считай, детскую жизнь погубили. Следовательно, совершили убийство. Не в том плане, что мы привыкли. В другом. Проституция калечит психику. Это психическое убийство. Общество потеряло такого ребёнка. Убийство есть убийство. Это лишение жизни. Лишение детских жизней. Дети – цвет нации. Будущее страны. Основа всего бытия. Никто не имеет права посягать на них».

К тому моменту, когда он вышел к приюту, утро окончательно вступило в свои законные права и вовсю начало возвещать приход нового светового дня. На небосклоне погасла последняя звезда. Луна спряталась, уступая права светилу. Небо окрасилось в оранжевые, красные и золотистые цвета. Показалась сияющая золотая макушка солнца – оно начало свой ежедневный восход. Тьма начала постепенно отступать.

«Вовремя. Красиво», – подумал он и посмотрел на приют.

Здание представляло собой готическое строение с тремя острыми вершинами, характерного тёмного цвета. Большие окна. Ажурные двери. Позади дома огороженное пространство – бескрайние ровные поля. Некогда, до войны, сиротский приют был клубом для гольфа. После войны американцам стало не до веселья. Всем нужно было приходить в себя. Восстанавливать всё, что утрачено. Таким образом гольф отошёл на третий план. Все клубы запустели и обветшали. Детей-сирот после войны стало большое количество. Ник создал программу патроната. Каждый ребёнок был на учёте. Каждому оказывалось нужное внимание. Выявляли способности и интересы. Так удавалось предопределить будущее. Детей было столь много, что негде стало размещать. И старые здания гольф-клубов, школ, общежитий, простые пустые дома превращались в приюты. Из приютов дети расходились по различным организациям, где и работали. Николас умудрился обеспечить их жильём и зарплатой, таким образом предоставляя им возможность для дальнейшего саморазвития. Логан занимался непосредственным протекторатом этих приютов. Обеспечивал самым нужным. В том числе и безопасностью.

Вошёл в небольшой предбанник. Небольшая комната. Сразу бросились в глаза разбросанные игрушки. Немного погодя подошёл на ресепшен. Стреляные гильзы. Тела убитых противников, расплавшиеся на паркетном полу. В углу небольшой стол с компьютером. Многочисленные разбросанные документы. За столом, откинувшись назад, сидел молодой мужчина-охранник с простреленной головой. Справа от стойки – несколько развороченных шкафов с документацией. Слева кожаные диваны. Пройдя Прямо, можно было пройти на второй этаж, в столовую, спортзал и кабинеты для занятий по труду. Вход в подвал был замаскирован под кладовую. Преодолел одну дверь. Следом, спотыкаясь о разбросанный хозинвентарь, прошёл в ещё одну дверь. В очередной раз, едва не споткнувшись о швабру, спустился по крутой лестнице в тёмное помещение. Посреди него распластались тела девятерых противников. Чуть поодаль лежал запакованный в наручники человек. На его спине расселась Оливия. Тот пытался трепыхаться, но было бесполезно. Беглым взглядом Логан осмотрел вход. Массивная стальная дверь в виде шестерни, закрытая наглухо. Рядом лежали три газовых резака.

– Эти двери способны выдержать температуру ядерного взрыва. Они собирались разрезать резаками, – рассмеялся Кейдж.

Дьявол подошёл к ним. Внимательно посмотрел на человека. Злая гримаса на небритом, побитом шрамами лице. Гнилые зубы. Полыхающие гневом глаза.

– Вот как мы поступим. Ты рассказываешь мне всё, и я оставляю тебя в живых, – спокойно и коварно начал говорить Логан.

– Да пошёл ты… – брызжа слюной, отправил того супостат.

– Я предвидел это. Тогда я буду отстреливать тебе по конечности, вот этим. – Он достал пистолет. – Это большой калибр. Раны очень болезненные.

– Теперь вопрос первый – на кого ты работаешь? – строго спросил Логан.

– Ещё раз сказал – иди в задницу, – продолжил настаивать на своём оппонент.

– Ладно. Я предупредил. – С этими словами навёл пистолет на голень и нажал на спуск. Приглушённый выстрел. Истошный крик. Кровь рекой хлынула на пол.

– Ещё раз спрашиваю – на кого работаешь? – невозмутимо спросил Кейдж. Душа и сердце даже не дрогнули. Он понимал, кто перед ним. Жалость, сострадание отошли на второй план. Развеялись на ветру.

– А-а! Сальваторе! Нас нанял! У него контакты с чикагской бандой работорговцев. Ему нужны рабы. Нас послали, чтобы взять под контроль этот приют и вывезти детишек, – сдавленно ответил тот и выложил всю подноготную. Покорчился. Поплевался. Тяжело отдышался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});