Морозов. Книга 7 - Гоблин MeXXanik

которой мне померещилась усмешка.

— Да иду я, иду, — сказал я негромко, чтобы вредный питомец Ягини, чего доброго, не рванул прочь, не желая ждать нерасторопного гостя.

В этот раз дорога к Ягини оказалась куда короче. И вскоре, я стоял у порога домика, в котором еще недавно пил чай с местной правительницей.

Ягиня встретила меня на крыльце. И я улыбнулся:

— Ждала гостей?

— Даже провожатого за тобой отправила, — ответила хозяйка дома. — Беспокоилась, что ты в той деревушке до самой ночи будешь порядки наводить. А мне ужасно не хотелось ждать так долго.

— Значит, ты знаешь, что твое предсказание сбылось. Я потерял того, кто меня любил. Она заняла трон твоей сестры.

— Лукоморье не терпит пустоты, — с тоской произнесла Ягиня, и глаза ее затуманились.

Мне вновь показалось, что передо мной старуха в теле юной девушки. Кости проступили сквозь кожу, волосы засветились серебряными нитями седины. Но Яга тряхнула головой, и морок спал. Хозяйка посторонился, приглашая меня войти.

— Проходи в дом, чего на улице разговаривать? Чайник поди еще не успел остыть.

Я поднялся по скрипучему крыльцу и вошел в горницу. На столе и правда уже стоял исходящий паром чайник.

Дверь за спиной закрылась, Ягиня подошла столу и разлила отвар по кружкам:

— Может быть, в этот раз останешься? — мягко уточнила она, передавая мне посуду, от которой исходил терпкий аромат лесных трав.

— На баньку? — хитро уточнил я, принимая напиток. Сделал глоток и довольно цокнул языком. — Нет. Уж прости, ты девушка видная. И я полный дурак, что отказываюсь от такого шанса. Но мое сердце принадлежит другой.

— Ясно, — Ягиня понимающе усмехнулась.

— А отвар у тебя прекрасный. К слову о той, кому принадлежит сердце…

— Сирене?

Я кивнул:

— Все верно. Ты говорила, что можно помочь.

— Все верно, — ответила хозяйка дома и указала на кружку, которую я держал в руке. — И лекарство я тебе уже дала. Я же знала, зачем ты едешь.

— Хитро, — оценил я, но Ягиня покачала головой:

— Ты и сам бы выработал иммунитет. В тебе уже была ее сила. Я почувствовала ее крохи, когда ты в первый раз гостил в моем доме. Ты ведь ощутил ее силу в себе, когда приручал своего духа.

— Ты его видишь? — удивился я. — Демона?

— Однажды ты найдешь для него дом и отпустишь. Но не сейчас, — задумчиво протянула девушка, глядя мне через плечо. — Сирена выбрала тебя и подарила отражение своей души. Самое дорогое, что имеет каждая из таких, как мы. Травы просто ускорили процесс принятия этого дара.

— Ну спасибо, хозяйка, — ответил я и сделал большой глоток. — А что будет с Маришкой?

Девушка пожала плечами:

— Она вернулась домой. Туда, где ей и следует быть. Туда, где ей будет хорошо.

Я снова сделал глоток:

— А как же ведьмаки?

— Лукоморье не даст Маришке погибнуть, — успокоила меня Ягиня. — В этом лесу есть много… Неизведанного.

— Пока неизведанного, — поправил я девушку.

— Лес не даст себя в обиду, — произнесла Ягиня, но голос ее прозвучал как-то неуверенно.

— Ты и сама сомневаешься, — заключил я, и девушка не ответила. — Та нечисть, которую я положил у озера. Она ведь совсем свежая и подобралась так близко к людям.

— Деревенские забыли заветы предков. И обидели озерную деву. Стали портить ее дом. И ты забрал хранительницу, чтобы отвезти ее далеко отсюда. Твоей вины тут нет, — тут же успокоила меня Ягиня. — Такую нечисть нельзя принудить хранить водные наделы. Они сами выбирают себе дом. Новая хранительница в это озеро пока прийти не захотела. Вот и лезет в пустой дом всякая погань. Вот, отдай селянам эту вещицу, — девушка протянула мне странный плод, похожую на продолговатый каштан. — Пусть парни соорудят плот из жердей заборов каждого дома в деревне. На нем заплывут к центру озера и бросят эту семечку в глубину. И каждый день всю будущую русалью неделю жители просят о защитнице. Девицы посылают по воде венки и поют песни. Кто захочет в эти дни свадьбу справить, пусть делают, как решили. И накажи, чтобы никто им не мешал. Время это священное. Все иные обещания будут не властны над людьми. Только сердце должно править, не голова. Иначе не будет это место больше благословенным.

Повисло тяжелое молчание. Кот нагло толкнул дверь лбом и вошел в дом. Подошел к кадке с водой и сунул туда свою крупную морду. Я заговорил:

— Ведьмаки уже не те, что раньше. И снимать ролики и заключать рекламные контракты им интереснее, чем сражаться с нечистью.

Ягиня подняла голову и взглянула на меня потемневшими глазами.

— Мир катится в бездну.

— Порой нечисть бывает куда человечнее, чем многие люди, — продолжил я и сделал еще один глоток. — Не пора ли попытаться заключить мир?

— Обезумевшей нежити, неподконтрольной Полуденнице все равно будет много, — произнесла Ягиня.

— И злобной нечисти будет достаточно, чтобы поддерживать статус ведьмаков, — ответил я. — И не соваться в заповедный лес.

— Ты сможешь? Сумеешь сделать Лукоморье вновь нетронутым людьми?

Я неспешно вернул пустую кружку на стол, обдумывая одну идею, которая пришла мне в голову после разговора с ныне покойным стариком Воронцовым. Кот громко чихнул, давая понять, что тоже ждет ответа. Он подошел к своей хозяйке и потерся спиной о ее бедро.

— Могу попытаться, — честно ответил я после недолгой паузы. — Но взамен я хочу попросить тебя еще об одной услуге.

— Слушаю, — произнесла хозяйка дома, и в ее глазах я заметил искорки разгорающегося интереса.

Глава 29

Накануне

Я даже засомневался, что оказался в нужной деревеньке, до того Морец преобразился к празднику. На подъезде меня встретил отряд дружинников в широких красных рубахах и кольчугах поверх них. На головах у них были остроконечные шлемы. Аж залюбовался статными богатырями, которые проверили у меня документы.

— Княжич, нас не предупредили, что вы явитесь, — смущенно пробасил здоровяк, напоминающий мне картинного Илью Муромца.

— Где это видано, чтобы Морозов не явился на Морозовскую русалью неделю? — уточнил я и добавил с подозрением в голосе, — Может быть меня и пускать не велено?

— Что