Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы спустились с крепостной стены.
— Здесь еще троих поймали, — сообщил подошедший матрос, кивая на мой дом.
Мы с Самосом, Клинтусом, Турноком, Хо-Ха-ком и многими другими вошли внутрь.
В центральном зале в окружении арбалетчиков стояли Лисьяк, Клаудиус и Хенрак.
— Приветствую тебя, Таб, — поздоровался я, входя в зал.
— Здравствуйте, капитан, — ответил он.
К этому времени трое девушек, Лума, Вина и Телима, тоже спустились с башни и присоединились к нам.
Лисьяк, едва завидев меня, вытащил спрятанный в складках одежды кинжал и бросился на меня. Реакция моя была быстрой, а наша стычка короткой. Через минуту он уже лежал на полу, выронив из рук свой шлем, украшенный гребнем из шерсти слила, этим символом принадлежности к Совету капитанов.
— Я богат, — обратился к нам Клаудиус, поднимая глаза от окровавленного тела своего сообщника. — Я могу заплатить за свое освобождение.
— Совет капитанов будет решать, как с тобой поступить, — ответил Самос.
— Сначала этот вопрос буду решать я, — раздался у нас за спиной твердый голос.
Мы обернулись.
В дверях с мечом в руке стоял Фиш, мальчишка-раб.
— Это ты! Ты! — закричал Клаудиус. Самос удивленно посмотрел на юношу и снова повернулся к Клаудиусу.
— Странно, что ты приходишь в такое волнение при виде обычного раба, тем более мальчишки, — заметил ему Самос.
Я вспомнил, какая цена была назначена за голову юного убара Генриса Севариуса.
И вот он стоял перед нами, пусть клейменый, пусть с ошейником и в жалких обносках раба, но все тот же убар, что чувствовалось во всех его движениях и в гордой, царственной посадке головы. Он уже не был мальчиком. Он познал любовь женщины, познал ярость сражения. Он стал мужчиной.
Клаудиус, сбросив с плеч накидку из шерсти белого морского слина и обнажив спрятанный под ней меч, с громким криком бросился на юношу и со всего размаху нанес ему сокрушительный удар.
Юноша отбил его, не нанося ответного удара.
— Как видишь, я не новичок в обращении с мечом, — сказал он. — Поэтому давай сразимся по-настоящему.
Клаудиус оказался неплохим мечником, но вовсе не блестящим.
Вскоре Фиш уже склонился над брошенной на пол накидкой из шерсти белого морского слина и вытер об нее измазанное кровью лезвие меча.
Клаудиус еще мгновение стоял посреди зала, выронив меч и зажимая руками рану на груди, и затем беззвучно упал на каменные плиты.
— Превосходно, — заметил Самос. — Клаудиус мертв. Причем погиб от руки простого раба. Фиш, мальчишка, рассмеялся.
— Ну, а этот, — кивнул Хо-Хак на Хенрака, — из ренсоводов. Поэтому он — мой. Хенрак стоял побелевший как мел.
— На ренсовом острове убили Зекиуса, — сказал, глядя ему в лицо, Хо-Хак. — Это был мой сын.
— Не прикасайся ко мне! — взвизгнул Хенрак.
Он бросился.было бежать, но бежать было некуда.
Хо-Хак неторопливо, с какой-то торжественностью снял с себя оружие и бросил его на пол. Его горло все еще охватывал ошейник, который он носил с тех пор, как был рабом на галерах. С ошейника свисал, позвякивая при каждом его движении, тот же столь знакомый мне обрывок цепи. Непомерно крупные уши Хо-Хака были плотно прижаты к голове.
— Осторожно! — закричала Лума. — У него нож!
Хо-Хак медленно приблизился к Хенраку, пригнувшемуся, словно для прыжка, и выставившему перед собой длинный нож.
Хенрак нанес удар, и Хо-Хак поймал его за запястье. Мощными руками, копившими силу все долгие годы сидения на веслах рабской галеры, Хо-Хак вывернул Хенраку руку, и нож со звоном упал на пол.
После этого Хо-Хак схватил Хенрака за шиворот и за поясной ремень, поднял его над головой и, кричащего, отчаянно вырывающегося, вынес из зала.
Мы вышли следом и с удивлением наблюдали, как он скрылся в башне и затем, какое-то время спустя, появился на крепостной сине, все так же неся Хенрака на вытянутых руках над головой. Он подошел к самому краю парапета, к той стороне стены, что была обращена к подходящим вплотную к ней болотам. Здесь он замер на какое-то бесконечно долгое мгновение, четко вырисовываясь на фоне голубого неба, и, размахнувшись, швырнул дико визжащего Хенрака со стены.
Тарларионов в этой части болот хватало.
— Стояла поздняя ночь.
Мы хорошенько подкрепились и выпили, воспользовавшись запасами, принесенными с «Верны» и «Телы».
Прислуживали нам за столами Вина и Телима, на которых все еще были надеты короткие туники кухонных рабынь. Фиш тоже сидел вместе с нами, и девушки подносили кушанья и ему. Прислуживали нам и Мидис, Тура и Ула, хотя ошейники с них были сняты.
Когда столы были накрыты и мы утолили первый голод, девушки также сели рядом с нами.
Мидис старательно отводила от меня глаза. Она была очень красива. Подойдя к Табу, она опустилась рядом с ним на колени.
— Никогда не думал, — заметил Таб, обнимая ее за плечи, — что могу испытывать хоть какой-то интерес к свободной женщине.
— В крестьянском хозяйстве, — загудел Турнок, словно оправдываясь за то, что отпустил Туру на свободу, — от свободной женщины толку больше. И работает она лучше.
В волосы сидящей рядом с ним Туры был вдет цветок талены.
— Ну а я, — заметил, жуя, Клинтус, — всего лишь бедный рыбак. Иметь рабыню мне не по карману.
Ула рассмеялась и положила голову ему на плечо.
— При ваших настроениях, — сказал Самос, обсасывая крылышко вулоса, — приходится только удивляться, как в Порт-Каре могло остаться хоть несколько рабынь.
Вина и Телима, обе в ошейниках, смеясь, опустили головы.
— Кстати, а где Сандра? — спросил я у Турнока.
— Она пряталась в башне, — ответил он. — Мы нашли ее в вашей комнате с сокровищами.
— Ее там как раз и не хватало, — ядовито заметила Телима.
— Не будем к ней несправедливы, — сказал я и, снова обращаясь к Турноку, поинтересовался: — И что же вы с ней сделали?
— Заперли дверь снаружи, — ответил Тур-нок. — Она, конечно, кричала, пыталась выломать дверь, но запоры там крепкие. Не зря же в этой комнате хранят сокровища.
— Правильно, — согласился я.
«Пусть посидит там пару дней среди золота и драгоценностей. Ей, наверное, это будет приятно», — подумалось мне. Правда, ей доставило бы гораздо больше удовольствия, если бы в комнате была еще вода и питье, но, думаю, недолгое голодание пойдет ей на пользу.
— Когда ее выпустишь оттуда, почему бы тебе не запереть ее в клетке для рабов? — поинтересовалась Телима.
Ну что с нее возьмешь: Телима настоящая горианка.
— Ты хочешь, чтобы я запер ее в клети для рабов? — спросил я.
— Да, — ответила она.
— Почему?
— Ты сам знаешь, — усмехнулась она.
— В своих объятиях я нахожу ее настоящей рабыней, — поделился я своими впечатлениями, — покорной и готовой во всем услужить.
— В твоих объятиях, — опуская глаза, сказала Телима, — я могу быть в гораздо большей степени подходящей рабыней, чем это может когда-либо удаться Сандре.
— Ну что ж, — согласился я. — Пожалуй, стоит провести между вами соревнование.
— Очень хорошо, — саркастически ответила Телима. — Будем соревноваться. Мне бояться нечего. Победа будет за мной.
Я рассмеялся, и Телима ответила мне удивленным взглядом. Я обнял ее за плечи и притянул к себе. Нет, она, конечно, горианка до мозга костей.
— Через два дня, — сказал я, — когда Сандра выйдет из комнаты с сокровищами, я собираюсь отпустить ее на волю и дать ей золота, чтобы она могла идти, куда захочет, и делать, что ей вздумается.
В глазах Телимы отражалось полное недоумение.
— А вот Телиму я не выпущу, — продолжал я.
Ее глаза были широко открыты. Она попыталась вырваться.
— Телиму я навсегда оставлю своей рабыней.
Она рассмеялась и потянулась ко мне губами. Поцелуй получился весьма продолжительным.
— Моя бывшая хозяйка умеет целоваться, — признался я.
— Твоя рабыня так рада, что хозяин не считает ее неприятной, — ответила она.
— А не пора ли отправить кого-нибудь из рабов на кухню? — предложил Фиш.
— Верно, — заметил я и, обращаясь к нему самому и Вине, распорядился: — А ну-ка, вы оба, рабы, отправляйтесь на кухню, и чтобы до рассвета я вас не видел.
Фиш поднял Вину на руки и вышел из-за стола.
В дверном проеме он остановился и под звонкий смех обнимавшей его девушки долго примерялся, как ему лучше пройти в дверь со своей ношей, с той, что некогда была Вивиной, высокородной дамой, которой предназначалось стать убарой Коса и которая сейчас весело болтала ногами, лежа в объятиях Фиша, такого же раба с полоской металла на шее, как и она сама. И все же я искренне сомневаюсь, что Вивина нашла бы более привлекательным для себя ложе убара Коса, нежели девчонка-рабыня Вина — подстилку и покрывало кухонного раба Фиша, выделенные им в доме Боска, капитана из Порт-К ара.
- Нас больше нет - Денис Белый - Эпическая фантастика
- Иные песни - Яцек Дукай - Эпическая фантастика
- Слёзы гор (СИ) - Ольга Хараборкина - Эпическая фантастика
- УТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции - Фоменко Михаил - Эпическая фантастика
- Красная Ярость - Джеймс Сваллоу - Эпическая фантастика
- Безумный Рудокоп XI - Кай Ханси - Стимпанк / Эпическая фантастика
- Звук чужих мыслей - Зиновий Юрьев - Эпическая фантастика
- Чемпионы Темных Богов - Джон Френч - Эпическая фантастика
- Чемпионы Темных Богов - Джон Френч - Эпическая фантастика
- Ясень и яблоня, кн. 2: Чёрный камень Эрхины - Елизавета Дворецкая - Эпическая фантастика