Дракула - Брэм Стокер

– Как Артур? – спросил он. Потом, заметив мои покрасневшие глаза, он продолжал: – А, вижу, вы его утешали! Бедный малый, ему это необходимо. Никто, кроме женщины, не может помочь мужчине, когда у него сердечное горе; а его некому было утешить.

Он переносил свое собственное горе так мужественно, что мое сердце истекало за него кровью. Я видела рукопись в его руках и знала, что, прочитав ее, он поймет, как много я знала, так что сказала ему:

– Я бы хотела иметь возможность утешить всех, чьи сердца страдают. Разрешите мне быть и вашим другом и приходите ко мне за утешением, когда вам будет нужно. Вы узнаете потом, почему я так говорю.

Он увидел, что я говорю серьезно, и, подойдя ко мне, взял мою руку и поднес ее к своим губам. Это показалось мне жалким утешением для такой мужественной и бескорыстной души; инстинктивно я наклонилась и поцеловала его. Слезы подступили к его глазам, но заговорил он совершенно спокойным голосом:

– Маленькая девочка, вы никогда не раскаетесь в этой искренней доброте!

Затем он прошел в кабинет к своему товарищу.

«Маленькая девочка» – это те самые слова, с которыми он обращался к Люси, – ей он доказал свою дружбу!

Глава XVIII

Дневник д-ра Сьюарда

30 сентября.

Я вернулся домой в пять часов и узнал, что Годалминг и Моррис не только приехали, но уже успели проштудировать копии различных дневников и писем, составленных и написанных Харкером и его женой. Харкер еще не вернулся из своей экспедиции. Миссис Харкер дала нам по чашке чаю, и я откровенно признаюсь, что первый раз с тех пор, как я живу в этом старом здании, оно напоминает то, что называют домом. Когда мы кончили чаепитие, миссис Харкер обратилась ко мне:

– Д-р Сьюард, могу ли я попросить вас об одолжении? Я хочу видеть вашего пациента м-ра Ренфилда. Позвольте мне повидаться с ним. Написанное о нем в вашем дневнике меня страшно интересует!

Не было никакого основания для отказа, поэтому я взял ее с собой. Когда я вошел в комнату Ренфилда, то сказал ему, что его хочет видеть одна дама, на что он ответил необыкновенно просто:

– Зачем?

– Она обходит весь дом и хочет видеть всех его обитателей, – ответил я.

– Прекрасно, – сказал он, – пустите ее, но подождите минутку, пока я приведу все в порядок.

У него был своеобразный способ уборки: он попросту проглотил всех мух и пауков, заключенных в коробках, прежде чем я имел возможность остановить его. Было ясно, что он боялся или подозревал какое-то вмешательство. Окончив свое мерзкое занятие, он весело сказал:

– Пусть дама войдет, – и сел на край постели, опустив голову, но поглядывая исподлобья, так чтобы видеть ее, когда она войдет.

На минуту я подумал, что у него могло быть какое-нибудь преступное намерение: я вспомнил, как он был спокоен как раз перед своим нападением на меня в моем кабинете, и я постарался встать так, чтобы сразу схватить его, если бы он попытался броситься к ней. Она вошла в комнату с непринужденной грацией, подошла к нему с милой улыбкой и протянула руку.

– Добрый вечер, м-р Ренфилд, – сказала она. – Как видите, я знаю вас по рассказам д-ра Сьюарда.

Он долго ничего не отвечал, но глаза его внимательно оглядели ее с ног до головы, а лицо было сосредоточенно нахмурено. Постепенно это выражение сменилось удивлением, перешедшим в сомнение; затем, к моему великому изумлению, он сказал:

– Ведь вы не та девушка, на которой доктор хотел жениться, не так ли? Впрочем, вы не можете быть ею, потому что она умерла.

Миссис Харкер ответила с прелестной улыбкой:

– О нет! У меня есть муж, за которого я вышла замуж прежде, чем мы встретились с д-ром Сьюардом. Я – миссис Харкер.

– Что же вы здесь в таком случае делаете?

– Мы с мужем гостим у д-ра Сьюарда.

– Ну так не оставайтесь тут больше.

– Почему же?

Я подумал, что такого рода разговор столь же малоприятен миссис Харкер, как и мне, поэтому сменил тему:

– Откуда вы знаете, что я собирался на ком-то жениться?

Его ответ раздался после паузы, во время которой он на секунду перевел глаза с миссис Харкер на меня и сейчас же стал снова смотреть исключительно на нее:

– Что за дурацкий вопрос!

– Я вовсе этого не нахожу, м-р Ренфилд, – сказала миссис Харкер, желая помешать моей беседе с ним.

Он ответил, выказывая ей столько же почтительности и вежливости, сколько презрения мне:

– Вы, конечно, поймете, миссис Харкер: когда человек так любим и уважаем, как наш хозяин, все касающееся его интересует наш маленький круг. Д-р Сьюард любим не только своими домашними и друзьями, но также и своими пациентами, из коих некоторые почти лишены душевного равновесия и способны искажать причины и следствия. Так как я сам являюсь пациентом сумасшедшего дома, не могу не заметить, что ущербность рассуждений многих больных сводится к ошибкам non causa[118] и ignoratio elenchi[119].

Я просто глаза раскрыл, услышав это. Вот сидит мой собственный сумасшедший пациент, типичный случай в своем роде, и философствует с видом утонченного джентльмена! Мне интересно было узнать, не затронуло ли присутствие миссис Харкер какую-нибудь струну у него в памяти. Если эта новая фаза была самопроизвольной или вызвана ее бессознательным влиянием, у нее должен быть какой-нибудь редкий дар или сила.

Мы продолжали некоторое время наш разговор; видя, что он рассуждает вполне здраво, она осмелилась с моего молчаливого согласия навести его на любимую тему. Я опять был поражен, ибо он отнесся к вопросу спокойно и рассудительно и даже приводил в пример самого себя, когда это было уместно.

– Я принадлежу к людям со странными убеждениями. Неудивительно, что мои друзья были встревожены и настояли на том, чтобы поместить меня сюда на обследование. Мне приходило в голову, что все виды жизни взаимосвязаны и, питаясь живыми существами, сколь бы низким ни был уровень их развития, можно, безусловно, продлить собственную жизнь. Временами я верил в это так сильно, что даже покушался на жизнь человека. Доктор может подтвердить, что однажды я пытался убить его, чтобы укрепить свои жизненные силы, впитав силу доктора при помощи крови, ибо, как сказано в Библии, «кровь есть жизнь». Не так ли, доктор?

Я молча кивнул. Я был так поражен, что не знал, что сделать или сказать. Трудно было представить, что не далее как пять минут назад он глотал пауков и мух.

Посмотрев на часы, я увидел, что время ехать на вокзал встречать Ван Хелсинга, и сказал миссис Харкер, что надо уходить. Она тотчас же собралась, сказав любезно Ренфилду:

– До свидания. Надеюсь видеться с вами часто при более благоприятных для вас обстоятельствах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});