Уроки жизни - Артур Дойль

«Фрименс джорнэл», Дублин

31 октября 1916 г.

Милостивый государь!

Осознают ли в полной мере граждане Ирландии всю степень стыда и гнева, которые испытывают британцы ирландского происхождения по поводу нынешнего безобразного положения дел, когда из-за безмозглого политиканства боевые ирландские дивизии практически лишены свежего пополнения? Если политики могут позволить себе тянуть время, то война не ждёт, и события ближайших месяцев покажут, какое место предстоит занять Ирландии — как в границах Империи, так и во мнении цивилизованных европейских народов. Уже сегодня ирландцы утратили всякое ощущение сообразности до такой степени, что, руководствуясь всего лишь ощущением национальной ущемлённости (которое, казалось, вот-вот будет излечено), принялись воевать на стороне турок, болгар и пруссаков. Даже если они уже не считают себя лояльными к Британской империи, разве жертв, понесённых Бельгией, или трагедии искалеченной Франции не достаточно, чтобы тронуть благородное сердце? Думаю, и ирландцы всё же стряхнут с себя эту отвратительную апатию. Страна, которая богатеет исключительно за счёт продажи своей продукции Британии и отказывается при этом исполнять элементарные обязательства, являет собой неприглядное зрелище. Ирландцы, если они действительно желают гомруля, должны понять, какое это безумство — друзей своих обращать во врагов, восстанавливая против себя всех, кто боролся за решение ирландского вопроса. Ирландии грозит утратить не только плоды тридцатилетней политической работы, но и свою национальную честь.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

29 октября

Солдаты в Лондоне (1)

«Таймс»

6 февраля 1917 г.

Сэр! Неужели нельзя как-то призвать к порядку порочных женщин, которые охотятся в Лондоне за нашими солдатами и заражают их своими болезнями? О том, как эти гарпии (благодаря агитации добросердечных глупцов получившие право свободно заниматься своим грязным делом) заманивают поодиночке солдат к себе в номера, опаивают их отвратительным зельем, которое держат у себя же для этой цели, и затем заражают их, рассказал мне знакомый констебль по особым поручениям, работающий в том районе столицы, где сосредоточены притоны. Мы закрываем музеи (к более жалкой экономии не прибегала, наверное, ещё ни одна великая держава), зато двери борделей у нас нараспашку! Молодой человек из дальних краёв, получивший возможность первый и, наверное, последний раз в жизни провести несколько дней в самом сердце нации, не увезёт с собой впечатлений о шедеврах искусства и античных сокровищах. Зато в клоаку британской столицы его окунут насильно. Отдавая должное Клубу Юнион-Джека, Союзу молодых христиан и другим организациям, пытающимся изменить существующее положение дел, хочу заметить, что это — вопрос законодательства, а не частных инициатив. Мы отплатим нашим колониям чёрной неблагодарностью, если после всего, что они для нас сделали, вернём им их сыновей больными душой и телом.

С совершенным почтением

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Солдаты в Лондоне (2)

«Таймс»

10 февраля 1917 г.

Милостивый государь!

Судя по письмам, идущим ко мне сплошным потоком, англичане наконец осознали весь ужас нынешнего положения дел. Для тревоги имеются все основания. Придёт время, и братские народы спросят Англию: «Как позаботилась ты о юношах, посланных нами в помощь тебе?» Нелегко же ей будет найти ответ. Сможет ли она, подобно епископу Лондонскому, заявить, что «многие из них сами напросились на неприятности»? Вряд ли это оправдает тот факт, что мы спровоцировали этих солдат, предложив им соблазн, перед которым трудно устоять любому мужчине. «Тротуары полны женщин, поджидающих жертв; многие зазывают к себе мужчин из окон средь бела дня, другие пытаются силой затащить их вовнутрь. Полицейские, которых вокруг немало, похоже, беспомощны…». Что ответим мы гражданам британских колоний, когда те бросят нам укор? Промямлим, что и свою молодёжь столь же легко и бессмысленно принесли в жертву пороку? Каким же жалким будет такой ответ!

При всём уважении к епископу Лондонскому, я считаю, что его предложение — считать для солдата заражение венерическим заболеванием нарушением воинской дисциплины — может возыметь на практике опаснейшие последствия. Солдат, естественно, попытается скрыть болезнь и останется в результате калекой. А вот если бойцам в рамках воинской подготовки организовать демонстрацию фотоснимков, иллюстрирующих возможные последствия запущенных венерических заболеваний, это может произвести отрезвляющий эффект. Кроме того, мне представляется очевидным, что любая попытка скрыть болезнь (тем самым подвергнув риску заражения окружающих) должна рассматриваться как уголовное преступление и караться весьма сурово.

С женщинами — другое дело. Я не вполне понимаю епископа, когда он употребляет выражение «по-христиански», одну форму принуждения оправдывая перед другой. Этот неуместный, как мне представляется, оборот лишь запутывает и без того сложный вопрос. Строго говоря, выдворить этих дам из тёплых, ярко освещённых залов на заснеженные улицы было бы, и верно, не по-христиански. Тем более что существуют сомнения относительно эффективности перемещения этих женщин туда-сюда: таким образом можно лишь способствовать распространению заразы по новым районам. Что же касается якобы не оправдавшей себя «концентрационной» практики, то примечательно, что почти все европейские (и христианские, между прочим) народы продолжают ею пользоваться. Думаю, правильнее было бы сказать, что система не оправдала себя лишь отчасти, чему есть две причины: продажность полиции и попустительство местных властей. Не может быть сомнений в том, что болезнь (душевную или физическую) проще лечить под карантином, нежели в условиях, обеспечивающих ей полную свободу распространения.

Однако существующее положение дел требует более быстрых и решительных мер. Продажная женщина — враг нации, и отношение к ней должно быть соответствующим. Необходим законопроект, который бы дал полиции право повсеместно интернировать проституток и содержателей борделей вплоть до окончания войны и далее в течение полугода. Все женщины, признанные опасными, должны быть отправлены в заключение. Необходимо обеспечить им общественно полезную работу с хорошей зарплатой и доброе отношение при строжайшей дисциплине, которую обеспечивал бы женский штат. Таким образом, проклятие пусть временно, но обернётся для нас благословением. Мы очистим и улицы Лондона, и нашу совесть, поскольку с полным правом сможем утверждать, что сделали всё от нас зависящее. «Я готова была отдать его тело моему королю, но теперь я препоручаю ему и душу сына!..».

Слова обезумевшей от горя матери не должны для нас прозвучать впустую.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс 8 февраля

Солдаты в Лондоне (3)

«Таймс»

17 февраля 1917 г.

Сэр! В основе заявления исполнительного комитета Национального совета по борьбе с венерическими болезнями кроется, как мне кажется, недопонимание сути проблемы. Неправомерно говорить о «провале» политики, которой не было и в помине. Ни в столице, ни в других городах, насколько я знаю, изолировать проституток от общества на значительный срок даже и не пытались. Говоря же об интернировании, я имел в виду не формальную сегрегацию, а размещение этих женщин в специальных лагерях или поселениях, где они смогли бы честно и в хороших условиях выполнять полезную для страны работу, не распространяя заразу — моральную и физическую. Пришло время срочных и радикальных мер. Пока мы пишем и говорим, яд действует.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

15 февраля

«Британская кампания во Франции»

«Нью-Йорк таймс»

2 марта 1917 г.

Сэр! Незнакомый доброжелатель выслал мне номер Вашей газеты, редакторская колонка которой посвящена моей недавно вышедшей книге «Британская кампания во Франции». Не стану оспаривать вердикт критика; замечу лишь, что приведённые мною факты взяты из реально существующих документов. Есть лишь два момента, по поводу которых мне хотелось бы высказаться. Ваш критик недоволен тем, что я не уделил больше внимания участию в войне других стран. Помешали мне сделать это, во-первых, заранее установленные (уже в заголовке) рамки исследования, а во-вторых, отсутствие соответствующей информации вроде той, что имелась у меня о британских войсках. И ещё. О том, что бурскую войну я назвал «великой», автор пишет со снисходительной усмешкой. Он, возможно, не знает, что была ещё и бурская война 1881 года. Мне же всего лишь требовалось установить между ними разницу.