Союз горцев Северного Кавказа и Горская республика. История несостоявшегося государства, 1917–1920 - Майрбек Момуевич Вачагаев

нескольких десятков бойцов, пытавшихся противостоять планам Кязим-бея раз и навсегда избавить Совет обороны от влияния большевиков[898]. Молодой Кязим-бей стал проблемой в силу своей решимости конфликтовать с большевиками, которые подавили сопротивление во Владикавказе и в Грозном и успешно наступали уже на Темир-Хан-Шуру и Петровск.

15 марта Совет обороны Союза горцев Северного Кавказа обращается к правительству Азербайджана с просьбой отозвать Нури-пашу из Дагестана, на что получает разъяснения из Баку, что правительство не может отозвать того, кого никогда не посылало, и что он не в сфере компетенции правительства Армении[899]. Но тем не менее совершенно неожиданно для западных военных миссий на Кавказе Азербайджан обращается к ним с просьбой прекратить поддержку Нури-паши[900].

Этот отзыв был санкционирован пробольшевистски настроенными силами Совета обороны из-за боязни, что они могут быть им окончательно разгромлены[901].

В итоге 20 марта Нури-паша покидает Дагестан и перебирается в Азербайджан, где также был замечен в конфликтах с властью.

Ахмед Цаликов по поводу конфликта Нури-паши в Дагестане писал, что его роль в гибели Горской республики очевидна[902]. Его руками большевики захватили власть, и трагедия момента в том, что, дав свободу в 1918 году, через два года именно турки оказались той силой, что убила последние ростки власти горцев в лице Союза горцев Северного Кавказа в Дагестане.

Уход белых из Владикавказа давал шанс силам, связанным с Горской республикой, взять власть в этом городе. Город находился в руках ингушей, среди которых и те, кто был связан с большевиками, но это не давало оснований считать, что захват произведен именно большевиками. Генерал И. Эрдели, видя общую ситуацию, просто покинул Владикавказ и перебрался с 4,5-тысячной армией, вкупе с от 3 до 4 тысячами чиновниками города и с членами их семей, в Грузию[903]. То есть город был не столько взят силами большевиков, как это преподносится в советской историографии, сколько был брошен генералом Эрдели на произвол судьбы. И власть была подобрана тем, кто вошел в город первым. Путь из Тифлиса и Леваши во Владикавказ оказался не столь близким, чтобы перехватить власть, и этим воспользовались большевики. Делегатам Совета обороны, прибывшим из Леваши и Темир-ХанШуры, уже нечего было брать во Владикавказе, и они месяц-полтора пытались договориться с коммунистами, чтобы им позволили функционировать в городе. Но большевики не собирались ни с кем делить власть.

Закат эмирства шейха Узун-хаджи

Век эмирства шейха Узун-хаджи оказался очень короток. С момента своего провозглашения и до смерти его основателя прошло всего семь месяцев. Но то, что было создано шейхом Узун-хаджи за эти семь месяцев, есть с чем сравнивать, а именно с Горской республикой, которая за два года не смогла сделать многое из того, чего добился эмират Узун-хаджи. Анализируя события тех лет, можно сделать вывод, что это было персональное дело Узун-хаджи. Его имя и его авторитет, его характер стали мощным рычагом продвижения горцев к государственному устройству.

Почему эмират возник именно в этот период, а не раньше или позже? Объявление своего государства стало возможным исключительно на фоне предательства генерала М. Халилова[904], сдавшего власть Добровольческой армии. В этот промежуток, когда в Горской республике произошел по сути государственный переворот, шейх Узун-хаджи берет ситуацию в свои руки, чтобы организовать центр сопротивления армии генерала Деникина. Это не было проявлением амбиций уже глубокого старика. Изучая жизненный путь шейха Узун-хаджи, можно понять его логику действий. Он пытался поднять сброшенное с пьедестала знамя борьбы горцев Северного Кавказа и в эти несколько месяцев существования эмирства показал, как можно и нужно было сделать это грамотно и быстро.

Не Узун-хаджи искал себе союзников в регионе, а, наоборот, все политические игроки искали в нем себе союзника. И это многое объясняет. Быть может, только деникинцы недооценивали его, но и они вынуждены были впоследствии, в ходе боев с его армией, осознать его силу и значимость для региона.

Ни разу, ни на одном из заседаний Совета обороны он так и не появился, хотя для него постоянно оставлялось место или предлагалось его занять своим представителям. Но шейх Узун-хаджи намеренно дистанцировался от всех политических игроков того периода.

Шейх Узун-хаджи Салтинский умер неожиданно для многих 30 марта 1920 года[905]. Тот факт, что он скончался после встречи с делегацией большевиков, вызывает определенные вопросы, но исходя из его возраста нельзя исключить и естественной смерти.

На протяжении трех дней его похорон со всех концов горной части Чечни и Дагестана стекались люди, чтобы почтить его память и заодно прояснить ситуацию с преемником. Конечно, Иналук Арсанукаев приглядывался ко всем возможным кандидатам. Не будучи сам религиозно образованным, Иналук понимал, что ему нужен кто-то, кто будет формально религиозным главой, оставив ему, как и при шейхе Узун-хаджи, всю работу по строительству эмирства. И его выбор пал на Мухамед-хаджи, человека ему хорошо известного, неконфликтного и преданного шейху Узун-хаджи. Его легитимность была поддержана меджлисом, в состав которого входили делегаты из округов: Аварского, Андийского, Грозненского, Веденского, Шатоевского и Хасавюртовского[906]. Документ о назначении на место умершего шейха Узун-хаджи Салтинского дервиша Мухамед-хаджи был составлен в четверг 6 мая 1920 года после совещания маджлис-шуры (парламента), которое прошло на горе Кхеташ-Корт у селения Центорой (Чечня).

«Делегаты Чечни и Дагестана собрались в четверг, 6 мая 1920 года, на историческом холме возле КхеташКорт у селения Центорой для принятия решения о восстановлении независимого государства на Северном Кавказе. Присутствующие члены собрания на этой Ассамблее должны заменить умершего Эмира Узун-Хаджи и Шейхуль-ислам на Северном Кавказе».

На этой сессии делегаты единогласно решили восстановить независимое государство Северо-Кавказский эмират и в осуществление этой резолюции выбрали членов милли-маджлиса:

• Билал-хаджи Гойтинский из Мартана;

• Абдул-Халим бин Тата из Шатоя;

• Мачуко бин Аме из Итонкали;

• Дечи бин Хасуха из Мартана;

• Геда бин Цеке из Валерик;

• Каим-хаджи бин Аахе из Нижелоя;

• Даниел хан бин Гиха из Эбгени;

• Осман бин Берсануко из Автуры;

• Гафи-хаджи Талат из Беноя;