Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Свадебные радости уже на следующий день сменились для короля похоронными печалями: в возрасте 39 лет неожиданно скончался его старый спутник и боевой товарищ, капитан драбантов К. Г. Врангель[110]. Его похороны 14 июня в Альтранштедте в присутствии короля, генералитета и целого рола знатных особ проходили с большой помпой, с отпеванием в церкви и проникновенной проповедью с ее амвона, с военным оркестром, траурными знаменами, парадом драбантов, так что жадным до зрелищ саксонцам было на что посмотреть.

В городах Саксонии появились многочисленные «плакаты» с портретами Карла, в Париже вышел Большой исторический справочник, в котором самая большая статья объемом в 30 колонок была посвящена шведскому королю (своему королю Людовику XIV издатель М. Морери посвятил всего лишь 22 колонки). Художник Авдреус Альстрин приступил к написанию его портрета в масле, но все время жаловался на то, что ему никак не удается лицо короля — такое непроницаемое, всегда закрытое и невозмутимое. Драбанты, к которым он обратился с расспросами, подтвердили его наблюдения и сказали, что им тоже никогда не удается по выражению лица короля определить, что он думает и чем озабочен в тот или иной момент. Возможно, что в данное время король был озабочен своей болезнью, которую он подхватил где-то псе Гродно или в Пинских болотах. После этого он часто зяб, не выходил из палатки, стал носить варежки и даже один раз появился в парике. Впрочем, болел он не долго, и болезнь прошла сама собой.

Британский дипломат Т. Уэнтворт оставил интересную характеристику Карла XII в период пребывания его в Альтранштедте: «Что касается его личности, то представление, которое у меня составилось о нем ранее, не оказалось преувеличенным. Он высок ростом и статен, но крайне неопрятен и неряшлив. Его манеры более грубы, чем можно было ожидать от столь молодого человека... Волосы у него светло-русые, очень сальные и очень короткие, и он никогда не расчесывает их иначе, чем пальцами. За стол садится без всяких церемоний на первый попавшийся стул и начинает, засунув предварительно салфетку под подбородок, с большого куска хлеба с маслом. Затем он, с набитым пищей ртом, пьет “свагдрикку”[111] из большого старомодного серебряного кубка... За каждой трапезой он выпивает по две полные бутылки... Каждый раз перед очередным кусочком мяса он откусывает от хлеба с маслом, которое размазывает по ломтю большими пальцами... Он ест, как конь, и не произносит ни единого слова за все время еды... У его постели лежит красивая позолоченная Библия... Он очень видный мужчина, прекрасного роста, с тонкими чертами, в его лице лет ничего жесткого... Он весьма любознателен и упрям...»

Впрочем, Карл XII намеренно подчеркивал свою солдатскую грубость и эпатировал ею окружающих. Создав себе соответствующий образ, он тщательно следил за тем, чтобы не выходить из него. К. Г. Адлерфелльдт сообщает такой эпизод, имевший место весной 1707 года: как-то, простудившись, Карл по совету врачей оделся потеплее и надел парик, но когда услышал, что «...наш король выглядит галантным кавалером», тут же забросил парик и стал ходить с непокрытой головой.

Никого не посвящая пота в свои планы, Карл XII готовился к новому походу, уже давно созревавшему в его беспокойной и бесшабашной голове. Вообще-то Каря собирался выступить в поход еще в мае, но задержали австрийские дела. 1 сентября, подписав договор с Австрией, гарантирующий австрийским лютеранам свободу вероисповедания, Карл поставил точку на своих европейских делах и протрубил сбор всем подразделениям своей армии. Теперь его помыслы были направлены исключительно на восток. Был ли он доволен достигнутым? Вряд ли, но, во всяком случае, он мог теперь прямо смотреть в глаза тому силезскому старцу, который год тому назад умолял его защитить от произвола католической церкви. Э. Карлссон считает, что действия Карла, втянувшегося в мелочный спор с Австрией, но упустившего благоприятную возможность для заключения антирусского альянса с Пруссией, вряд ли могут быть оправданы. Из-за спора по мелочам с кесарем было упущено драгоценное летнее время, и русский поход начался не при самых благоприятных условиях.

Перед уходом из Саксонии Карл простился с Августом, причем при таких обстоятельствах, которые стали причиной всякого рода сплетен и толков. 6 сентября, когда шведские колонны подошли к Мейсену, король в сопровождении лейтенанта драбантов К. Г. Хорда, голштинского герцога Кристиана, генерал-майора Кройца и еще четырех офицеров и членов свиты отправился на верховую прогулку вдоль Эльбы. Вскоре на их пут показались окраины Дрездена, в котором и находился в тот момент саксонский курфюрст. Король предложил заехать в саксонскую столицу, раз уж она оказалась на их пути.

У ворот города их окликнул стражник, и Хорд с вице-капралом драбантов У. Буманом сообщили стражникам свои имена и положение, в то время как остальные, включая Карла, назвали себя драбантами. Их впустили внутрь и отвели в помещение для почетного караула, чтобы выполнить полагающиеся к случаю формальности. Король старался в это время скрыться за спины своих подчиненных, но это ему не помогло. На той же площади, где располагался караул, жил фельдмаршал Я. X. Флемминг, участник битвы при Клишове. Он услышал голоса и пришел выяснить, по какому случаю в помещении почетного караула появились шведы.

Саксонец обомлел от изумления, обнаружив среди шведов знакомое лицо короля Швеции, Он сделал ему глубокий поклон и вызвался сопроводить Карла ко дворцу курфюрста. Трудно сказать, какие мысли и комбинации возникли в это время в голове саксонского фельдмаршала, но если учесть, что человек он был неглупый и опытный, то не исключено, что соблазнительная мысль изменить одним махом ход Северной войны и участь Саксонии вместе с его несчастным курфюрстом была ему отнюдь не чужда. Флемминг в сопровождении нескольких людей из свиты Августа подошел к какой-то двери и постучал. Дверь открылась, и на пороге в халате появился... сам Август. Надорвав свое здоровье в непрерывных скачках по своим владениям, он заболел и в этот момент поправлял свое здоровье с помощью лекарств и любезных услуг графини Козел.

Короли, как водится, обнялись, обменялись несколькими фразами, а потом прошли в покои матери курфюрста, где Карл XII почтительно приложился к ручке своей родной тетушки. Потом Август переоделся и в качестве гида вызвался сопровождать шведскую «делегацию» по городу. По окончании экскурсии крепостные пушки отдали гостю салют. А когда Август вызвался на следующий день нанести кузену ответный визит, Карл категорически отказался, сославшись на необходимость раннего выхода для продолжения марша.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});