Драконов не кормить (СИ) - Лазаренко Ирина

Видеть Найло перепуганным юнцом дракону было странно и неловко, как будто он застал Йеруша за каким-нибудь интимным занятием.

Однако если он сейчас помчится к сподручникам, да просто стукнет им в дверь, то Илидору светит провести в этом зале хорошо если дня три-четыре, притом в полном одиночестве, а ещё вероятнее – его вообще утащат в южную камеру. А может, сам Найло его сейчас и разложит на удержалке. Любой эльф именно так бы и поступил.

Илидор зажмурился и подумал, что он не позволит Йерушу этого сделать, даже если придётся его убить.

И тут же понял, что Йеруш этого не сделает. Не с ним.

И никуда Найло не побежит. Даже если бы его сейчас приложил другой дракон, не Илидор, – он ни слова не сказал бы сподручникам или другим эльфам. Он слишком цепляется за свой статус учёного, такого самостоятельного и очень взрослого, он не побежит жаловаться: «Меня тут дракон побил, накажите его, добрые дяденьки».

Но любого другого дракона Найло бы сейчас со смаком приложил мордой об каждую машину по очереди, попутно отвешивая пенделей и плюясь в ухо злыми ругательствами, срываясь то на крик, то на хрипение, а приложив дракона об каждую машину в зале, он бы, вероятно, зашёл на второй круг.

Но с Илидором он так не поступит. Почему-то.

Не потому, что Илидор его спасал там, под землёй, точнее, не только и не столько поэтому.

Просто золотой дракон, «дракон-архитектор», – это для Найло нечто вроде ожившей игры в «Раскидалу» с дополнительной колодой карт и по усложнёнными правилам.

Простых правил Йеруш не любит. Или сложные, или никаких.

Быть может, и Йеруш Найло стал бы для дракона чем-то подобным, умей дракон играть в «Раскидалу» хоть с какой-нибудь колодой.

Но чем-то Йеруш для Илидора всё-таки стал, ведь никогда, никогда прежде золотой дракон не терял самообладания рядом с эльфами: это было так же опасно и невозможно, как забыться и страстно поцеловать машину. И для Илидора отнюдь не было в порядке вещей так хорошо понимать резоны и страхи других эльфов – да что там, он даже других драконов не понимал настолько хорошо, насколько, оказывается, понимал Найло.

Хотя эта вязанка случайных поступков крайне плохо поддаётся осмыслению.

– Идиот, – повторил Йеруш спокойнее. Он всё ещё потирал горло, на котором проступали синеватые пятна.

– Не смей говорить, что Такарон мёртв, – процедил Илидор сквозь зубы, не придумав, что ещё тут можно сказать.

– Ладно, ладно, – Найло поднял вторую ладонь, с опаской выставил перед собой локоть. – Я не имел в виду, что он жил, а теперь умер или что-то вроде этого. Я просто хотел сказать, что все существа происходят из других существ, а не…

Горловое рычание, очень низкое, на границе слышимого, отсекло всё, что Найло собирался сказать. Эльф умолк. Смотрел на машину за спиной Илидора и морщился.

– Мы – первые дети Такарона, – раздельно, как маленькому, пояснил ему золотой дракон. – Мы были рождены от камня многие тысячи лет назад. Позднее у Такарона появлялись другие дети: случайные, как пахрейны, или невольные, как черви-хробоиды, или младшие… – дракон поморщился, – как гномы. Но мы были самыми первыми, старшими и любимыми детьми Такарона, ясно тебе?

Йеруш молчал и не двигался, и это было так удивительно – Йеруш, который молчит и не двигается, и смотрит на тебя слегка ошалело, внимательно… почти обычно, как будто он нормальный эльф ну или дракон, и просто чтобы немножко дольше оставить Йеруша обычным, нормальным, не пугающим и не сворачивающим мозги набок, Илидор продолжил говорить:

– Карлики-пахрейны родились от волнений Такарона, они были такими же неразумными и ненужными, как волнение. Хробоиды появились на свет от дурного сна Такарона, потому что только сон может породить таких чудовищ. Гномы… просто родились из камня и всё, как за тысячи лет до этого родились из камня мы. Некоторые дети Такарона давно перестали быть – к примеру, пахрейнов истребили гномы. А другие живут до сих пор – как хробоиды, которые ушли в самые глубокие подземья, где Такарон граничит с другим миром, рождённым от жара земного сердца. И среди детей камня не было никаких, нахрен, птиц, Найло. Птицы не живут под землёй, разве только канарейки, которых гномы используют, чтобы следить за воздухом в шахтах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Канарейки, – повторил Найло с непривычной для себя задумчивостью. – Канарейки, пахрейны, гномы, драконы, гигантские черви. И ещё наверняка много других существ, которыми питались драконы, пахрейны и черви.

Эльф умолк, погрузившись в какие-то мысли. Слегка покачивался туда-сюда, проводил пальцами по губам – точнее губами по пальцам, потому что руки его почти не двигались, а верхняя часть тела качалась, как метроном.

Найло молчал так долго, что Илидор успел уйти в собственные мысли очень далеко. Он думал о Такароне и о том, что успел узнать, а также о том, чего узнать не успел. О гномах, у которых точно есть карты подземий. О гномах, которые бегают торговать в земли Декстрина и Уррека. В Урреке Илидор никогда их не видел – наверное, гномы просто не заходили в посёлки.

Из раздумья Илидора выдернул низкий стук: это сошла с места удержалка. Почти сразу скрипнул гроб на колёсах. С потолка свесились огромные цепи, дрогнули раз, другой и толстыми змеями поползли к Илидору. Дракон, не ожидавший этого, растерялся, вжался в стену ещё сильнее, вместо того чтобы расслабиться, затаил дыхание, вместо того чтобы постараться дышать глубоко и ровно, повторяя себе: «Это всё только в моей голове».

– Как ты думаешь, зачем вашему Такарону нужно было столько всего создавать? – спросил Йеруш, и призраки машин исчезли.

– Что? – дракон отёр пот со лба. Он совершенно не понял слов, которые произнёс Найло.

– Зачем ему нужно было столько всего создавать? – повторил Найло. – Ты должен это понимать, разве нет? Именно ты, дракон-архитектор! Ты должен понять!

– Что? – повторил Илидор.

– И когда Такарон остановится? – Йеруш покачивался туда-сюда, глядя мимо дракона. – И что произошло с ним, когда вас не стало? Ты не думаешь, что это могло сильно изменить Такарон? Если бы он был жи… Отчего он наплодил это всё – от скуки или у него были какие-нибудь планы на всех вас, или просто шило в каменной заднице? Почему ваш Такарон не устроило, что у него есть только драконы? Вот эльфов, к примеру, очень устраивает, что у них есть только драконы, и эльфы не хотят завести себе впридачу ещё гномов или огромных червей! А с вашей горой что было не так?

Илидор снова потёр лоб, теперь в задумчивости.

– Такарон без вас разве не должен, как это называется, скучать? Не находить себе места, бомбить вулканами, ворчать обвалами, завалить к хренам пару подгорных городишек, а? Создавать нечто взамен вас или просто всё крушить, ну знаешь, как это бывает из-за всяких штук, когда они живут у тебя в голове и не дают тебе покоя? Тот гном, Вран, говорил, без драконов подземья здорово поменялись, и не к лучшему.

– Что?! – Илидор повысил голос: чем больше слов говорил Йеруш, тем меньше дракон их понимал, и он хотел сказать Йерушу нечто вроде «Эй, было бы здорово сбавить ход и объяснить всё, что ты здесь успел наплести!».

Найло, кажется, понял это, потому что нетерпеливо пояснил:

– Я про то, что даже когда тебя покидает какая-нибудь помешанная хреновина, это может оказаться не такой большой радостью, как тебе представлялось…

Дракон застонал, на мгновение представив, что некая помешанная хреновина вдруг покинула Донкернас. И тут же, к удивлению своему, понял, что это действительно нельзя назвать самым желательным развитием событий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ты замечал, что даже бесячие штуки иногда нужны нам больше, чем мы думаем? А драконы, я так понял, не слишком бесили Такарон… или бесили? Почему он позволил гномам вас победить?

– А что он должен был сделать? – вспыхнул Илидор. – Обрушиться им на головы? Он же не просил их начинать войну!

Йеруш открыл было рот, чтобы предложить пару отличных идей, но потёр горло и решил ничего не говорить. Потом придумал что-то иное, снова открыл рот и закрыл.