Красный - Дмитрий Казаченков

именно, понять я никак не мог.

— Думаю, оттуда.

Задумчиво протянула Петра, глядя на угол кирпичной стены.

— Здесь следы, видишь?

Такое сложно не заметить: глубокие царапины и сколы хорошо были видны на старой кладке. Словно кто-то хватался за неё стальными четырёхпалыми клешнями. Смысла стоять на месте не было никакого, так что мы двинулись по направлению, которое указывали эти самые следы. Чем дальше продвигались, тем сильнее хмурилась Лаура.

Когда мы оказались перед очередным поворотом, я, наконец, понял, почему она хмурится: в воздухе стали отчётливо чувствоваться сладковатые нотки гниения. Так пахнет гниющее мясо. Только гораздо сильнее. Собственно, запах только усиливался по мере того, как мы продвигались вперёд. Петре даже дурно стало, так что пришлось подхватить её под руку, ведь, когда голова кружится, идти в принципе тяжело.

— Может, останешься?

Может, у меня организм крепче или ещё что-то, но, хоть, запах и был отвратительным, меня пока что не мутило, так что продолжать движение я мог, чего нельзя сказать про девушку, что буквально повисла на моём плече.

— Нет, я должна.

В железной воле ей точно не откажешь. Обратно отправить? Она всё равно поступит по-своему.

Теперь с каждым метром вонь разложения чувствовалась всё сильнее. Так продолжалось до тех пор, пока за очередным поворотом мы не обнаружили источник: еле переставляя четырёхпалые механические щупальца нам навстречу двигался мужчина, грязные длинные спутанные волосы слиплись и теперь было попросту не разобрать, где они, а где борода. Через эту шевелюру кое-как можно было разглядеть блеск слезящихся глаз. Руки и ноги его безвольно висели, колыхаясь на каждом шагу. Смрад разложения исходил именно от него. Полагаю, что-то гнило под рваным плащом, в который было укутано тело доктора Октавиуса.

— Отто?

Петра отстранилась от меня и пошла ему навстречу.

— Отто, это я, Петра, помните меня?

Такое впечатление, что он её даже не видит. Не обратив ни малейшего внимания на свою бывшую подопечную, он продолжил свой путь. Нас он, похоже, воспринимал исключительно как препятствия, которые необходимо миновать.

Когда он проходил мимо меня, я услышал натужное хриплое дыхание и, буквально кожей ощутил, исходящую от него температуру.

— Бесполезно, он тебя не слышит. Похоже, он вообще сейчас в лихорадочном бреду и попросту не воспринимает реальность.

Один из кирпичей не удержался в кладке и со всплеском упал в воду, куда следом угодило щупальце, царапнув сталью по бортику. Благо, трёх опор хватило, и доктор не полетел в воду. Только прохрипел что-то неразборчивое, после чего, нащупав опору, двинулся дальше.

— Я так понимаю, надо отсоединить щупальца, чтобы его обезвредить?

Петра, к которой я и обращался, смотрела ему в след, словно заворожённая.

— Эй!

Я потряс её за плечи, глядя в то место, где за маской находились её глаза:

— Если так и будем стоять, то ничем ему не поможем.

— А?

Девушка словно очнулась ото сна.

— А, да, ты прав. Да, надо отсоединить их у основания…

— Ты справишься?

Собравшись с духом, она твёрдо кивнула. Теперь у меня в рука была не хрупкая растерянная девушка, а полноценный супер, знающий, чего хочет и как этого добиться.

— Тогда погнали.

Красный, получив свободу, тут же покрыл тело, перехватывая управление.

— Ты только аккуратнее.

Успел сказать, пока рот не превратился в ощерившуюся длинными острыми зубами пасть.

— Всё будет в лучшем виде.

— Только не трави его! Он сейчас от чего угодно может умереть!

Поспешила вмешаться Петра. Обернувшись, мы ответили:

— Всё будет в лучшем виде.

Лаура наблюдала за нами с нескрываемым любопытством. Мы погрозили ей пальцем:

— Ты с ним понежнее.

В ответ она пожала плечами и в два прыжка догнала Октавиуса. Когда она уже прыгнула ему на спину, одно из щупалец вдруг перехватило её прямо в воздух и отшвырнуло в стену. Петра пробиралась по другой стороне и не могла помочь. Но мы тоже мух не ловили: оттолкнувшись от стены и, выпустив жгуты, которые впились жалами в кладку противоположной стены, притянулись и поймали напарницу, не дав ей врезаться. Она оказалась на удивление тяжёлой. При примерно одинаковой комплекции с Петрой, она была ощутимо тяжелее.

— Аккуратнее.

Да уж, когда рот в четыре ряда заполнен острыми зубами, даже добрая ухмылка превращается в чудовищный оскал.

С секунду она смотрела своими изумрудно-зелёным глазами в белые бельма, что изображали глаза как раз над пастью, после чего, недовольно поджав губы, кошкой извернулась и вновь бросилась на доктора, которого уже заняла Петра, забравшись на спину и возясь с одним из щупалец. Мужчина что-то хрипел, но слов было не разобрать из-за скрежета металла о кирпичную кладку. Ещё одно щупальце взяла на себя Лаура, так что стоять он мог только на двух. Устойчивость уже аховая, но почему бы нам не усугубить положение?

Одно щупальце упиралось в стену, тогда как второе — в пол. Расстояние для человека приличное, но для нас ни малейших проблем не создаёт — жгуты вырываются из предплечий и обвивают сегментированный металл, фактически обездвиживая доктора. Для верности мы даже обхватили жгуты руками, хотя они и так часть этих самых рук. Теперь стоит нам только приложить чуть большее усилие и потянуть на себя, как Октавиус, вместе с сидящей на его спине Петрой, полетит вниз. Третье щупальце и так свободно постольку-поскольку, потому что постоянно приходится искать опору и отталкиваться от неё. Четвёртое Петра уже практически отсоединила. По крайней мере сейчас оно не проявляло ни малейшей активности, а в следующий момент с лязгом упало на пол. Девушка моментально переключилась на то, что пыталось схватить Лауру, что ловко избегала его неуклюжие попытки. Когда же с этим щупальцем было покончено, ей пришлось ловить доктора, чтобы он не ударился головой о кирпичную кладку.

Теперь мы смогли, хоть и с трудом, разобрать, что же такое он хрипит в своём бреду:

— Отстаньте… Оставьте меня в покое… Девочка… Я должен за тобой присматривать… Отпустите… Девочка… Девочка… По кусочкам… Отпустите… Курт… Собирали вдвоём… Коннорс, где ты… Помогите… Ничего не чувствую… Девочка…

И так по кругу он повторял одно и то же. Невооружённым глазом было видно, насколько сейчас Петра напряжена и сосредоточена. От её успеха зависит жизнь единственного близкого человека, который при встрече даже не заметил её. Человека, что собственными руками вытащил её с того света, но напрочь об этом забыл, бросив её в одиночестве. Сейчас она предельно сосредоточена, но не надо иметь докторских степеней, чтобы понять, внутри неё сейчас бурлит поистине адская смесь из эмоций, и остаётся только гадать, в каком виде этот чудовищный