Подлинная история русского и украинского народа - Андрей Медведев

После взятия Киева немцы двинулись в левобережные губернии Украины, и к концу апреля почти вся ее территория была оккупирована. И пока немцы и австрийцы занимались серьезными делами, правительство и Центральная Рада вернулись в столицу и продолжили свою работу. Как будто не было ни позорного бегства, ни слез и печали. Рада издавала новые указы и законы, раздавала землю сельской бедноте, что вызвало огромные проблемы. Потому что не только крупные помещики, но и зажиточные крестьяне не горели желанием отдать свою землю каким-то «земельным комитетам». Упомянутый мной Дмитрий Дорошенко писал о тех днях:

«Вообще — некуда правду деть — украинский хаос должен был поразить каждого свежего человека. Чем меньше встречали немцы на своем пути порядка, тем больше росла у них мысль о необходимости, по возможности, самим брать все в свои руки, чтобы обеспечить себе транспорт, снабжение и собственную безопасность»[60].

И правда, немецкие оккупационные власти и дипломаты постоянно сталкивались с тем, что власть Центральной Рады люди не воспринимают всерьез, что правительство непопулярно, что большевики пользуются огромной поддержкой населения. По данным австрийских архивов, донесения военных и дипломатов содержали сведения, «что никакой Украинской Республики в действительности нет, что это один фантом, что существует кучка молодых политиков весьма радикального направления, которой удалось каким-то образом очутиться в роли правительства».

Иными словами, немцы стали понимать, что если они и правда хотят заполучить все ресурсы Украины/Малороссии, то им придется или все делать самим, или искать среди местной элиты каких-то вменяемых людей. Потому что после первых недель общения фельдмаршал Айхгорн, командующий немецкими войсками на Украине, просто перестал пускать к себе большую часть украинских министров и политиков. Австро-венгерский дипломат, посол в Киеве Иоганн Форгач фон Гимеш писал в Вену по поводу украинского руководства:

«Все они находятся в опьянении своими социалистическими фантазиями, а потому считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о серьезных делах, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно».

Павел Скоропадский

Но немцам и австрийцам нужен был малороссийский хлеб, уголь и прочие ресурсы. И они решили Центральную Раду ликвидировать. Сначала они разоружили часть вооруженных подразделений украинского правительства. Через два дня, 28 апреля 1918 года, когда лидеры Центральной Рады обсуждали действия немецких союзников, в зал заседания зашел немецкий лейтенант и несколько солдат. Офицер скомандовал, как говорили очевидцы, по-русски: «Именем немецкого правительства приказываю вам всем поднять руки вверх». Все молча, без споров и пререканий встали с поднятыми руками. Лейтенант арестовал и увел с собой двух министров. Список у него был больше, но остальные в зале отсутствовали. Всех участников заседания Рады обыскали, потом немцы ушли, ушли и все украинские политики. Заседать им больше не хотелось. Потом один из свидетелей этого позора писал в воспоминаниях:

«…стыдно было за свой народ при виде того, как его «вожди», все эти самоуверенные юноши и полуграмотные «диячи», с поднятыми руками стояли перед немецким лейтенантом, со страхом ожидая, что будет дальше… Как провинившиеся дети перед строгим учителем. Еще стыднее было на следующий день, когда они единогласно принимали земельный закон с отказом от социализации земли, в спасительности которой они уверяли весь народ. Когда же они лгали? Раньше или сегодня? Где их идейность, их принципиальность? Все улетучилось от окрика лейтенанта… 28 апреля я убедился в их трусости, 29 апреля — в их беспринципности»[61].

Действительно, на следующий день Рада собралась вновь и стала как ни в чем не бывало принимать законы. Но одновременно в Киеве собрался «Хлеборобский Конгресс», который организовали две структуры — «Украинская Народная Громада» и «Союз Земельных Собственников». Туда съехались в большинстве своем землевладельцы и богатые крестьяне. Раду с ее социалистическими воззрениями они сильно не любили, особенно после того, как она легко поделила землю. Землевладельцы заседали и решали, как положить конец происходящим безобразиям и анархии, и решили выбрать гетмана. Им провозгласили Павла Скоропадского. Выходец из семьи крупных землевладельцев, профессиональный военный, герой Русско-японской и Первой мировой войны, он был умеренным украинским федералистом. То есть Украину он видел в некоем союзе или федерации с Россией. Гетман Скоропадский обратился к конгрессу, кстати сказать, на русском языке:

«Господа! Я благодарю вас за то, что вы мне доверили власть. Не для собственной корысти я беру на себя бремя временной власти. Вы сами знаете, что везде ширится анархия и что только твердая власть может завести порядок. На вас, хлеборобы, и на зажиточные круги населения я буду опираться и молю Бога, чтобы Он дал нам силы и твердости спасти Украину».

Отряды, верные Скоропадскому, быстро заняли все правительственные здания, части, верные Центральной Раде, перешли на сторону Скоропадского, кроме стрельцов Коновальца, но и он через день предложил гетману свои услуги. А сама Центральная Рада была распущена без каких-либо церемоний, пришел отряд вооруженных сторонников гетмана и разогнал болтунов по домам. Немцы в перевороте напрямую не участвовали, но, конечно, Скоропадский действовал с их ведома. И важно, что никто во всем Киеве, да что там, во всей Украине не встал на защиту Рады.

И в жизни новообразованного квазигосударства начался относительно новый этап. Относительно новый потому, что новым стал только руководитель: Грушевского, который уехал вскоре в Вену, поменяли на Скоропадского, а в целом мало что изменилось, вся реальная власть принадлежала немцам и австрийцам. В 1919 году в интервью газете «Daily Mail» начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Гофман заявил:

«Украина и другие государственные образования не более как эфемерное создание… В действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не творение сознательной воли русского народа. Никто другой, как я, создал Украину, чтобы иметь возможность заключить мир, хотя бы с одной частью России…»

Но мира не получилось. Взявший власть Скоропадский оказался ненамного популярнее Центральной Рады. Скоропадского невзлюбили все. Украинцы за разгон Рады и за нежелание окончательно рвать с Россией. Русские, особенно бывшие офицеры, считали гетмана как раз сепаратистом и предателем. Ведь раньше был своим, русским офицером, а теперь? Большевики его не любили, потому что он был противником большевистских социальных реформ, в частности раздачи земли бедноте. То есть во многом он напоминал Петра Порошенко, которого не любят ни националисты, ни жители Донбасса. И который сохраняет власть, пока этого хочет американское посольство. При этом Скоропадскому нельзя отказать в последовательности и уравновешенности, наверное, в этом была его проблема. Например, в Киеве оказалось множество людей, бежавших от Гражданской войны в России. Многие из них идеи украинства и независимой Украины не разделяли, что понятно. И вели они себя так, как будто все происходящее вокруг — это лишь временное недоразумение. Вот Украина — эти люди в шароварах. И это тоже понятно, потому что ничего подобного империя еще три года назад не знала. Но империи-то уже не было. И вот гетманское МВД выпустило в какой-то момент интересный указ, написанный не без злой иронии:

«По заказу посетителей находящиеся в ресторанах оркестры играют монархические русские песни… при этом присутствующие выслушивают и стоя отдают честь… Приказываю: 1. Участников подобных демонстраций задерживать и отправлять в Россию, чтобы они там с честью могли на деле, а не в ресторанах, гульбищах проявлять свою преданность дорогим для них политическим идеям».

Часть официальных документов продолжали писать на русском. Потому что вокруг Скоропадского были сплошь царские чиновники, которые украинского не знали. И были готовы работать, и даже строить Украину, но как часть будущей единой страны. К этому же склонялся и сам гетман. Однако во времена правления Рады все делопроизводство перевели на украинский язык. Точнее даже, на его галицкий вариант, который малороссы не понимали. Немцы и австрийцы объяснили Скоропадскому, что ему не стоит языковую политику менять, иначе чем еще подчеркнуть, что Украина не Россия. И Скоропадский продолжил языковую и культурную украинизацию. И украинцы, особенно галичане, считали, что он делает все слишком уж мягко, а русские полагали, что, напротив, идет уничтожение русского языка. Но самое главное, что большинство даже украинских политиков говорили и писали как раз на русском. Дмитрий Дорошенко писал по этому поводу: