Сестры-соперницы - Филиппа Карр

Неужели я не знала самое себя? Ведь я так долго болела и так неожиданно вернулась к жизни. Я вновь флиртовала с Бастианом, и хотя моя гордость не позволила мне вновь стать его любовницей, но меня к нему влекло. Впрочем, это мог бы быть вовсе и не Бастиан. А теперь я встретила этого человека, и он оказался непохожим на всех, кого я знала до сих пор. Генерал ничем не напоминал парней из семейств Кроллов и Лэмптонов, с которыми я вместе росла. В нем была какая-то отстраненность, которая и влекла меня к нему; он был опытен и знал жизнь; он сражался в боях и близко видел смерть. Он в самом деле заинтриговал меня. А кроме того, он был мужем моей сестры, и, должно быть, именно из-за наших с ней довольно необычных отношений, не вполне мне понятных, я испытывала к нему эти чувства.

Наконец я уснула. Феб разбудила меня рано утром, поскольку мы должны были выехать с постоялого двора ровно в семь часов.

Мы вместе позавтракали, вновь увлекшись разговором.

Ричард рассказал мне о своем родном доме на севере страны, а я сказала, что хорошо представляю его предков, защищавших свои дома от пиктов. В нем было что-то от датчанина, и я предположила, что его предки прибыли в Британию на своих длинных лодках, чтобы разорять наши берега.

Он согласился с такой возможностью, хотя их семейные хроники утверждают, что основатели рода прибыли вместе с Вильгельмом Завоевателем, и мы пустились в рассуждения о войнах, и о том, что они всегда существовали в этом мире, Я сказала, что было бы гораздо лучше, если бы люди научились решать свои распри другими способами.

Будучи солдатом, Ричард ненавидел иные пути решения многих проблем, ибо всегда найдутся люди, готовые нарушить данное ими слово, и единственным реальным путем установления закона и порядка может быть применение силы.

— Как странно, — заметила я, — что для того, чтобы воцарился мир, нужно вести войну.

— Противоядия нередко бывают именно таковы, — согласился Ричард. — Мне кое-что известно о лечебных травах, и представьте, действие одного яда часто нейтрализует действие другого яда.

Потом он начал рассказывать о травах, о том, как он лечил ими полученные в боях раны… и, таким образом, время за завтраком пролетело незаметно.

Мы должны были отправиться в семь утра и выехали минута в минуту. Меня немножко смешила такая точность. Я решила, что отсутствие пунктуальности в глазах Ричарда должно выглядеть чуть ли не преступлением, и мне стало любопытно, как же удается выкручиваться Анжелет, так как пунктуальность никогда не входила в список ее добродетелей.

Я ехала рядом с Ричардом и благодарила за учтивость, которая привела его в «Белый олень» ради того, чтобы встретить меня и сопроводить в замок. Он сказал, что считает своей прямой обязанностью выполнить свой долг перед сестрой жены, а к тому же он получил от этого удовольствие. Его лицо было очень доверчивым, когда он сказал:

— Надеюсь, вам не покажется скучно в Фар-Фламстеде. Позже мы отправимся в нашу резиденцию в Уайтхолле, и там вы будете общаться с людьми, близкими ко двору. Но пока, я считаю, Анжелет должна восстановить силы, и для этого ей следует пожить в спокойной обстановке.

— Ну конечно. Я живу в провинции, где, как мне кажется, гораздо скучнее, чем в Фар-Фламстеде, так что на этот счет у вас не должно быть опасений.

— Я уверен, что ваш приезд пойдет на пользу нам обоим.

По пути генерал рассказывал о местах, которые мы проезжали, и я была удивлена тем, как отличались здешние пейзажи от наших. Наши деревья несли на себе шрамы, полученные в битвах с юго-западными штормами, а здесь, на юго-востоке Англии, деревья — платаны, липы, конские каштаны — выглядели полными достоинства, ухоженными, как будто кто-то специально подстригал их, и, хотя зелень здешней травы была более блеклой, чем в наших местах (правда, не намного), создавалось впечатление, что и траву здесь подстригают. В этих пейзажах была, можно сказать, элегантность, которой так не хватало пейзажам нашего Корнуолла.

Наконец мы добрались до Фар-Фламстеда. Я отметила, с какой гордостью он указал мне на замок. Действительно, здание было изящным, постройка определенно относилась к первым годам правления великой королевы: красный кирпич, деревянный верхний этаж, решетчатые окна, зелень…

За деревьями промелькнула серая башня, и я воскликнула:

— Это, должно быть, тот маленький замок, о котором мне писала Анжелет.

Я уже успела настолько изучить мужа своей сестры и привыкнуть к его меняющемуся настроению, что его неодобрительная реакция на мое замечание не ускользнула от меня. Отчего-то эта тема была ему неприятна.

— Это ведь развалины?

— Вряд ли их можно так назвать. Более правильное определение — прихоть.

— То есть, что-то бесполезное.

— Э… ну да, конечно.

— А разве замок не занимает место, которое можно было бы использовать для иных целей?

— Его построил мой предок, и о нем сложена легенда. Поэтому его нельзя разрушить.

— Поскольку разрушение может навлечь на семью несчастье или что-нибудь в этом роде?

— Да, примерно так.

— Вы суеверны?

— Мы все временами суеверны. Те, кто заявляет, что не суеверен, частенько оказывается подвержен этому более других. Это естественный инстинкт человека — быть суеверным. Представьте людей, в которых лишь начало просыпаться сознание… боязнь луны, солнца, диких зверей, ревущих в ночи, — из этих страхов рождается суеверие. Это естественно.

— Значит, вы полагаете, что, если нам есть чего бояться, мы становимся суеверны. Я понимаю. Итак, существует легенда о том, что пока этот маленький замок стоит на месте, с членами семьи все будет в порядке?

Ричард промолчал, и мне тут же захотелось узнать всю правду.

Как раз в это время мы въехали во внутренний двор, где нас встречала моя сестра.

— Берсаба! — крикнула она. Я спешилась и заключила ее в объятия.

Мы разговаривали. Как мы разговаривали! Нам нужно было рассказать друг другу так много. Она должна была узнать о том, что происходило дома с момента ее отъезда, но ничуть не меньше ей хотелось рассказать, а мне — услышать обо всех событиях, случившихся с ней.

Я сообщила сестре, что жизнь нашего дома шла примерно так же, как обычно. Я болела и проводила большую часть времени в спальне, что было ей уже известно. Отец вернулся домой, а вместе с ним Фенимор и Бастиан, причем оба этих могучих человека не собираются вновь отправляться в море.

Анжелет рассказала мне о том, как приехала в дом Карлотты, и о происшествии на лондонской улице, которое завершилось тем, что ее спас Ричард; она рассказала о его ухаживаниях, об их бракосочетании, о приезде в Фар-Фламстед, хозяйкой которого она теперь стала.