Под шепчущей дверью - Ти Джей Клун

class="p1">Он вспомнил, как что-то быстро промелькнуло в лесу в тот вечер, когда он попытался убежать. Какое-то странное животное. Но Уоллес смог убедить себя тогда, что это всего лишь игра теней.

Это не было игрой теней.

Животное было реальным.

И оно было здесь.

Здесь на дороге стоял олень.

Глава 17

Он был крупнее оленей, когда-либо виденных Уоллесом на фотографиях. Даже с большого расстояния было ясно, что животное выше их всех. Олень высоко держал голову, ветвистые рога казались короной. Когда он приблизился к чайной лавке, Уоллес разглядел свисающие с рогов цветы: их корни прятались в бархате, сами же цветы были золотистыми и пурпурными, лазурными и алыми, канареечными и сиреневыми. На кончиках рогов светились белые огоньки, словно множество маленьких звезд.

Уоллес не мог пошевелиться, с его губ срывались такие звуки, будто он получил удар под дых.

Олень рыл копытом землю. Его ноздри раздувались, глаза походили на черные дыры. Шерсть у него была коричневой с белыми разводами на спине и широкой груди. Он махал хвостом из стороны в сторону. Он наклонил голову, и лепестки цветов посыпались на землю.

Уоллес издал приглушенное:

– О. О. О.

Олень дернул головой, словно услышал его. Он тихо замычал, и от этого протяжного скорбного звука в горле у Уоллеса встал ком.

Он сказал:

– Хьюго, Хьюго, ты видишь это?

Хьюго не ответил.

Олень остановился в нескольких футах от крыльца чайной лавки. Цветы, растущие из его рогов, закрылись, словно спрятались на ночь. Олень встал на дыбы. Брюхо у него было совершенно белое.

А затем олень исчез, частота смены кадров нарушилась, произошел сбой реальности. Олень был здесь, и в то же время его не было.

На его месте стоял ребенок.

Мальчик.

Лет ему было немного, наверное, девять или десять, его кожа была золотисто-коричневой, глаза – странного фиалкового цвета. У ушей курчавились длинные густые волосы – коричневые с белыми прядями, в них были вплетены распустившиеся цветы. На мальчике была футболка навыпуск и джинсы. Уоллес с некоторым трудом различил в темноте надпись на ней.

ПРОСТО РЕБЕНОК ИЗ ТОПИКИ.

Мальчик был босым. Он потянулся, покачал головой из стороны в сторону и посмотрел в окно лавки – прямо на Уоллеса. Потом кивнул, и Уоллес почувствовал, что горло у него пересохло.

Мальчик начал взбираться по ступенькам.

Уоллес отшатнулся от окна. Он чудом удержался на ногах. Дико огляделся по сторонам, ища глазами кого-нибудь, кто видел то, что увидел он. Хьюго и Мэй пребывали все в том же состоянии. Аполлон и Нельсон тоже. А с ними и Алан.

Он был один.

Мальчик постучал в дверь.

Один раз.

Второй.

Третий.

– Уходи, – прохрипел Уоллес. – Пожалуйста, просто уйди.

– Я не могу сделать этого, Уоллес, – ответил мальчик. Голос у него был легким, музыкальным – он не то чтобы пел, но назвать это нормальной речью было нельзя. В нем была некая основательность – тяжелая и нематериальная, присутствие которой Уоллес ощущал даже через дверь. – Пришло время нам с тобой поговорить.

– Кто ты? – шепотом спросил Уоллес.

– Ты знаешь, кто я. – Голос у мальчика стал глуховатым. – Я не причиню тебе вреда. Я никогда этого не сделаю.

– Я тебе не верю.

– Понимаю. Ты меня не знаешь. Давай изменим это, хорошо?

Дверная ручка повернулась.

Дверь открылась.

Мальчик вошел в «Переправу Харона». Деревянный пол скрипел под его ногами. Когда он медленно закрыл за собой дверь, стены чайной лавки подернуло рябью, словно ветерок коснулся поверхности пруда. Уоллес подумал: а что произойдет, если он попытается дотронуться до них, может, он погрузится в них и утонет?

Мальчик кивнул Уоллесу и огляделся. При виде Алана нахмурился и наклонил голову набок.

– Злится, да? Странно это. Вселенная больше, чем кто-либо может представить, истина – за пределами понимания, а он знает лишь гнев и насилие. Боль и страдание. – Мальчик вздохнул и покачал головой: – Я никогда этого не пойму, сколько бы ни пытался. Это алогично.

– Чего ты хочешь? – спросил Уоллес. Его спина была прижата к стойке. Ему хотелось убежать, но он не думал, что из этого что-то получится. И он не мог оставить Хьюго, и Мэй, и Нельсона, и Аполлона. Только не сейчас, когда они не могут защитить себя.

– Я не собираюсь причинять им вред, – сказал мальчик, и какое-то ужасное мгновение Уоллес гадал, а не способен ли он читать его мысли.

– Я никого прежде не обижал.

– Я тебе не верю, – опять сказал Уоллес.

– Не веришь? – сморщился мальчик. – Почему?

– Из-за того, кто ты есть.

– А кто я, Уоллес?

И собрав последние силы, Уоллес прошептал:

– Ты Руководитель.

Мальчик, казалось, был доволен таким ответом.

– Да. Глупый титул, но верный. Мое настоящее имя человеку выговорить трудно. Язык сломаешь. – Он выдернул из головы цветок и засунул в рот. Закрыв глаза, принялся сосать лепестки. – А. Так-то лучше. Мне трудно принимать такой вид и оставаться в нем долго. Цветы помогают. – Он посмотрел на одно из растений в горшке, свисающее с потолка. – Вы свои поливаете.

– Это моя обязанность, – слабо проговорил Уоллес.

– Да? – Мальчик ткнул пальцем в растение. Листья стали больше. Стебли длиннее. На пол упало немного земли, огонь в камине осветил ее. – А ты знаешь, в чем заключаются мои обязанности?

Уоллес отрицательно покачал головой, язык у него распух.

– Во всем, – сказал мальчик.

– Ты Бог? – выдавил из себя Уоллес.

Мальчик рассмеялся. Казалось, он поет.

– Нет, Конечно же нет. Бога нет, по крайней мере, такого, каким вы его себе представляете. Он ваше создание и способен, как вы считаете, и на великое спокойствие, и на неистовый гнев. Подобная дихотомия присуща только человеческому мозгу, так что, разумеется, он сотворен по вашему образу. Но, боюсь, он всего лишь сказка из сборника научно-фантастических рассказов. Истина гораздо сложнее. Скажи мне, Уоллес, что ты здесь делаешь?

Он держался на некотором расстоянии от Уоллеса, и тот был благодарен ему за это.

– Я здесь живу.

– Правда? С чего ты взял?

– Меня перенесли сюда.

Мальчик кивнул:

– Да. Мэй – хороший работник. Немного упряма, но Жнец и должен быть таким, учитывая, с чем ему приходится иметь дело. Она одна такая во всем мире. То же самое можно сказать и о Хьюго. И о Нельсоне. И об Аполлоне. Даже о вас с Аланом, хотя в несколько ином смысле. – Мальчик подошел к одному из столиков и взял стул. Он кряхтел, делая это, потому что стул был больше него, и Уоллес подумал, что он вполне может свалиться ему на голову. Стул не