Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди - Роберт Хайнлайн

вегетарианцы. Надеюсь, что и вы тоже. В. В.»

Так мы впервые узнали, что Вудро участвовал в Лагайнской битве. Был ли он на «Саратоге», когда она затонула, или его самолет сбили, – но в воде он, судя по открытке, побывал. После войны я спросила его, как было дело, но он удивленно сказал: «Мама, откуда ты все это взяла? Я всю войну просидел в Вашингтоне, попивая скотч с моим соседом по столу из Британских воздушных сил. Скотч этому парню нелегально доставляли с Бермуд».

Вудро никогда не был абсолютно правдив.

Теодор Айра, рожденный в Первую мировую, служил в Сто десятом саперном полку Канзас-Сити и почти всю войну провел в Нумеа, строя аэродромы, причалы и тому подобное. Джонатан, муж Нэнси и сын Элеоноры, оставался в резерве, но не служил в местной обороне – ему довелось командовать танковой колонной, когда Паттон выбивал русских из Чехословакии. Нэнси стала одним из организаторов Женской вспомогательной службы и закончила войну в более высоком звании, чем ее муж, над этим мы все очень смеялись, даже и Джонатан. Джордж начал службу в Тридцать пятой дивизии Главного штаба, но потом перешел в разведку, так что я не знаю, чем он занимался. Брайан-младший в марте сорок четвертого высадился в Марселе, был ранен осколком шрапнели в бедро и довоевывал в английском городке Солсбери офицером-инструктором.

Письма, которые я писала отцу, вернулись ко мне в сорок втором году вместе с официальным соболезнованием от штаба АПК.

Пока Ричард находился в Пендлтонском лагере, его жена Мэриэн жила поблизости, в Сан-Хуан-Калистрано. После того как Ричард отплыл, я пригласила ее поселиться у нас вместе с ее четырьмя детьми – пятый родился вскоре после ее переезда. Места у нас хватало, а двоим женщинам легче заботиться о семерых детях, чем каждой поодиночке о своих. Мы договорились, что одна из нас будет каждый день дежурить в Леттермановском госпитале – туда мы ездили на автобусе, экономя нормированный бензин, а оттуда возвращались с Брайаном. Я любила Мэриэн не меньше, чем своих родных дочек.

И мы вместе с ней прочли телеграмму о том, что Ричард награжден Морским Крестом за Иводзиму – посмертно.

Месяцев через пять мы сравняли с землей Токио и Кобе. После чего император Акихито и его министры шокировали нас, строго по ритуалу выпустив себе кишки, – сначала министры, потом император. Император перед этим заявил, что душа его спокойна, поскольку президент Баркли обещал пощадить Киото. Особенно потрясало то, что император Акихито был мальчик двенадцати лет – моложе моего Патрика Генри.

Нам никогда не понять японцев. Но этим кончилась долгая война.

Не могу не задаваться вопросом: что было бы, если бы старый император Хирохито не погиб седьмого июля при массированной бомбежке «Звездный Час»? У него была репутация западника. Временные линии Три и Шесть не дают толкового ответа. Кажется, за Хирохито правили министры, а он только царствовал.

Как только Япония капитулировала, Брайан подал в отставку, но его послали в Техас – сначала в Амарилло, потом в Даллас – разбираться с военными контрактами. Думаю, тогда он единственный раз пожалел о том, что в тридцать восьмом сдал на адвоката. Однако мы уехали из Сан-Франциско как раз кстати: в Техасе нас никто не знал, и Мэриэн стала «Морин Дж. Смит», а я покрасилась под седину и превратилась в ее мать, вдову Мэриэн Харди. И вовремя: беременность Мэриэн была уже заметна, и через четыре месяца она родила Ричарда Брайана. В Фонде, разумеется, мы зарегистрировали новорожденного как надо: мать – Мэриэн Джастин Харди, отец – Брайан Смит-старший.

Мне трудно говорить о том, что произошло дальше, – на это можно смотреть с трех точек зрения, и моя – лишь одна из них. Уверена, что две остальные не менее справедливы, чем моя, если не более. Да, я должна добавить «если не более» – ведь полвека назад отец предупреждал меня, что я существо аморальное и сужу обо всем с практической, а не с моральной точки зрения.

Я не делала попыток не пускать мужа в постель к невестке. Ни я, ни Брайни не считали друг друга своей собственностью, мы оба смотрели на секс как на удовольствие и давно разработали свод правил цивилизованной измены. Меня немного удивило, что Мэриэн не приняла никаких мер, чтобы не забеременеть от Брайана, но обо всем остальном, кроме этого, она советовалась со мной заранее. (Не знаю, советовалась ли она по этому поводу с Брайни – он мне на этот счет ничего не говорил. Но у мужчин есть тенденция поливать своей спермой все вокруг, как из пожарного шланга, и они предоставляют нашей сестре выбирать – предохраняться ей или нет.)

Однако я не рассердилась, а лишь слегка удивилась. Я знаю – это нормальный биологический рефлекс, когда свежая вдова первым делом, если только есть возможность, раздвигает ноги и использует свое чрево, чтобы заменить дорогого усопшего. Это механизм выживания – он не ограничивается войной, но чаще срабатывает в военное время, как показывает статистика.

(Я слышала, некоторые мужчины специально следят за некрологами в газетах и, если умер женатый человек, идут на похороны, чтобы познакомиться с вдовой. Это все равно что ловить рыбу в колодце. За такое кастрировать бы надо. С другой стороны – вдовы, пожалуй, не скажут вам за это спасибо.)

Итак, мы переехали в Даллас, и какое-то время все было хорошо. Просто у Брайана стало две жены, что иногда случается в говардовских семьях – не будем уж говорить о соседях – мормонах, к примеру.

Вскоре после рождения сына Мэриэн Брайан пришел ко мне, явно не решаясь что-то сказать. Пришлось его приободрить:

– Слушай, милый, я не умею читать мысли. Говори, что там у тебя на уме.

– Мэриэн хочет развода.

– Как так? Не пойму, Брайни. Если ей у нас плохо, то можно просто уйти – для этого развод не нужен, и не понимала, как она может его получить. Но мне очень жаль это слышать. Уж, кажется, мы так старались, чтобы ей было хорошо, и Ричарду Брайану, и остальным ее детям. Хочешь, я с ней поговорю? И попытаюсь выяснить, в чем дело?

– О, черт, – я, видимо, неясно выразился. Она хочет, чтобы развелись мы с тобой, тогда она сможет выйти за меня замуж.

Сначала у меня отвалилась челюсть, потом я засмеялась:

– О господи, Брайни, с чего она взяла, будто я соглашусь? Я не хочу с тобой разводиться – лучшего мужа, чем ты, не придумаешь. Я согласна тобой поделиться, но избавляться от тебя совсем не хочу. Так и скажу ей. Где она? Я лягу с ней в постель и скажу