Башня. Новый Ковчег-3 - Ольга Скляренко

беда. Ни к одному, ни к другому лучше и не приближаться.

То, что у Павла Григорьевича и Анны Константиновны роман, секретом уже не было, по крайней мере для тех, кто был в курсе про тайник. Катя Морозова узнала об этом вообще в первый же день, после того как эти двое, ну в общем, того… правда, при менее драматичных обстоятельствах, чем Кир, и теперь при каждом удобном случае пыталась привлечь их с Сашкой к обсуждению этого романа века. Но, похоже, Сашку, как и самого Кира, чужие и запутанные отношения слабо интересовали — в своих бы разобраться. И сейчас, услышав про ссору, Поляков лишь слегка пожал плечами и спросил, больше для поддержания разговора, чем из интереса.

— Поругались? Почему?

— А я знаю? Из-за АЭС какой-то.

— А это что такое?

Кир вдруг почувствовал что-то вроде превосходства. Не такой Поляков, оказывается, и всезнайка, какого из себя корчит. Кирилл накинул на себя равнодушный вид и сказал, как бы нехотя, сцеживая слова сквозь зубы.

— Станция такая, на подземном уровне.

— Станция? — Поляков остановился, как вкопанный прямо на лестнице, не доходя нескольких ступеней до лестничной площадки. — Как ты сказал? АЭС? Атомная электростанция? У нас тут?

Сашкины глаза заблестели, лицо вытянулось в изумлении, а руками он с силой вцепился в перила. Кир почувствовал разочарование — удивить Полякова не получилось, ну почти не получилось.

— Откуда у нас тут… — Сашка прикусил язык, понизил голос и оглянулся — Чёрт…

Кир проследил за Сашкиным взглядом. На лестничной площадке, буквально в паре метров от них, привалившись к стене, стоял Костыль. Рядом, спиной к ним с Сашкой — Татарин. Его низкорослую, крепкую фигуру, с круглой головой, посаженной прямо на покатые плечи, ни с кем было не спутать. Они о чём-то лениво переговаривались вполголоса и, похоже, не обратили на Кира с Сашкой никакого внимания. Во всяком случае Татарин даже не обернулся, а Костыль скользнул по ним равнодушным взглядом своих неподвижных рыбьих глаз, ни на секунду не задержавшись, и засмеялся на какие-то слова своего приятеля — тонко, по-бабьи.

— Пойдём отсюда, — Сашка потянул Кира за рукав и, едва они миновали Костыля и Татарина, торопливо произнёс почти шёпотом. — Откуда здесь АЭС? Не должно же быть.

— А ты, значит, знаешь, что это такое, — криво усмехнулся Кир.

— Знаю, то есть нет, ничего я особенного не знаю. Ну не больше того, что в школе нам рассказывали. Мы же это ещё в седьмом классе изучали, про разные источники энергии. И на обществоведении, когда проходили устройство Башни, нам тоже об этом говорили, ты же должен помнить.

Может быть, Кир и должен был помнить, но не помнил. Он уже пожалел, что заикнулся Сашке про АЭС, потому что тот принялся рассказывать про какие-то возобновляемые и невозобновляемые источники энергии, про гидроэлектростанции и ветряки, Киру было неинтересно.

— …в Башне у нас волновая станция, при строительстве было принято решение отказаться от того, что будет работать на топливе, тем более, на ядерном, хотя оно и экономично. Но ядерная энергия — это опасно, нам рассказывали. И в учебниках, по физике, там же…

Сашку несло. Кир и слушал, и не слушал его. В душе шевелилось что-то, похожее на зависть, и ещё другое какое-то чувство, названия которого Кир не знал. Как так получалось, почему, но Поляков всегда извлекал из школьной программы что-то нужное, и каждый раз к месту — то пригодились знания по устройству Башни, теперь вот АЭС эта. Тоже, оказывается, в школе проходили. То есть, Сашка проходил. А Кир тоже проходил, да всё мимо. В душе против воли опять стало подниматься раздражение. Раньше бы Кир сказал Сашке: «заткнись», а сейчас не мог, только скривился недовольно. Поляков это заметил и прервался. Замолчал, задумчиво глядя на Кира, а потом внезапно выпалил:

— А хочешь, я тебе всё объясню? Ну, про атомную электростанцию и вообще, про энергию, как её производят? Я, конечно, не специалист, но мне физика неплохо давалась, меня даже хотели в инженеры распределить…

Кир хотел было отмахнуться, послать Сашку с его физикой, чтоб не задавался. Но что-то удержало. Он и сам не понял, что именно — может, слова Литвинова о том, что он, Кир, изгадил свою жизнь.

— Ну, попробуй, — сказал он.

— Это несложно совсем, — обрадовался Поляков. — Тут главное, понять. Пойдём, я тебя провожу немного. Вот смотри, электрическая энергия — это…

И Сашка потащил Кира вперёд, по коридорам, в которые они свернули, едва поднявшись по лестнице к себе на этаж. Кир следовал за Сашкой, вслушиваясь в его немного сбивчивые объяснения. И ведь действительно кое-что становилось понятным. Конечно, далеко не всё. Но многое.

* * *

Утром Кир проснулся сам, без будильника. Хотя какое утро — почти десять часов, но ему сегодня на работу в вечер, ещё сто раз везде успеет, поэтому торопиться некуда. За стеной раздавались голоса родителей, у мамы выходной, Кир это помнил, а вот почему отец не на смене — странно.

Впрочем, мысль про отца промелькнула и тут же пропала, Кир потянулся на кровати, посмотрел на валяющуюся на тумбочке книгу, протянул руку и задумчиво провёл рукой по гладкой пластиковой обложке. Вчера после разговора с Сашкой Поляковым, когда тот ликвидировал пробелы Кира в школьной программе, объясняя ему, что такое атомная энергия, и почему это так опасно, Кир вернулся домой и полночи читал книгу. Наверно, от обилия полученной информации спал он беспокойно, тревожили сны, путаные, яркие. То ему снилась застрявшая во льдах шхуна с мрачными, оборванными останками парусов, то та самая АЭС, спрятанная в глубинах Башни и почему-то выглядевшая в его воображении как огромная железная бочка с кучей трубок и шлангов, торчащих в разные стороны. Картинка с АЭС выцветала, становилась прозрачной, и на передний план выступал веснушчатый вихрастый мальчишка, утверждающий, что это именно он герой книжки, и следом — умные насмешливые глаза Литвинова, его слова «что ж ты так жизнь-то свою пытаешься изгадить?». Всё смешалось в его сне в одну кучу. Но, несмотря на это, Кир чувствовал себя выспавшимся и полным энергии.

Он поднялся, оделся, наспех застелил постель, поискал бутылку с водой, увидел, что накануне опустошил