МАРСИАНСКИЕ ВОЙНЫ - Эдгар Берроуз

Латы главного командира были усеяны крупными алмазами. Они сияли особенным блеском на фоне черной кожи. Сцена, представшая моим глазам, казалась сказочной: красивые люди, варварское великолепие их нарядов, полированное дерево палубы, обшивка кают, выложенная драгоценными металлами и камнями, полированные золотые перила, блестящий металл орудий.

Файдора и я были перенесены в трюм, все еще связанными, и нас бросили в маленькое помещение, имевшее круглое окошечко. Дверь за нами закрыли на засов.

Мы слышали, как люди работали над исправлением пропеллеров, и из окошечка видели, как корабль медленно относило по ветру к югу.

Некоторое время мы молчали. Каждый из нас был занят собственными мыслями. Я вспомнил о Тарс Таркасе и Тувии и думал, какова их судьба. Если им даже и удалось избежать преследования, они неизбежно должны были попасть в руки красных или зеленых людей, и в качестве беглецов из долины Дор их могла ожидать только быстрая и жестокая смерть.

Как я жалел, что не мог их сопровождать! Мне казалось, что непременно удалось бы разоблачить перед красными людьми обман, в который их вводило бессмысленное суеверие. Тардос Морс поверил бы мне. В этом я был убежден и, зная его характер, я был уверен также, что у него хватит мужества постоять за свои убеждения. В этом я ни минуты не сомневался! Затем были тысячи моих зеленых и красных друзей, которые, я знал, были бы готовы ради меня идти на вечные муки. Подобно Тарс Таркасу, они пошли бы за мной, куда бы я их ни позвал.

Правда, если бы мне удалось бежать от черных пиратов, я мог бы попасть в руки враждебных красных или зеленых людей. Тогда конец был бы короткий!

Но об этом думать еще было рано! Сама возможность спасения от чернокожих казалась в тот момент маловероятной и малоправдоподобной.

Мы с девушкой были связаны между собой веревкой так, чтобы могли отодвинуться только на три или четыре фута друг от друга.

Войдя в помещение, мы уселись под окошечком на низкую скамейку. Эта скамейка была единственной мебелью в каюте. Пол, потолок и стены были сделаны из сплава алюминия с непроницаемым составом, который применяется при постройках марсианских воздушных кораблей.

Я сидел, размышляя о будущем, и взгляд мой был устремлен в окошечко, приходившееся на уровне моих глаз. Внезапно я взглянул на Файдору. Она смотрела на меня со странным выражением, которого я еще ни разу не видел на ее лице. Она была изумительно прекрасна!

Она сразу опустила веки, и мне показалось, что она покраснела. "Вероятно, ей неприятно, что ее поймали на внимательном рассмотрении низшего существа", - подумал я.

– Ну, как ты находишь низшую породу? - спросил я ее шутливо.

Она взглянула на меня и нервно засмеялась.

– Очень интересной, - ответила она, - в особенности, если у нее такой прекрасный профиль.

Наступил мой черед краснеть, но я не покраснел. Ее мужество, которое позволяло ей шутить на пороге смерти, восхитило меня. Я присоединился к ее смеху.

– Знаешь ли ты, что с нами будет? - спросила она.

– Думаю, что скоро мы разрешим тайну вечности, - ответил я.

– Меня ожидает судьба худшая, чем смерть, - молвила она и содрогнулась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не знаю, все это одни догадки, - ответила она. - Ведь ни одна девушка нашей расы из тех миллионов, которые были похищены черными пиратами за все века, не вернулась, чтобы рассказать свои испытания. Они никогда не забирают в плен мужчин, и поэтому можно думать, что судьба украденных девушек хуже, чем смерть.

– Разве это не справедливое возмездие? - вырвалось у меня.

– Что это значит?

– Разве жрецы не поступают также с теми несчастными, которые предпринимают добровольное паломничество к таинственной реке Исс? Разве не была Тувия рабыней в продолжение пятнадцати лет? Вполне справедливо, что вы должны страдать также, как заставляли страдать других!

– Ты не понимаешь, - ответила она. - Мы ведь жрецы, святая раса. Для низших существ - честь быть нашими рабами. Разве мы не спасаем иногда людей низших пород, которые бессмысленно идут к неведомой реке и к неведомому концу, и которые без нас стали бы добычей растительных людей и белых обезьян?

Я задорно ответил:

– Да, но вы поддерживаете всеми средствами это суеверие среди людей внешнего мира. Это гнусно! Попробуй объяснить мне, почему вы поддерживаете этот гнусный обряд!

– Все живущее на Барсуме, - убежденно ответила она, - создано для поддержания расы жрецов. Как могли бы мы жить, если бы внешний мир не доставлял нам рабочую силу и пищу? Неужели ты думаешь, что жрец унизился бы для работы?

– Значит, верно, что вы едите человеческое мясо? - спросил я в ужасе.

Она посмотрела на меня с сожалением за мое невежество.

– Верно, что мы едим мясо низших пород. Разве вы не поступаете так же?

– Мы едим зверей, но не мясо человека!

– Если человек может есть мясо зверей, то боги могут есть мясо людей. Святые жрецы - боги Барсума.

Я почувствовал отвращение, и, думаю, она это заметила.

– Ты еще неверующий, - сказала она мягко, - но если нам посчастливится вырваться из рук черных пиратов и вернуться ко двору Матаи Шанга, я думаю, мы сумеем убедить тебя в твоем заблуждении. И, - она запнулась, - быть может, мы найдем способ удержать тебя, как… одного из наших!

Она снова опустила глаза и слегка зарумянилась. Я не понял тогда значения ее слов и понял их только много позже. Дея Торис часто говорила, что в некоторых вещах я был невозможно наивен, и, мне кажется, она была права.

– Я опасаюсь, что я плохо отплатил бы за гостеприимство твоего отца, - ответил я ей, - потому что, будь я жрецом, я бы сразу поставил вооруженную стражу у устья реки Исс и отдал бы ей приказ отводить несчастных обманутых паломников обратно во внешний мир. Я посвятил бы всю свою жизнь истреблению омерзительных растительных людей и больших обезьян.

Она взглянула на меня с искренним ужасом.

– Нет! Нет! - вскричала она. - Ты не должен так говорить! Не должен даже осмеливаться думать так! Это ужасно кощунственно! Если бы жрецы когда-нибудь догадались, какие мысли у тебя на уме, они приговорили бы тебя к самой страшной казни. Даже моя… моя… - она замялась и вспыхнула. - Даже я не могла бы спасти тебя!

Я ничего не ответил. Очевидно, это было бы бесполезно. Она была еще более опутана суеверными предрассудками, чем марсиане, внешнего мира. Те поклонялись, по крайней мере, мечте о прекрасной грядущей жизни, полной любви, мира и счастья. Жрецы же поклонялись отвратительным растительным людям и обезьянам или, по крайней мере, почитали их, как обитателей духа их близких.