В городе жестоких людей - Арина Александер

с моей как бы сестрой?

— Ксюх…

— Чтобы ты не сказал — мне пофиг.

Повисла пауза. Удушливая, мерзкая. Смотрели друг другу в глаза и мерялись силами.

Антон не выдержал первым.

— Малыш, послушай… бл*дь, это совсем не то… ну прям совсем.

— Конечно-о-о, о чем речь? — прокричала, наливаясь горечью. Боже, стало так противно. Мог бы сразу сказать и не мучили бы друг друга.

— Это ничего не значит, — Антон прошел к шкафу, достал из него откупоренную бутылку конька и сделал несколько глотком прямиком из горла. — Ты не оставила мне выбора.

— Ты издеваешься? Ладно, другая, я бы смогла понять… но Дашка?! Антон!

Он, словно в замедленной съемке повернул к ней голову и… со всей силы швырнул бутылку о стену. Ксюша вздрогнула, прикрывшись от осколков.

— Другая? — взревел, рванув к ней. Она метнулась в сторону, Антон перехватил её со спины поперек живота, болезненно сжав талию. — Была бы другая? То есть, тебе похрен? Плевать? — орал на ухо, зажимая в стальных тисках. — Это у тебя такие чувства ко мне? Тебе всё равно с кем я?

Ксюша пришла в бешенство. До крови царапала обнимающие её руки, вырывалась, лишь бы не чувствовать устрашающую твёрдость паха.

— Всё равно. Мне. Всё. Равно. Понял? Ты лицемер, лжец…

— Ааа, — бурно дышал в ухо, мерзко опаляя висок. — Про Дениса узнала. Ясно. А я то думал… Смелая стала? Заступничек нарисовался. Так кто из нас больший лицемер, м?

— Я не спала с Денисом! — взревела с омерзением, холодея от уверенных движений рук. Антон внаглую задрал подол платья, нырнув под тонкую резинку трусиков. — Пусти! Ты, сволочь. Пустиии…

— Но ты его хочешь, да? Признайся, хочешь моего брата?

Рука уже вовсю хозяйничала по промежности, раздвигая сухие сладки, болезненно натирая нежную кожу.

Жуткая реальность. Жуткая и страшная. Парализирующая до невменяемости. По щекам побежали слёзы. С коридора доносились разъяренные вопли сестры, а у Ксюши стыло сердце.

— Сейчас я возьму то, на что рассчитывая с самого начала.

Антон словно с цепи сорвался. Сколько силы было в его руках, неконтролируемой злобы, стремления обладать, что она взвыла. В голове пульсировала только одна мысль: «Не дать! Не позволить!».

— Антон, давай поговорим. Просто поговорим, ну пожалуйста. Ты ведь не такой. Давай, успокоимся.

Вместо ответа — тяжелое пыхтение у виска, болезненные, дерганные, проникающие в лоно движения. Пока только пальцем.

— Поговорить? Ну давай, — толкнул её к стене, одной рукой удерживая грубо за шею. Коленом раздвинул ноги, стащил колготки, захватывая попутно белье. — Поговорим. Возьму свое по праву, и поговорим…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Какое право, слышишь? Я не признавалась тебе в любви. Не была твоей. Понял?!

В какоё-то момент Ксюша испугалась. Это реально с ней такое происходит? Это и правда Антон? Взвилась, взвыла, сбрасывая из себя ставшее таким ненавистным тело, с размаху залепила пощечину и набросилась в жгучем желании расцарапать скотине морду. За то, что вел двойную игру, что лгал, глядя в глаза, за долгие дни ожидания.

Антон стряхнул её, перехватив обрушившийся поток ударов и со всей силы швырнул на пол. Отлетела как тряпичная кукла, с обезумевшими от ярости глазами и тут же попыталась встать.

— Я ненавижу тебя, мразь. Ненавижу.

— А я — люблю. Слышишь? — навалился сверху, грубо сжав запястья. — Хочешь свободы? Только через секс.

Это не любовь!

— Пусти… мне больно.

Антон чуть ослабил перехваченные запястья, и Ксюша, изловчившись, ударила его коленом, всего лишь мазнув по паху, соскальзывая по бедру. Жаль, не по яйцам. Вскочила на ноги, пошатнувшись от нахлынувшей слабости. Антон рванул к ней, хватая за голень.

— Пустиии… Даша… — протяжный, хриплый стон. — Дашка-а-а

Не думала, меньше всего ожидала, что будет звать на помощь сестру и даже представить не могла, что она будет отвечать, стуча в дверь.

— Ксюха!.. Антон, тварь, не смей! Не трогай её, урод. Аааа, с*каа. Не трогай её.

Лицом в пол, вырываясь из последних сил, она пыталась сбросить с себя навалившееся тело. Оно раздавливало её, не позволяло сделать вдох. Хрипела, захлебываясь слезами и сквозь стоявший в ушах гул чувствовала заскользивший по ягодицам холод.

— Нееет… Нееееет… Ненавижуууу…

Уже не кричала. Охрипла настолько, что из горла вырывались только сдавленные стоны. Дашка притихла, догадываясь о том, что уже случилось и только периодические, размеренные удары указывали на то, что она ещё у двери, что ещё не ушла. Да и не было ей куда идти.

— Только попробуй сказать Денису, — наклонился после бурного оргазма и ватному телу. — Пожалеешь… Оба пожалеете. Он мне никто, понятно? Уничтожу. Вот увидишь. У меня на него столько всего имеется, ты даже не представляешь. Я не признал его с самого начала. Всё ждал, когда можно будет слить с*ку по-крупному. Жаль, не грохнули. Ну, чего молчишь? Поделись впечатлениями! Каково это, быть свободной? Понравилось? Запомни, пока ты будешь в его жизни — я буду в твоей. Сечёшь масштабы? Теперь подумай, чем ему грозит общение с тобой.

Ксюша повернула заплаканное лицо к окну, отмечая про себя нависшие чёрные тучи. Сейчас цеплялась за самую, мало-мальски важную деталь, лишь бы не ощущать вытекающую из лона сперму. Получается, Денис пострадал из-за неё?

Чувствовала себя маленькой-маленькой, никому не нужной. Как в детстве. Тогда она тоже звала на помощь, тоже плакала — никто не слышал. Тогда тоже была Дашка, убежавшая от страха в глубь сада, лишь бы не видеть растекающейся по худеньким бедрам крови. Сейчас она не убегала. Сейчас она рыдала навзрыд, подперев спиной дверь и умоляла открыть её.

Кто бы мог подумать…

***

Промежность болезненно пульсировала. Буквально горела. Дико стучало сердце, во рту — металлический привкус крови. Повисшая тишина давила. Накрывала плотным куполом, под которым хотелось оставаться как можно дольше.

Слёзы от бессилия. От чертовой безысходности и ослабленного тела. Руки так и лежали заломленными за спину, хотя Антон давно ушел.

Тварь… тва-а-арь…

Очнулась от дверного хлопка и в тот же миг ощутила едва уловимое прикосновение к волосам.

— Ксю-ю-юх, ты