Прикосновение греха - Сьюзен Джонсон

— Вот и сохрани что-либо в тайне, — бросил он Макрияннису, скакавшему рядом, засовывая под седло бербера маленький букетик цветов.

Но настроение в свадебный день у него было радостным, и с его лица не сходила широкая улыбка.

— Новость скоро достигнет ворот Константинополя, — заметил Макрияннис весело. — В городе, наводненном шпионами, секреты надолго не задерживаются.

Вперед выбежала женщина с цветами, и Паша склонился, чтобы взять протянутый букет.

— Желаю вам долгих лет жизни, Паша-бей, — пропела она, — и много детей.

Паша рассмеялся:

— Буду стараться.

— Дети, Паша-бей? — удивился Макрияннис не без сарказма. — Это что-то новенькое для известного повесы западного мира.

— Я люблю детей, — ответил Паша безмятежна, добавив цветы к другим букетам в седельной сумке. Ощущение счастья заставило его начисто забыть о Хуссейне.

— Вот как? Помнится, совсем недавно ты хвастался своей осторожностью в этом вопросе.

— Трикси тоже любит детей.

— Ага… и ты готов ей угодить.

— Более чем готов, — ответил Паша, сияя, — поэтому больше не нуждаюсь в твоих… — В этот момент его глаз зафиксировал блеск металла, и он, насторожившись, поискал взглядом предмет, возбудивший его внимание. Он осознал потенциальную угрозу прежде, чем в мозгу отразился образ ружейного ствола. — Снайпер! — выкрикнул он. Мгновенно вскинув ружье, покоившееся у него на коленях, он выстрелил с бедра в фигуру, маячившую в окне. Проклиная себя за то, что не счел нужным проверить дорогу, он резко натянул поводья, вынудив коня повернуть влево, и помчался по склону вверх навстречу Трикси и Крису. — Назад! — закричал он. — Возвращайтесь назад! — В этот момент прогремел выстрел. Паша поднял глаза к окну. Человек, стоявший там, был ранен, но вел огонь по солдатам. Несясь галопом, Паша прижал ружейный ствол к плечу и тщательно прицелился в живую мишень, , потом нажал на спусковой крючок.

Голова Жерома Клуара разлетелась вдребезги.

Воцарилась неестественная тишина, и когда он огляделся, его рука моментально натянула поводья, заставив вороного остановиться.

На лошади позади Трикси сидел мужчина, обхватив мускулистой рукой ее за талию, в то время как в другой поблескивал пистолет, приставленный к ее виску.

Ледяная холодность твердого взгляда незнакомца свидетельствовала, что он хорошо знает, как обращаться с подобным оружием.

Крис, сидевший возле матери, был бледен и неподвижен от парализовавшего его страха. Солдаты, окружавшие Трикси и ее сына, хранили абсолютное молчание.

— Я заплачу любую цену, — выкрикнул Паша. — Только отпусти ее.

— Если бы я мог доверять тебе, Паша-бей, — возразил Марсель язвительно. — Я хочу, чтобы вы все освободили мне путь… медленно, очень медленно, иначе эта хорошенькая дамочка схлопочет пулю в лоб. А вы, насколько мне известно, этого не хотите.

— Заберите Кристофера, — взмолилась Трикси. — Делайте, как он просит.

— Бросьте сначала оружие, не то я и мальчишку пристрелю.

— Нет! — закричала Трикси.

— Вы слышали, что сказала дама. Она не хочет видеть, как убьют ее сына. Бросайте оружие.

Паша первым швырнул ружье. Остальные последовали его примеру. Вскоре все оружие валялось на земле.

— Мне нравится видеть такое сотрудничество, — похвалил их Марсель вкрадчивым, бесстрастным голосом. — Теперь, если все вернутся в монастырь, леди и ее сын останутся в живых… пока, во всяком случае, — добавил он злобно.

Макрияннис взглянул на Пашу, и тот согласно кивнул. Ударив лошадь в бока, он пустил ее шагом, велев и остальным подчиниться приказу незнакомца. Он не имел права рисковать ни Трикси, ни Крисом. Быстро, как было валено, вернувшись в монастырь, Паша въехал во двор и, как только ворота захлопнулись, спрыгнул с коня и позвал Жюля.

— Клуары взяли Трикси и Криса, — сообщил он. — Избавься от этих цветов и найди нам менее заметное платье. — Повернувшись к спешившемуся Макрияннису, он продолжал: — Что лучше — одежда рабочих или крестьян? — Жюль уже отдавал распоряжения двум монахам. — Я хочу пуститься по его следу через пять минут, — пробормотал Паша. — Мы выедем через задние ворота. Похититель немедленно покинет Навплион. Он знает, что в противном случае мы его отыщем.

— Значит, гавань, — подытожил Макрияннис, снимая куртку.

Паша кивнул.

— Наше первое место для проведения поисков. — Пока они ждали, когда им принесут одежду, Паша быстро наметил план преследования, указав солдатам прямые дороги к докам, вероятным убежищам и всяким обходным путям, где можно остаться незамеченным. — Порасспрашивайте людей. Возможно, кто-нибудь их видел. Обследуйте переулки, тупики и боковые улочки на тот случай, если он где-то затаился. Я с двумя солдатами отправлюсь в порт. До наступления темноты три часа, господа. — Паша замолчал и в напряженном молчании мерил шагами двор в ожидании, когда принесут одежду. Натянув поверх рубашки рабочую блузу из грубого полотна, он вскочил в седло, ударил рысака пятками и помчался к задним воротам.

Все понимали, что время — решающий фактор. С наступлением темноты похититель мог с легкостью ускользнуть от них и уплыть к дальним берегам. В гавани стояли на якоре корабли со всего света, и до невольничьих рынков в Константинополе было всего несколько часов ходу. „

— Все оказалось легче легкого, — пробормотал Марсель, обдавая щеку Трикси теплым дыханием. Прикрытый сверху ее волосами, ствол его пистолета упирался ей в шею под ухом. В другой руке, крепко прижатой к ее животу, похититель держал поводья ее лошади и пони Криса, понукая их свернуть в очередную боковую улочку, чтобы в скором времени очутиться в гавани. Крис сидел в седле, храня молчание, и в страхе смотрел на мать, сознавая, что человек, наставивший на нее пистолет, может причинить ей зло. — Твой молодой муж оказался не таким храбрым, как я ожидал, — съязвил Марсель, — хотя он дьявольски метко умеет стрелять. Он буквально снес Клуару башку.

— Клуару? — повторила Трикси, не в состоянии скрыть свое изумление.

— Он был одержим стремлением убить твоего сына. — Марсель говорил спокойно, без эмоций, словно вопрос шел не о жизни и смерти, а о погоде. — Это довольно глупо. ведь на невольничьем рынке за мальчишку дадут кругленькую сумму. Маленькие мальчики там пользуются особым спросом.

Его слова вселили в душу Трикси ужас. Она знала о повышенном интересе к маленьким мальчикам в Левантии. Сама мысль, что ее сына могут продать на невольничьем рынке, была невыносимой. Ей хотелось плакать и кричать, посылая проклятия на головы тех, по чьей вине на нее обрушились все эти беды. И все из-за наследства Тео. Она чувствовала себя загнанным зверем, обложенным осадой, где за каждым поворотом ее поджидали Клуары, Гросвеноры, Хуссейн Джеритл и теперь этот незнакомец, чей пистолет мог в любую минуту разнести ей голову.