Космический рейдер 'Нибелунг' - Сергей Фомичев

стоял на ногах, он сломал бы позвоночник, если бы сидел, то потерял бы сознание из-за оттока крови. Только по решению капитана, если возникала необходимость, разрешалось передвижение по кораблю и тогда о перегрузке предупреждали заранее.

Через пару секунд после сигнала, на людей навалилась огромная тяжесть. Но четыре g тренированный экипаж мог выдержать довольно долго.

Всё это имело целью вывести Нибелунг подальше от точки рассчитанной противником перед стрельбой.

— Готовность ПРО, готовность к отключению маршевых двигателей, — на всякий случай произнес Ивор, хотя это предусматривалось регламентом боя.

Потянулись секунды и никто не знал, сколько их должно пройти. Имея точный расчет, оператор выставил бы таймер. Ивор мимолетно подумал, что тот бы отвлекал людей ещё больше.

— Выход торпед из гиперфазы! — крикнул по общей связи Вебер. — Около тысячи двухсот километров почти прямо по курсу. Предполагаю наибольшее сближение в двадцать-двадцать пять километров через… девять секунд! Таймер выставлен.

Вот теперь меняющиеся цифры давали точное представление. Такое сближение представляло опасность, даже если на торпедах стояли фугасные боеголовки. Огромная скорость рейдера быстро сокращала расстояние.

— Убрать ускорение!

Тяжесть, давящая на грудь исчезла. Высокое ускорение мешало работе расчетов и команд, а кроме того, полет по баллистике откладывал контакт и давал чуть больше времени для реакции. Но основная причина оставалось всё то же — обманкам следовало клубиться вокруг корабля.

— Всю энергетику на ПРО! — приказал Ивор.

Корпус рейдера задрожал от стрельбы автоматических пушек. Они выпускали флешетты со скоростью в 4 километра в секунду, а поскольку рейдер двигался без ускорения, то за девять секунд снаряды успевали уйти от него на 36 километров.

Догерти из секции РЭБ наверняка пытался сейчас оглушить торпеды, а Алекс проникнуть в их мозги и повредить полетное задание, если не перехватить управление. Однако им не хватило времени.

Только одну торпеду повредили флешетты или лазеры ПРО. Остальные пять одна за одной взорвались на траверзе в период максимального сближения. Все они оказались фугасными. И три из них взорвались довольно близко от рейдера, чтобы причинить урон.

— Повреждение в секции риформинга.

— Повреждение канала западного маршевого двигателя, — доложил Джонсон.

Два двигателя могли обеспечить им ускорение до трех g.

— Лучше чем я думал, — подытожил Ивор, приняв все рапорты о повреждениях. — Пострадавшие?

— Пострадавших нет.

* * *

Первый залп противника оказался наиболее удачным. Остальные выныривали из гипера в большем удалении. Зато среди них все больше попадались боеголовки с ИРЛ или ЭМИ генератором. Нибелунг уже некоторое время не мог стрелять по Сторожу и изредка отвечал торпедами и орудиями только Бродяге. Тот, однако понемногу смещался к планете и через семь часов боя покинул зону поражения. «Нибелунг» утратил возможность отвечать огнем на огонь, осталось единственное средство спасения — бегство. При ускорении в три g рейдеру требовалось как минимум десять часов, чтобы выйти на трехнедельный гиперпрыжок к родной системе. Однако ускорение приходилось часто сбрасывать. Хуже того, приходилось менять курс, а потом восстанавливать нужный вектор.

При этом Сторож летел по их курсу не маневрируя, мало того перешел на форсированный режим. Однако его капитан держал такую разницу скоростей, чтобы имея возможность стрелять самому, не давать такую возможность «Нибелунгу».

— Хитрый мерзавец. Всё же это не новичок, как я подумал сперва.

Ивору пришло в голову оставить сюрприз преследователю. Он не мог стрелять торпедами, но мог оставить их на пути врага, вроде как минируя проход. План облегчался тем, что эсминец, кажется, утратил или повредил носовой радар и не слишком хорошо видел пространство перед собой. Ивор вызвал торпедный отсек.

— Барон, мне нужны все торпеды с фугасными боеголовками или ИРЛ, — сказал Ивор. — Я собираюсь запустить их по обратному вектору, но без гиперфазы, чтобы они остались на нашей трассе и активировали боеголовки при максимальном сближении со Сторожем.

— Мы выпустили последнюю торпеду четверть часа назад, — доложил Вальх. — Погреба пусты.

Ответ обескуражил Ивора и разозлил, он едва удержался, чтобы не ударить кулаком по подлокотнику.

— Почему не предупредили? — спросил он, стараясь выглядеть спокойно.

— Вы не спрашивали.

Чертов благородный ублюдок! Конечно, ни одна инструкция не содержит пункта об обязательном докладе капитану о боезапасе. Во-первых, он мог получить эти данные на собственном терминале. Во-вторых, мог просто держать в голове боезапас и число пусков. Это как с револьвером в ковбойских фильмах. В конце концов, он мог прямо приказать командиру секции делать регулярный доклад. Однако, на борту почти все новички в своем деле и первый помощник и начальника ОКП, а капитан перегружен информацией и работой. Простая логика могла бы привести барона к выводу, что следует предупредить капитана об исчерпании запасов. Он этого не сделал. Мустафа тоже хорош. Он специалист с большим опытом и мог найти способ дать знать на мостик через голову командира секции.

Ивор выдохнул и постарался выбросить Вальха из головы.

Между тем Бродяга продолжал вести плотный огонь и его запасы торпед казались неиссякаемыми.

— Скорее всего это класс «Бикини», — предположила графиня, листая на планшете справочник. — У него просто огромные погреба.

— Бикини? — заинтересовался Маскариль.

— Это не в честь купальника, милорд, — засмеялась графиня. — А в честь какого-то островка на Земле.

— Занятно.

Ивор восхищался графиней, способной шутить даже в такой непростой обстановке.

— Торпеда! — сообщил Вебер. — Сорок два градуса на вест-норд-вест. Дистанция на максимальном сближении примерно десять километров через… двадцать одну секунду. Таймер выставлен.

Если боеголовка оснащена импульсным лазером, они обманут её, но если фугас, им придется туго. Тут Ивор вспомнил, как торпеда «Нибелунга» не взорвалась во время первого боя. Алгоритмы мирного времени блокировали взрывы возле гражданских объектов к коим относились и спасательные средства.

— Мистер Гарднер! — вызвал он. — За две секунды до максимального сближения отстрелите три спасательных капсулы по западному борту. Без людей, разумеется.

— Да, сэр, — быстро ответил тот и, когда подошло время, отрапортовал: — Капсулы отстреляны, сэр.

Торпеда не взорвалась и понемногу начала отставать. Значит оружейники на эсминце не догадались поправить программу. Но они обязательно сделают это при одном из следующих залпов, получив актуальную информацию через полчаса.

Залпы Бродяги ложились всё ближе. Противник разгонялся в их сторону, а более высокая скорость снижала погрешность. Кроме того, он мог учитывать предыдущие флуктуации и делать поправку. Тут как в древней игре «морской бой», когда играют на линованной бумаге: одно попадание обрекает корабль на гибель, потому что все следующие снаряды будут падать рядом. Если только не опередить соперника.

Ивору опередить было нечем.

— До торпеды четырнадцать километров. Вспышка. Очень близко. Это шрапнель!

Хотя торпеды несли слабый ядерный заряд ради уменьшения массы, а также с целью избежать повреждения в ближнем бою собственного корабля или гражданской инфраструктуры, нанести максимальное поражение противнику разработчики всё же стремились, что и привело к созданию зарядов с шрапнелью. Такая боеголовка имела особый демпфер, который не позволял твердому веществу испариться от взрыва и выбрасывала его широким конусом прямо по курсу.

Применение шрапнели ограничивала невысокая скорость выброса, недостаточный ущерб защищенным целям, необходимость наведения после выхода из гиперфазы. Но сейчас именно этот тип оправдал себя. Целое облако шрапнели понеслось в сторону рейдера. Импульс взрыва добавил ему скорости, а разлёт и малые размеры элементов делали малоэффективными как маневрирование так и систему ПРО.

На аварийном канале посыпались доклады о неисправностях. Опережая их срабатывали датчики и схема корабля начала покрываться красными пульсирующими огоньками. Больше всего пострадали кормовые отсеки по западному борту.

— Утечка топлива из кормовых баков.

— Разгерметизация второй палубы.

— Вышла из строя шестой западный кластер ПРО.

— У нас есть погибшие. Офицер и стюард.

— Кто? — выкрикнул в микрофон Ивор

— Офицер по снабжению, сэр, шевалье Кречман. А также стюард Пилькати.

Ивор вздохнул. Стюарда он почти не помнил, капитана и его гостей обслуживал лично кок, а вот гибель Кречмана его по-настоящему расстроила. Парень он был не очень сообразительный, но светился