АНАФЕМА: Свобода Воли. ТОМ 1 и ТОМ 2. (ЧАСТИ VIII и IX) (СИ) - Тутынин Антон

— А Колбин как будто сможет!… — фыркнула она легкомысленно. Мысль о том, что этот смазливый юнец как-то сумеет её защитить от врагов семьи или коварной Марии, девушке казалась бредовой.

— Он сможет. На правах супруга он может вообще запретить нашей семье к тебе подходить! При этом твоя сестра потеряет возможность влиять на твою жизнь так кардинально, как сейчас. Тебя ведь с её подачи даже слуги наши не уважают. Кесси, вдумайся только, простые слуги! При этом она действует столь осторожно, что доказать что-либо на её счёт попросту невозможно. Я знаю, что она виновата во многих проступках, вот только доказать этого не смогу, а значит и вмешаться у меня повода нет… Надеюсь, не нужно объяснять, что пока находишься в семье, ты для неё прямая конкурентка? И я более чем уверена, что она решила от тебя избавиться при случае.

— Не нужно доказательств… Мне последние пару лет кажется, когда я её вижу, что Мария меня вот-вот прирежет где-нибудь в углу. Под свою неизменную фальшивую улыбочку! Сука лицемерная…

— Выйдешь замуж — уйдёшь в новую семью, в новый бизнес. Ей тебя достать станет в разы сложнее.

— Если выйду вообще. Ба, он меня даже не хочет! Как я заставлю его жениться на себе, если даже в постель затащить не могу? А что если у меня совсем ничего не получится? Я же тогда… совсем одна останусь, — на глазах Кесси вновь начали набухать слёзы.

— В этом случае придётся работать не жалея сил. Если ты сохранишь своё положение его личного секретаря, то выживешь. Личный секретарь — это ключевой пост в компании и на него распространяется статус неприкосновенности. А потому убивать тебя станут только вместе с Колбиным, что сделать будет очень и очень непросто. Не стоит недооценивать негласные правила корпоративного мира, Кесси! Но я считаю, что карьера — это не твоё. Ты уж прости старуху за её жестокое суждение. Чем ближе ты будешь к Колбину, тем лучше! Так что постарайся хотя бы в его любовницы пролезть, если женить на себе не сумеешь.

— Не понимаю я… он же пацан ещё, бабушка, что он может? С Марией даже мама уже не связывается, только папа и умеет эту сучку приструнить! Мне вообще кажется, что ты его излишне переоцениваешь.

— Внученька, милая… Я живу больше века и людей разных повидала десятки тысяч, — спокойно ответила тогда её бабушка, — И могу сказать на его счёт с полной уверенностью только одно: станешь ему верной супругой или хотя бы любовницей, готовой поступиться всем ради его целей, — он весь город спалит! Нас сотрёт в порошок! Но тебя сбережёт обязательно… — искусственный указательный палец нацелился в лицо Кесси, угрожающе нависнув над столешницей, — Даже я вряд ли сумею выжить в прямом с ним столкновении. Не спрашивай почему — этого тебе знать пока нельзя, — тотчас прервала бабушка её возмущённое восклицание, — Ты главное поверь, я знаю о чём говорю. Но ради этого тебе придётся все фишки поставить на него уже сейчас, и решить, хочешь ли ты оставаться в нашей семье, рискуя скоропостижно скончаться сразу после моей смерти! Поверь, я умирать не хочу, но буря заваривается такая, что и я и мой начальник можем сгинуть в её пучине… Вот почему чтобы выжить, тебе придётся сменить сторону уже сейчас, порвав с нами все отношения. Естественно, всё что я тебе дала, придётся вернуть, но получить защиту Владимира Колбина того стоит.

— Бабушка?… То есть как… ты меня изгоняешь? — в голове Кесси в тот момент был такой шторм из эмоций, что девушке было сложно сконцентрироваться на словах бабушки полностью. Умей она владеть собой лучше, и вся эта куча информации не проскочила бы мимо её ушек так легко. Но Мария Шульц успела достаточно постараться, чтобы превратить свою младшую сестру в похотливый сгусток эмоций, начисто лишённый хладнокровия и рассудительности.

— И это всё, что ты поняла из сказанного? Кесси, Кесси… какая же ты у меня глупенькая. Грядёт передел власти! Понимаешь ты или нет, что от тебя избавятся твои же братья или сестра в итоге⁈ Заняв чью-то сторону они начнут подгребать под себя всю возможную власть в нашей семье, дабы обеспечить победу своему покровителю, и даже такая непутёвая наследница будет им помехой в личном возвышении! По сути выживет из них кто-то один — и именно он поведёт семью Шульц в будущее! Вот почему я не стану пресекать их действия силой — выжить обязан достойнейший, иначе всю нашу семью в будущем ждёт забвение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Понимаю. Звучит это просто кошмарно, но я поняла, правда. Просто… как же это всё неожиданно… Даже ты сейчас говоришь так, словно умирать собралась уже завтра. Но с чего вдруг такие резкие перемены? Ещё почти неделю назад ты меня шантажом в шпионки затолкала, а теперь вдруг всё поменялось? Так же не бывает! — Кесси в тот момент стало по-настоящему страшно. Не за себя — за бабушку, за родителей. Какие бы у них ни были разногласия, для неё они всё же были семьёй, в отличие от братьев и сестры, с которыми она последние лет семь была в вооружённом нейтралитете. Или скорей в состоянии холодной войны. Попасть в жёрнова клановых переделов внутри мега-корпы для такой семьи как их было смертельно опасным. И если для сохранения положения Шульцев той же Марии придётся кого-то убить, пусть даже братьев и глупую сестру, она пойдёт на это не задумываясь!

— Ты хоть дурочка у меня, но очень добрая, Кесси, — выдохнув, её бабушка вдруг сняла лицевую пластину шлема, обнажив сморщенное старческое лицо — единственную часть её тела, что осталась почти не тронутой кибер-имплантами. Только глаза Оливии были заменены на электронные органы, однако они были полной копией оригинальных. Отчего всё лицо старухи выглядело очень натурально, — Послушай меня внимательно, — взгляд Оливии прижал Кесси к стулу, — Я никогда в этом не признавалась, но тебя я люблю больше всех из моих внуков. Ты хоть и легкомысленная девчонка, но очень добрая и заботливая, при том совершенно лишённая нездоровых политических амбиций остальных. И я не хочу, чтобы семья Шульц погубила тебя из-за своих высоких игр! Политика — это совсем не твоё, солнышко… Я умоляю тебя, просто соблазни Владимира, выйди за него замуж и живи под его защитой так счастливо, как сумеешь. Здесь я даже помочь тебе не смогу в силу обстоятельств — моё слово после моей смерти не будет стоить ровным счётом ничего! А делать ставку на лучший исход будет с нашей стороны глупо — всегда следует готовиться к худшему варианту событий. Вот почему в худшем случае он твой единственный шанс остаться живой, здоровой и даже счастливой… С твоим улучшенным телом ты подаришь ему множество прекрасных ночей и нескольких здоровых детей, а что ещё нужно, чтобы сделать мужчину старой огранки счастливым? Надеюсь, когда меня не станет, ты с моими правнуками хоть иногда будешь приходить на мой мемориал… вспоминать добрым словом ту самую жуткую Лотос.

— Бабушка Оливия…

— Тебе уже семнадцать. Не реви! — жёстко прервала она её начавшийся всхлип, — Нельзя всю жизнь оставаться ребёнком, Кесси. Жизнь взрослых рано или поздно доберётся до тебя, хочешь ты того или нет. Итак, каков твой ответ?

— Я не знаю… наверно… я согласна, — утерев слёзы, Кесси постаралась взять себя в руки. Владимир Колбин не вызывал в ней негативных чувств и даже был во многом приятен, так что согласие легко сорвалось с её пухленьких губ… Почему-то она была уверена, что говорит с бабушкой в последний раз, и спорить Кесси с ней совсем не хотелось. Всю свою жизнь она воспринимала её как нечто вечное, незыблемое как скала, стараясь не замечать тех кровавых событий, что происходили вокруг их семьи и внутри неё. И как младшей дочери ей это несомненно удавалось очень долгое время. Но как ты ни старайся закрывать глаза, реальность от этого вокруг тебя не изменится… Раз бабушка Оливия опасается за её жизнь до такой степени, что готова демонстративно выгнать из семьи, значит всякие шутки кончились!

— Ты же моя умница!… — улыбнувшись по-доброму, Оливия снова закрыла своё лицо броневой панелью, — В таком случае сейчас я выгоню тебя отсюда со скандалом — чтобы все видели и слышали. Ночью ты получишь оповещение о твоей эмансипации и отсечении от семьи. Как только ты станешь полностью совершеннолетней, я лишу тебя всяких прав на наследство, чтобы никто из твоих братьев и сестёр даже не думал избавиться от тебя! Поэтому будет лучше, если ты сейчас же уедешь к Колбину, причём на такси — не бери с собой ничего кроме одежды… вот, — на стол перед Кесси легли четыре пухлые пачки пластиковых купюр номиналом в пять тысяч долларов, — Здесь немного, всего два миллиона, но больше давать просто опасно. Они могут подумать, что ты затаилась, чтобы вернуться после…