Черные алмазы - Мор Йокаи

И даже когда Иван немного забылся, его по-прежнему преследовал все тот же отталкивающий запах, и даже сквозь прикрытые веки он, казалось, видел склоненное к нему лицо Петера, неподвижный взгляд налитых кровью глаз и запах перегара из ощерившегося рта со стиснутыми зубами.

Иван мучительным усилием старался прогнать это наваждение.

И вдруг, словно трубы Судного дня, страшный грохот вырвал Ивана из сна.

И встряхнул с такой силой, что сбросил с постели: он пришел в себя на полу.

Первой мыслью его было: «Взрыпад разнес мою шахту».

Только этого удара судьбы не хватало, чтобы окончательно свалить его!

Он выскочил на улицу.

Кругом была непроглядная тьма и мертвая тишина, такая тишина, что даже звенело в ушах.

Он не знал, что делать. Кричать?.. Но до кого докричишься? Есть ли в целой долине еще хоть одно живое существо или все погребены и погибли? А может, люди живы, но онемели от ужаса, как и он сам?

Что случилось? Откуда взялся этот грохот, от которого до сих пор содрогается земля и гудит воздух?

Следующее мгновение принесло ответ.

В кромешной тьме среди строений акционерного участка вдруг взметнулся ослепительный столб пламени, а через мгновение раздался еще один взрыв, сильнее прежнего, отчего все окна в домах разлетелись вдребезги, а треснувшие трубы рассыпались по крышам, и воздушная волна страшной силы прижала Ивана к дверям дома.

И при свете адского пламени Иван увидел, как у его шахты, опустившись на колени, стоят рабочие; на их лицах, освещенных огнем, застыло выражение страха. На пороге ближайших домов — силуэты женщин, детей; мгновенный приступ ужаса сковал их.

А вся долина подобна рухнувшему кратеру вулкана, подобна Гоморре, когда она под огненным ливнем погружалась в Мертвое море.

Страшное пламя достигало небес, словно показывало тучам, как должна полыхать молния, — но таких раскатов никогда не повторить грозе.

Через две минуты пламя утихло, вся долина снова погрузилась в кромешный мрак, и лишь над акционерной шахтой застыло легкое белое облако.

— Соседняя шахта взорвалась! — не помня себя, отчаянно закричал Иван, словно этот адский грохот и без того не разбудил всех, кого оставил в живых. — На помощь, люди!

Теперь в голове уже не осталось места для мыслей, что «мир устроен скверно», что «все люди — враги ему», он знал лишь, что под землей случилось страшное, никакими словами не передаваемое несчастье и теперь уже не важно, чья это земля.

— На помощь, люди! — еще раз крикнул Иван, кинулся к колоколу и принялся бить в него, что есть силы.

Через минуту отовсюду стали сбегаться его рабочие, и все кричали: «Соседняя шахта взорвалась!» — словно был среди них хотя бы один, кто не знал этого.

Потом наступила долгая, немая тишина. Шахтеры с лампами в руках обступили Ивана и вопрошающе смотрели на него, ожидая, что он решит.

— Мы должны спасти их! — это были первые слова, которые произнес Иван.

Он угадал их мысли!

Погребенных под землей (а может статься, еще живых?) должны спасать те, кто остался под небом господним. Здесь нет больше врагов, есть только люди.

— Тащите воздушный насос и черпаки, да живее! — распоряжался Иван. — Всем приготовить повязки для рта. Захватите с собой инструмент, чтобы пробивать завалы, несите веревки, лестницы и резиновые сапоги. Здесь останутся только женщины. За дело!

Кое-как натянув на себя одежду похуже, Иван взвалил на плечо железный лом и заторопился вперед, расчищать рабочим дорогу к акционерной шахте.

Новые хозяева надежно огородили свои владения, чтобы подводы Ивана не могли проехать напрямик.

На воротах висело объявление, написанное крупными буквами: «Входить без разрешения строго воспрещается!»

До того ли сейчас было, чтобы спрашивать разрешения!

Поскольку ворота были закрыты, Иван поддел запор железным ломом, петли хрустнули, и ворота распахнулись.

Люди не дожидались, пока впрягут лошадей в повозки с насосами, они впряглись сами человек по десять и, подталкивая, тащили повозки к шахтным колодцам по дороге и по бездорожью — где как было ближе.

Они двигались во тьме, словно целый сонм гонимых куда-то призраков: у каждого к поясу была привешена лампа.

А вскоре появилось и другое освещение. От сильного сотрясения рухнула одна из стен небольшого металлургического завода возле акционерной шахты, и пламя раскаленных плавильных печей вмиг озарило красным светом всю округу.

Рабочие разбежались кто куда, спасаясь от потока расплавленного железа.

При свете пламени подоспевшим к шахте людям открылось ужасающее зрелище.

Круглые воздухоотводные трубы над шахтой взлетели в воздух все до единой, и на тысячи саженей вокруг земля была усеяна кирпичами от них.

Перевернутую подъемную клеть из литого железа отбросило далеко от шахты, а от всей надшахтной постройки сохранилась только одна стена: из нее торчали искореженные железные полосы. С крыш расположенных поблизости крупных строений начисто сорвало всю черепицу.

Северный колодец шахты обвалился, а роскошно отделанный каменный портал походил сейчас на вход в заброшенную каменоломню; камни громоздились друг на друга.

Камни, балки, железные брусья, уголь и бут, — все было перемешано страшным образом, словно при извержении вулкана.

И душераздирающий плач!

Десятки и сотни женщин и детей. И, видимо, столько же вдов и сирот.

Их мужья, их отцы заживо погребены тут же, у них под ногами, и они не в силах их спасти.

Несколько человек — скорее из безрассудства, чем из храбрости — пытались в одиночку проникнуть в горловину рухнувшей шахты.

Хлынувший наружу газ сбил их с ног, и теперь их товарищи, сами рискуя жизнью, вытаскивали их оттуда баграми или кошками.

Вот одного уже положили на траву. Заламывая руки, его обступили беспомощные женщины.

Иван, добежав до шахты, тотчас же начал распоряжаться.

— Нечего без толку соваться в шахту! Всем оставаться на месте, пока я не вернусь!

И он поспешно направился к зданию дирекции. Иван и думать забыл про зарок больше никогда не вступать в разговор с Ронэ.

Но Ронэ в дирекции не было. Управляющий в этот момент находился в соседнем городе: там железнодорожные концессионеры давали банкет по случаю завершения постройки большого туннеля. Его присутствие там, разумеется, было необходимо.

Иван застал на месте только помощника инженера. Тот вышел ему навстречу.

Это был в высшей степени невозмутимый человек.

Он утешал себя тем, что подобное случается и в других странах. На такие катастрофы за границей давно уже никто и внимания не обращает.

— Придется заново отстроить надшахтные здания, расчистить проходы в штольне и, пожалуй, начать проходку в другом месте. Это обойдется недешево. Voilа tout![163] — Сколько людей работало внизу? — перебил его Иван.

— В эту смену всего около ста пятидесяти человек.

— Всего? И, как вы думаете, что их ждет?

— Гм! Их трудно будет спасти, потому что они как раз пробивали штрек для соединения северной штольни с восточной, чтобы улучшить вентиляцию.

— Стало быть, в северную штольню нет другого входа, кроме того, который обвалился?

— Но восточная штольня тоже обвалилась! Это оттуда вырвалось пламя, которое вы видели.

— Для меня непостижимо, как мог второй взрыв на ступить через несколько минут после первого.

— Это вполне объяснимо. Пострадавшая от первого взрыва перемычка между штольнями настолько истончилась, что ее мог обвалить взрыв северной штольни. И тогда, несомненно не от пожара, потому что он уже угас, а от сильной воздушной волны (она тоже создает высокую температуру) вспыхнул газ в восточной штольне. Не пробившись сквозь завалы угля, он вырвался через жерло шахты. Так бывает, когда в ствол ружья попадает песок; пороху легче разорвать ружейный ствол, чем вытолкнуть песок.

Инженер давал пояснения Ивану столь хладнокровно, словно во всей этой неприглядной истории ему ни до чего не было дела, и он был готов тут же приняться чертить новые проекты надшахтных сооружений.

— Чтобы спасти заваленных в шахте рабочих, надо в первую очередь откачать газ из шахтного ствола, тогда можно будет расчистить завалы. Где ваша насосная установка?

— Вон там! — бросил инженер, неопределенно махнув рукой. — Если еще не развалилась.

— А переносных насосов у вас нет?

— В них не было никакой необходимости.

— Ладно, мы захватили свой, сейчас попробуем.

— Хотелось бы только знать, каким образом? Если у насоса медная трубка, ее нельзя протолкнуть по извилистому ходу через развалины, а если у вас резиновый шланг, то он просто свернется.

— Его должен протянуть туда человек.

— Человек? — насмешливо переспросил инженер. — Полюбуйтесь: сейчас вытаскивают замертво уже третьего из тех, кто очертя голову сунулся в развалины.