Битва королей. Огонь эльфов - Бернхард Хеннен

Обилее содрогнулась. Ее пугала холодность, с которой Эмерелль говорила о конце жизни. Иногда эльфийка опасалась, что королева вынашивает тайный план по превращению ее в мастера меча. Олловейн исчез много лет назад. Разбойничьи набеги троллей становились все более дерзкими. Момент, когда серокожие предпримут настоящий поход в Земли Ветров, был лишь вопросом времени, и вот тогда им понадобится полководец.

— Ты выглядишь подавленной, — заметила Эмерелль. — Так переживаешь из-за исхода этой небольшой стычки или же тебя гнетет что-то другое?

— Я не уверена, что призвана стать воительницей. Я двигаюсь так неловко… И не знаю, смогу ли убить кого-либо.

— Может быть, именно эти сомнения я в тебе и ценю. Воительница-рыцарь никогда не лишает жизни легкомысленно. Когда твое обучение будет завершено, в Альвенмарке не останется создания, которое ты не смогла бы убить. Но твоя истинная задача состоит в том, чтобы оберегать жизнь. Ты выступишь в защиту тех, кто не может сам поднять оружие. На многие годы ты станешь странствующим рыцарем. Мечом и щитом слабых, которые не могут надеяться ни на какую другую помощь, кроме помощи эльфа, принимающего их дела близко к сердцу. Будешь охотиться на похитителей телят — гигантских сомов Манчукетта и сможешь даже с закрытыми глазами защититься от отравленных стрел горгон из Нашрапура. Ты приумножишь славу эльфийских народов, которые всегда были светочем угнетенных.

Когда Эмерелль говорила так, Обилее могла думать только об одном. Если она станет странствующим рыцарем, то ее не будет здесь, когда вернется тот, кому она отдала свое сердце. Тот, чьи мятежные поиски изгнанной волшебницы Нороэлль стали превращаться в легенду эльфийских народов. Тот, кто посвятил свою жизнь любви к другой и кто никогда не заметит, как много он значит для Обилее.

— Ты сегодня мыслями далеко отсюда. Лучше, если мы закончим урок. В полуденный час тебя ждет Элодрин из Альвемара. Он все еще не оставил надежды посвятить тебя в тонкости игры в фальрах. — Эмерелль мягко улыбнулась. — Прости меня. Я позволила себе эту насмешку, поскольку и сама не могу справиться с Элодрином.

Королева расстегнула стеганую жилетку, которую надевала во время каждого урока фехтования. За все те годы, на протяжении которых они с королевой скрещивали деревянные мечи, Обилее ни разу не коснулась правительницы Альвенмарка. Большинство детей альвов знали Эмерелль только как неприступную королеву, но когда-то и она была странствующим рыцарем, и в драконьих войнах в конце концов она вела объединенное войско эльфийских князей. Эмерелль по-прежнему каждый день тренировалась в фехтовальном зале. Она была мастером в искусстве боя с тенью. Обилее часто наблюдала, как с клинком в руке правительница кружила по просторному залу, словно танцор, идущий за мелодией, которую слышит он один. Существовала лишь горстка эльфов, которым Эмерелль предоставила привилегию входить в фехтовальный зал, когда тренировалась там ночью или в первые утренние часы.

Иногда Обилее спрашивала себя, не пытается ли королева заполнить пустоту, образовавшуюся с уходом Нороэлль. Эльфийка-волшебница была когда-то подругой и наставницей Обилее.

Эмерелль налила воды в хрустальный кубок и предложила девушке. По комнате промелькнула тень, как иногда бывает в ясные летние дни, когда по земле плывут тени облаков. Обилее вздрогнула. За все годы она так и не смогла привыкнуть к этому.

— Когда вернется Олловейн, я снова запру их в тюрьму Ничто.

Молодая воительница подняла взгляд на свою королеву. Никто не осмеливался заговорить с Эмерелль напрямую о том, что мастер меча пропал вот уже семь лет назад, не вернулись и воины, которых послали на его поиски. Вестей из библиотеки Искендрии не поступало. Зато распространился слух о том, что оплот знаний поглотило Ничто. Кто знает, что происходит в Расколотом мире, если ингиз удалось даже проникнуть во дворец владычицы.

— Разве только мастер меча может убить тени? — Обилее избегала произносить имя ингиз, боясь тем самым привлечь к себе внимание призрачных существ.

— Никто не может убить их, — с непривычной открытостью ответила королева. — Этого не могли сделать даже альвы. Поэтому они изгнали ингиз в Ничто. Там они почти не причиняют вреда.

Обилее смотрела на Эмерелль широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Нам придется терпеть тени вечно?

Королева мягко покачала головой.

— Надеюсь, нет. Я могу сдерживать ингиз при помощи волшебной силы. Я знаю их. Семеро бесчинствуют во дворце, и вот уже более двух лет не приходили новые тени. Ингиз никогда не удаляются больше чем на пару миль. Свет притягивает их… Или, может быть, я. Они поглощают жизненный свет своих жертв, когда становятся достаточно сильны. Иногда мне кажется, что они посягают на мой свет. Что я их трофей. Поэтому я больше не покидаю дворца.

«Зато уходят остальные, у кого находится повод убраться», — подумала Обилее. Вот только на прошлой неделе мастер Альвиас отослал свою дочь в Альвемер. Она ждала ребенка, и гофмейстер, считавшийся одним из самых верных, не смог вынести мысли о том, что тень ингиз упадет на расцветшее тело его дочери. Он стыдился этого мнимого предательства, так он говорил Обилее, но в конце концов это не удержало Альвиаса от того, чтобы приказать дочери уехать.

— Почему ты не отбросишь тени обратно во тьму, если можешь удерживать их при помощи магии, повелительница?

Эмерелль провела пальцем по краю кубка, который поставила на стол эльфийская воительница. Погрузившись в свои мысли, она прислушивалась к жалобному звуку стекла.

— Было бы ошибкой изгонять их обратно в Ничто, пока не восстановлена исчезнувшая струна в сети троп альвов. Пока что ингиз лишь случайно находят путь в наш мир из своей темницы. Но что произойдет, если я пошлю обратно тех, кто побывал здесь? Они ведают путь в Альвенмарк. Не приведут ли они сюда целые полчища? Никто не знает, сколько существует ингиз. Довольно ли их, чтобы погрузить в тень целый мир? И не растет ли их сила, когда они собираются в большом количестве? Когда вернется Олловейн, он принесет ответы на эти вопросы.

— А если он не вернется? Он пропал много лет назад.

Никто до сих пор не отваживался сказать об этом открыто в присутствии королевы. Решения Эмерелль не ставили под сомнение, если, конечно, не было желания отправиться в изгнание. Но разве те, кто, несмотря на присутствие теней, жил во дворце, не имели права знать, что будет дальше? Некоторые даже поговаривали, будто правительница еще не совсем оправилась от полученных в Вахан Калиде ранений. Почти целую зиму пролежала она без сознания, и некоторые полагали, что она до сих пор в оцепенении.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});