Цветок Запада - Джо Беверли

— Пусть Господь поможет нам обоим!

Они стояли возле пещеры. У входа собрался отряд Ворбрика. Они все сидели на лошадях. Имоджин подтолкнули к Лигу, а Фицроджера — Имоджин пыталась думать о нем как о Тайроне, но не смогла — повели к его лошади.

Она была отлично натренирована, и если бы Фицроджер захотел, он мог бы оторваться от людей Ворбрика и оказаться на свободе, но тогда бы пострадала Имоджин. Итак, они стали заложниками друг друга.

Имоджин понимала, что ее сдерживали крепкие узы любви. А что притягивает к ней ее мужа? — думала она.

Она решила, что он неплохо относится к ней и слишком сильно желает ее. Но еще у него было сильно развито чувство долга. Он не раз говорил, что пожертвовал бы собой ради любой женщины, на которой женился. А женился ведь он на богатстве и власти.

Имоджин попыталась сосредоточиться и стала молить Бога о пощаде. Если Его интересовали побуждения людей, то Он должен быть на их стороне. Ворбрик мог быть только орудием дьявола!

* * *

Немного позже они остановились в темном лесу недалеко от замка Каррисфорд. Все выглядело безмятежно. Имоджин подумала: неужели никого не волновало исчезновение лорда, его жены и гибель его эскорта?! Интересно, обнаружили ли тела Ланкастера и его слуг?

Фицроджер разработал план, основываясь на том, что Ренальд не станет блокировать потайной ход, а только будет наблюдать за ним.

Когда нападающие будут в подземелье, он, видимо, нанесет им удар в первой части хода, и тогда Имоджин сможет удрать.

Если этого не случится, то ей следует попытаться удрать при первой же возможности, если таковая представится.

Фицроджер объяснил ей, что удаче всегда нужно помочь, и Имоджин должна сделать именно это.

У нее был припрятан небольшой нож. На всякий случай она засунула его за подвязку. Имоджин могла порезаться, потому что побоялась снять с пояса чехол, к тому же Фицроджер успел хорошо наточить нож о камень. Она обмотала лезвие тряпкой и надеялась на лучшее.

Имоджин повторила Ворбрику то, что она когда-то говорила Фицроджеру:

— Вход очень узкий, и туда может проникнуть только очень стройный человек, и без кольчуги.

— Что? — завопил Ворбрик. — Ты хочешь сказать, что я туда не смогу пролезть?

Он ударил ее так, что у девушки зазвенело в ушах.

— Ты лжешь!

Она услышала шум и поняла, что Фицроджер не выдержал, но врагов было слишком много, и они его быстро «успокоили».

— Это не ложь, — сказала она Ворбрику и облизала кровь с разбитых губ. — Если хотите, то идите и посмотрите сами.

— Я так и сделаю, — грозно проворчал Ворбрик. — Если наврала, то ты об этом пожалеешь!

Он стал делить людей. Кто-то должен был лезть на скалу, а кто-то остаться на месте.

Имоджин посмотрела на Фицроджера. Он стоял возле дерева, и его окружали шесть слегка испуганных, но настроенных весьма решительно головорезов. На виске у него был синяк, а кроме того, кровь сочилась из левой руки. Имоджин решила, что раны были несерьезными. Ворбрик больно ухватил ее за руку.

— Леди Имоджин, я рад, что он вам дорог. Вы не станете рисковать его жизнью, не так ли? Он повернулся к охранявшим Фицроджера.

— Отпустите его.

Те убрали мечи, но Фицроджер не двинулся с места.

— Застыл то ужаса? — насмешливо захохотал Ворбрик.

Сейчас Фицроджер действительно напоминал статую. Имоджин знала, что муж в такие мгновения бывал особенно опасен, но сейчас он ничего не мог поделать. Фицроджер понимал, что, если он станет сопротивляться, от этого пострадает только жена.

Ворбрик снова осклабился и приказал:

— Привяжите его к дереву, да покрепче. Руки Фицроджера с силой отвели назад, чтобы он обхватил ими дерево. Имоджин слышала, как он заскрипел зубами, когда они потревожили рану. На глазах у нее выступили слезы. Если бы даже он не был ранен, долго оставаться в таком положении было просто мучительно.

Ворбрик сам проверил узлы и покачал головой.

— Вырежьте дубинки и, если он зашевелится, крушите ему ребра. Кольчуга ему не поможет, и если он не испустит дух сразу, то будет умирать долго и мучительно!

Фицроджер даже не моргнул глазом, но Имоджин стало плохо от ужаса. Как я могу рисковать его жизнью, подумала она, но ведь ничего другого не остается.

Ворбрик все прочел на ее лице и сказал:

— Не рассоривайтесь, леди Имоджин. Пока вы нормально ведете себя, мне нет никакого резона убивать кого-либо из вас. Когда мы вернемся с сокровищами, я позволю вам выкупить живого мужа, если вы станете ублажать меня прямо перед ним. Конечно, вы женаты всего несколько дней, но я уверен, что он уже смог кое-чему научить вас.

Имоджин знала, что сделает все что угодно, хотя при одной мысли о близости с Ворбриком ее стало мутить. Тут она попыталась применить другой подход.

— Я очень религиозна, — скромно заявила она. — Удовольствие, доставляемое телу, это большой грех.

Ворбрик заржал как жеребец, и она поняла, что ее замысел не сработал.

— А мне начхать, получишь ты удовольствие или нет, поэтому я не смогу навредить твоей душе. Если ты не знаешь, что делать, я научу тебя. И мне будет еще приятнее, если ты будешь все это ненавидеть!

Он стал насмехаться над Фицроджером.

— Может, ты потом поблагодаришь меня за то, чему я научу ее, Ублюдок, если только тебе не будет противно прикасаться к ней после меня!

Фицроджер никак не реагировал на его слова. Ворбрик подошел к нему и сильно ударил. Голова Тайрона качнулась, и из разбитой губы потекла кровь.

— Ты еще жив? — заревел Ворбрик. — Или тебя парализовало от страха?

Зеленые глаза полыхали огнем, но Тайрон все равно ничего не сказал. Ворбрик захохотал. Но в его смехе зазвучали нотки страха.

— Ты все равно станешь реагировать, Ублюдок! Я стану использовать твою женщину так, что тебе придется отреагировать! Я хочу, чтобы ты молил меня…

Потом он схватил Имоджин и потащил ее на опушку леса. Внезапно он остановился и уставился на нее.

— Надеюсь, ты понимаешь, как тебе следует себя вести?

— Да, — шепнула Имоджин. — Я все понимаю.

Она знала, что теперь им придется любой ценой осуществить план.

Ворбрик довольно кивнул головой и потащил ее дальше.

Имоджин казалось, что она теперь понимает чувства Фицроджера — ненависть, желание сокрушать, — все это теперь овладело и ею. Но эти чувства покоились там, где-то в глубинах ее сознания, хотя разум оставался холодным. Они могут там оставаться вечно или до той поры, пока не наступит возмездие.

Имоджин и раньше думала, что она ненавидит Ворбрика, но до сегодняшнего дня она не понимала, что такое лютая ненависть.

Глава 18