Тамбовский волк - Виктор Юнак

Дзержинский обвёл своим острым, колющим взглядом присутствующих и оценил их спокойствие и решительность. Когда его подчинённые находятся в таком состоянии, с ними можно горы свернуть. Наконец Дзержинский глянул на Тарасковича и тот понял, что он может начинать доклад.

— В октябре сего года нашими, тамбовскими, чекистами были ликвидированы два областных эсеровских комитета, которые политически руководили восстанием. После этого разгрома по всем нашим данным в городе не должно было остаться ни одной эсеровской организации. Все, даже неактивные, эсеры, были взяты под тщательнейшее наблюдение. Но наблюдение какое-то время не давало никаких результатов. Между тем, антоновский главный оперативный штаб и волостные повстанческие организации по-прежнему получали из Тамбова весьма точные сообщения о состоянии и передвижениях Красной Армии. Из Тамбова же приходили в деревню политические директивы повстанцам и призывы — не падать духом, так как "помощь близка", "в Москве и Питере власть большевиков уже свергнута" и т.д. В целях обнаружения источника и авторов этих документов нами были сделаны по городу Тамбову массовые изъятия политически подозрительного элемента. Оно обнаружило: первое, что кое-кто из членов партии, в том числе и весьма ответственных работников, поддерживали такие "связи", которые уже сами по себе являются подозрительными; второе, что ключ к разгадке на этот раз надо искать не среди эсеров или меньшевиков, а — правее.

Тараскович сделал паузу, вытерев носовым платком выступившие на лбу капельки пота. Остальные присутствовавшие молчали, ожидая продолжения доклада. Дзержинский закурил, отгоняя от себя рукой дым от папиросы.

— Искусными приёмами, пользуясь эсерами, перешедшими на нашу сторону, губчека в конце концов, раскрыла секрет. И теперь, товарищи, я с гордостью могу сказать, что нам удалось выйти на резидента антоновцев в Тамбове, через которого бандиты получали директивы эсеровского ЦК и вообще были связаны с внешним миром. Его дом был тем каналом, по которому в тамбовские леса направлялись боевики, агитаторы, пропагандистская литература, медикаменты оружие, донесения эсеровской разведки и прочие сведения воинского характера.

— Вы нас уже заинтриговали, товарищ Тараскович, — заговорил Склянский. — Может теперь уже и фамилию этого человека назовёте?

— Конечно, назову. Это — довольно известный адвокат Фёдоров. Весьма замечательная личность, между прочим. Проходимец ещё тот! У антоновцев он известен, как эсер под фамилией Горский, хотя на самом деле является видным кадетом и ярым врагом Советской власти.

— Вы можете коротко охарактеризовать его? — попросил Дзержинский.

— Да, конечно! Гражданин Фёдоров — бывший тамбовский присяжный поверенный, бывший домовладелец и землевладелец, устроившийся в Тамбове под видом представителя Петроградской конторы по закупке лошадей. Как я уже сказал, он известен у эсеров под фамилией Горский, и, по нашим данным, является фактическим руководителем главного оперативного штаба Антонова. Кроме того, он держит прямую связь с петроградскими контрреволюционерами, а также со знаменитым Всепрокукишем, а через главного воротилу Всепрокукиша, кстати, также бывшего тамбовского землевладельца и кадета Кишкина держит связь с заграничными центрами белогвардейщины. Фёдоров чрезвычайно искусно конспирировал, имел несколько квартир, держал связь с советскими работниками, изображал из себя самого последнего спекулянта, которому в высокой степени наплевать на все политические вопросы. Впрочем, почему изображал? Он им и является: он широко известен спекуляцией золотом и драгоценными камнями, а в последнее время ещё и лошадьми, которые бандиты ему сдавали на комиссию для продажи. От бандитов Фёдоров тщательно скрывает своё лицо. Но мы его всё-таки вычислили. Брать пока не стали. Установили постоянную слежку. Нам важно нащупать его контакты и связи. И наша неспешность, в данном случае, принесла свои плоды. Нам удалось выследить неоднократно посещавшего Фёдорова-Горского начальника связи главного оперативного штаба бандитов, эсера Донского.

— Вот как? Это уже интересно! — Дзержинский затушил папиросу о дно пепельницы.

— Да, именно так, Феликс Эдмундович, — Тараскович перебирал несколько листов бумаги, лежавшие перед ним.

— Занятная история, — кивнул Склянский. — Вы продолжаете следить за Фёдоровым-Горским?

— Разумеется!

— Это очень хорошо! — резюмировал Дзержинский. — Мы должны через него или даже с его помощью проникнуть в антоновский главоперштаб. Под любым предлогом нам нужно вывезти в Москву этого "главнокомандующего" Антонова и его ближайших сподручных. Это сложная и рискованная операция. Для её осуществления нужен человек, беспредельно преданный Советской власти, с железными нервами, готовый на мучительную смерть за дело революции, хорошо политически подготовленный, знающий программные и тактические установки партии эсеров. Понимаю, что поиск такого человека может затянуться, но нужно искать, товарищи. Ищите в Москве, в Тамбове, в Воронеже, где угодно. Считайте это поручением партии и Владимира Ильича.

Совещание закончилось далеко за полночь. Довольный своим докладом, Тараскович направился к телеграфу, отбивать телеграмму в Тамбов.

76

В ноябре 1920 года Антонов перешёл в решительное наступление, на сей раз на Тамбовщине. Сил у него уже было достаточно для того, чтобы не бояться сражений даже с немаленькими соединениями Красной Армии, да и неплохо пригодился опыт, полученный в боях с регулярными частями в Саратовской и Пензенской губерниях. 14 ноября на заседании командного состава всех партизанских отрядов была образована единая партизанская армия Тамбовского края и создан главный оперативный штаб из пяти человек во главе с Антоновым. Кроме него, в состав главоперштаба вошли: Токмаков, Богуславский, Губарев, Митрофанович.

В очищенных от коммунистов сёлах антоновцы осуществляли мобилизацию всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет, создавая, таким образом, из мобилизованных мужчин нескольких сел целый полк. Всякое уклонение от мобилизации каралось немедленной расправой. Впрочем, не лучшим образом поступали и коммунисты. Расправа же с последними и вовсе была жестокой. Так, один из чудом уцелевших от такой расправы антоновцев коммунист в декабре 1920 года докладывал в ЦК РКП (б) и ВЧК следующее: "В деревнях при поимке товарищей коммунистов они терзают их, отрезая сперва конечности, выкалывая глаза, вскрывают живот и, набив бумагой и опилками, зажигают живые факелы; насытившись вдоволь муками своих жертв, они изрубливают их и оставляют трупы на земле для кормёжки собак, и под страхом смерти никто не смеет убрать трупы, пока банда не скроется. Жертвою этих зверей падают не только товарищи коммунисты, но также и их семьи, и их имущество, и сами жилища сжигаются дотла".

Антонов сумел наладить прекрасно работавшую систему оповещения и организованную сеть информаторов. Суть её состояла в следующем: в каждом селе он создал комендатуру, следившую за всеми передвижениями красных и державшую связь с основным ядром партизанской армии, передавая всякого рода сведения от деревни до деревни довольно точно; насадил сеть вооружённых команд для охраны внутренней безопасности и связи — "ВОХРА"; создал ряд центров, которые вели чисто политическую работу: подготавливали созывы съездов крестьян и вырабатывали разного рода воззвания и инструкции, распространявшиеся среди крестьянства. Впрочем, и чекисты не сидели сложа руки: довольно скоро у них появились списки всех комендантов и других ответственных работников СТК и партизанской армии.

Под селом Богословка антоновцы напали на пехотный полк под командованием некоего Воробьёва, практически разбили его наголову и отбили артиллерийское орудие. Под прикрытием пушки, Антонов начинает действовать гораздо смелее: разбирает железнодорожную ветку Тамбов-Балашов, по которой постоянно курсировала бронелетучка красных, лишив, тем самым, своего врага преимущества в технической оснащённости. Причём, не мудрствуя лукаво, антоновцы гнули рельсы в дугу при помощи лошадей, разбирали пути на расстоянии 10-15 вёрст с двух сторон. Таким образом, они пытались полностью обезопасить себя от угроз со стороны бронепоезда. Впрочем, командир бронелетучки Соленков каким-то чудом спасает своё бронедетище от уничтожения: красноармейцы, под градом пуль и не считая жертв, прокладывали рельсы заново и двигали бронелетучку навстречу своим частям. Этот "железнодорожный" бой длился почти шесть часов с короткими перерывами, и закончился спасением красного бронепоезда.

К тому времени части Отдельной конной группы под командованием Бриммера прибыли на станцию Чакино, где предполагали сделать небольшой привал и дать отдохнуть не только бойцам, но и лошадям. Но не тут-то было. К Бриммеру явился посыльный от командующего войсками Воронежского военного округа Редзко с приказом немедленно, в течение 24-х часов отбить у Антонова орудие, потерянное в селе Богословка полком Воробьёва. Впрочем, прежде, чем пакет с приказом командующего доставили Бриммеру, с его содержанием ознакомился Александр Антонов, поэтому все передвижения красноармейцев ему были известны заранее. И когда красноармейцы появлялись в нужном месте, антоновцев там уже не было: меняя свежих лошадей в сёлах, они делали перегоны по 60-100 вёрст в сутки. Из Кирсановского уезда мчались в Борисоглебский, оттуда в Моршанский, затем в Козловский, Тамбовский и обратно, заглядывая даже в Воронежскую и Пензенскую губернии. Во время же непродолжительных стоянок, Антонов приказывал по-прежнему разбирать железнодорожные пути, совершать набеги на совхозы и устанавливать в сёлах свою власть. Этим он добивался того, что красная кавалерия, не имея возможности менять коней, выбивалась из сил. Именно это больше всего и злило Бриммера. Он искал какого-то противоядия, неожиданного хода. Держал в тайне от всех свои планы.