Повелитель Мории - Ринат Мусин

После этих заданий семья невесты удалялась на «военный совет», и по прошествии получаса отец семейства выходил на крыльцо — объявлять имена тех, кто допущен к третьему испытанию.

Третье задание приходилось на ночь и проводилось обязательно вне пещер. Ведь согласно поверьям гномов, стены могут помочь даже самым неумелым.

Невеста и оставшиеся «женихи» должны были провести время от заката до рассвета в матерчатом шатре. «Один на один», если можно так сказать. Вокруг шатра располагались столы, за которыми до утра пировали родители, друзья, знакомые, а порой и незнакомые. Любой, кто хотел присоединиться к празднику, имел на это полное право. Да, веселые были деньки!

Утром первой из шатра должна была выйти невеста. По обычаю она брала со стола кубок и ждала, пока все «молодые» гномы выберутся вслед за ней. После чего отдавала кубок своему избраннику, который и становился настоящим женихом. После ее выбора горный стол и княжий пир, как еще называли третий день «выбора жениха», продолжался еще с большим размахом — обильным столом, песнями и плясками.

Ритуал сохранился, хотя и в несколько измененном, простом и незатейливом виде. По легенде, конец «трех испытаний» связан с историей гнома Тилена. Он был простым горным проходчиком — одним из двухсот кандидатов в женихи. Отец невесты, видя такое количество желающих руки его дочери, предложил гномам пройти только одно испытание. Будущий жених должен был удивить своим творением всех — отца и мать невесты, гостей, родственников, других претендентов. Срок для испытания был выделен немалый — целый год. Когда год истек, гордый будущий тесть принимал подарки. Немало удивительных вещей принесли гномы. Кто-то хотел удивить своим богатством и вымостил за ночь дорогу к поселению золотыми слитками. Другой подъехал на самоходной телеге. Третий принес ларец, в который стоило положить вещь, а через несколько мгновений можно было вытащить две такие же вещи — совершенно одинаковые. Четвертый, прославленный в боях, приехал верхом на тролле, привел с собой целую дружину и на крыльце поклялся будущей жене и всем ее родственникам служить до самой смерти. Пятый изготовил статую невесты из цельного куска малахита. Шестой сложил песню, посвященную своей любви и красоте избранницы; седьмой прилетел на железной, сияющей огненными сполохами птице; восьмой…

Последним был Тилен. В простой одежде, с пустыми руками он подошел к невесте. Вокруг все замерли, готовясь взорваться насмешками.

— Я люблю тебя, — просто сказал гном.

Вечерний воздух задрожал от смеха. Солнце давно зашло, женихи старались перещеголять друг друга целый день, и у многих уже просто не оставалось сил удивляться. Тилен взял возлюбленную за руку и повел сквозь толпу на открытое пространство. Им не заступали дорогу — всем захотелось узнать, чем все закончится. Тилен остановился и, продолжая держать невесту за руку, поднял другую руку вверх. Смех и шутки замерли на устах. Из черноты ясного неба, обрамленный сверкающими звездами, на гномов, печально и ласково улыбаясь, смотрел лик прекрасной Сюмбике.

…Говорят, что иногда майар Тилион печалится, вспоминая своего друга Тилена. Тогда на время диск Луны скрывается, будто завешенный неведомой тенью…

* * *

Силверлаг выбрала Сили. Множество гномов, богатых и знатных, опытных мастеров и талантливых умельцев, принесли в тот день богатые подарки к ногам Силверлаг и ее прадеда — великана Тори, который в тот день исполнял обязанности «блюстителя традиций». Именно Тори после выбора Силверлаг провозгласил сочным басом: «Последнее слово за невестой!» Никто не решился вслух оспорить традицию. Со старейшиной Тори вообще никто не спорил. Старик говорил мало, но рука у него, несмотря на возраст, оставалась такой же тяжелой, как и в молодости. С приходом Тори в Совет старейшин авторитет последнего поднялся до немыслимых высот. Молодые гномы перестали звать его «скопищем стариканов», а сами старейшины завели правило рассматривать многие вопросы только после того, как с возмутителем спокойствия с глазу на глаз переговорят два неразлучных друга — Синьфольд и Тори.

Бывали случаи, когда после таких «переговоров» очередного гнома приходилось выносить на носилках. Даже Дайн, Царь под Горой, всегда будто невзначай поднимал руку и потирал ухо, когда маленький гном «под прикрытием» великана зачитывал очередное решение Совета. Балину пришлось совсем туго. Ведь Совет старейшин Казад Дума состоял всего лишь из двух гномов — все тех же Синьфольда и Тори. Но неожиданно для себя государь Мории понял, что Синьфольд, несмотря на въедливость и возраст, говорит очень разумные вещи. Ну а если этой парочке поручить совершенно невозможное дело (например, восстановить газовые фонари, а затем проверить все глубинные горизонты Мории на предмет скоплений горного газа), — то они даже не возразят в ответ.

Так или иначе, но многим, недовольным выбором Силверлаг, пришлось прислушаться к ее мнению. Она не могла иначе ответить своему сердцу. Стоит ли добавлять, что уже год как она тайно от всех встречалась с Сили! Но когда в молодой семье родилась девочка, изумлению родственников не было предела. Силверлаг еще дважды радовала свой род девочками, а потом начала рожать мальчиков. Одного за другим, крепких, горластых малышей, по одному, а не двойняшками, как обычно рожают остальные. Все вокруг называли Сили и Силверлаг «благословленными Махалом». Чужие бабушки с отвислыми животами и явными бородами радовались за малышей, как за своих.

Но гномы-мужчины Сили все равно не жаловали. Многие считали, что гном с такой внешностью не может быть верным мужем. Прекрасно зная об этом, Балин постоянно до прибытия в Морию Сил-верлаг держал молодого гнома «под рукой», в оруженосцах.

И вот снова им выпало прощание. Силверлаг понимала, что скорее всего прощается с мужем навсегда.

— Смотри не простудись. Не забывай вовремя есть, совсем худой стал. — Она говорила только ради того, чтобы не молчать. Мысли убивали ее, все внутри холодело, и оттого…

Она сказала, совсем как в детстве отцу, который укладывал ее спать, а сам, чтобы уйти, придумывал разные смешные и ненужные дела. И всегда обещал ей: «Я скоро вернусь». Уходил и… может быть, приходил, когда она засыпала.

— Приходи поскорей.

Она всегда была такой. Серьезной, умной, гордой и безумно красивой. «Моя семья», — с гордостью думал Сили, а сам чувствовал на щеках губы и кудри младшего сына, Тилена. Сили смотрел им вслед, не замечая, как промокают ноги. Маленький караван только еще выбрался на ровную дорогу по вершине холмов. Вода почему-то не успевала уходить из долины по Привратному Потоку, скопилась и поднялась даже выше уровня ворот. Широкие круги возникли почти на середине разлившегося озера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});