Клятва на мече - Николай Буянов

Он не любил эту войну. Она была тяжелой, бессмысленной и кровавой – с обеих сторон. Он терпеть не мог снайперов, потому что с ними война в условиях тесного города делалась еще тяжелее и бессмысленнее. Этот дом тоже оказался пустым, как он и ожидал. Только на третьем этаже, в комнате, обрывавшейся на улицу, копошилась еле живая нищенка.

– Ты что тут делаешь? – буркнул он для порядка.

– Я жила здесь раньше, господин офицер. Прошу вас, можно я заберу кое-что из вещей? У меня одежды совсем не осталось.

– Ты здесь больше никого не видела?

– Нет, что вы, тут пусто…

Нищенка отвернулась. Скомкав какие-то тряпки в плотный бесформенный узел, она лихорадочно пыталась сунуть его в драную холщовую сумку, но он не лез.

Офицер был знаком с Каюмом много лет. А запомнятся ему теперь (он знал это точно) только последние мгновения – труп, кулем падающий на асфальт, огромная черная дыра между удивленных глаз… И эта нищенка, трясущимися руками вцепившаяся в свою котомку. Преодолевая гадливость, он походя пнул ее ногой пониже спины.

– Пошла отсюда.

Женщина кувырнулась, мгновенно вскочила на ноги и, прихватив узелок, опрометью бросилась к двери. Офицер длинно сплюнул, подошел к краю комнаты и покачал головой ожидавшим внизу охранникам: никого, мол.

Черное входное отверстие между глаз. Удивление: смерть пришла нежданно-негаданно, непонятно откуда… Нищенка, которая получила сапогом под зад. Он даже зажмурился от ненависти к самому себе: она не просто упала – она мягко перевернулась через голову и вскочила на ноги, как хорошая спортсменка. Сука!

Офицер опрометью бросился вниз по лестнице. Женщина еще копошилась там, в уцелевшем подъезде. Последним рывком он догнал ее и схватил за рукав:

– А ну стоять, мразь!

Она спокойно повернулась к нему, и он увидел близко ее глаза – холодные, совершенно осмысленные, незлые и без капли растерянности. Что-то стремительно метнулось ему в висок – он почувствовал боль, которая перетекла в глаз, и тот перестал видеть… А потом исчезла и боль, только досада на самого себя еще жила в сердце, пока оно билось, но это совсем ненадолго…

Воронов смотрел на фотоснимок трупа Каюма Сахова со смешанным чувством радости, тревоги и какой-то (он изрядно удивился этому) затаенной печали – Сахов был практически идеальным партнером в бизнесе. Теперь их связки больше не существовало.

Сергей Павлович Туровский сидел рядом на роскошном заднем сиденье громадного, как танк, «линкольна» и равнодушно глядел в окно. Они были отгорожены от шофера толстым стеклом, что рождало ассоциацию с большим аквариумом, где плавают ленивые рыбы с выпученными глазами.

– Ну и что? – спросил Воронов, возвращая фотографию.

Туровский отвернулся от окна.

– Знаете, Олег Германович, я далек от мысли, что вы моментально раскаетесь и зарыдаете у меня на плече. Поэтому давайте наш диалог двух глухих превратим в мой монолог. Это вас ни к чему не обязывает. – Воронов склонил голову набок, всем своим видом выражая вежливый интерес. – Я не веду речь о доказательствах – только о самом факте. Каюм Сахов был человеком, который находился с вами на контакте. Все шло хорошо, но цепочка оборвалась, как только вы оказались под следствием.

– Я еще жалобу, мент, на тебя не накатал…

– Мы же договорились, – укоризненно сказал Сергей Павлович. – Так вот. Вас выпустили, мне в высоких кабинетах настучали по башке. (Главный свидетель обвинения убит. Правда, преступник установлен, но что толку?) Каюм Сахов требовал от вас выполнения условий контракта, грозил расправой, ведь грозил, признайтесь! Сахова шлепнули, вы опять на коне и в белом. Только это ненадолго. Остались другие партнеры – звенья в вашей цепочке, и они пока не подозревают, что находятся на прицеле…

Глаза Воронова полыхнули дикой злобой.

– У кого на прицеле? – прошипел он. – Не у тебя ли?

– У меня, – подтвердил Туровский. – Я же обещал тогда, помните? Меня отстранили от дела. Практически я уволен из органов – с вашей подачи.

– Поздравляю, – процедил Воронов.

– Но зато теперь у меня развязаны руки. Здесь, – он похлопал по обычной картонной папке с завязками, – кое-какие материалы, точнее, их фрагменты. Копии, естественно. Чего мне стоило собрать этот материал – неважно. Скажу только, что добывал я его не совсем порядочными методами… Ну да Бог меня простит.

– Бог-то простит, – напряженно проговорил Олег Германович. – А родная контора?

– А при чем здесь контора? Ты ведь не понял, кретин, с кем связался. Ты обозвал меня ментом, думал, я обижусь. А я и в самом деле мент. Выбросить меня на помойку – можно. Не кормить, чтобы я сдох от голода – пожалуйста… Вот только переделать – не получится. Кишка тонка. – Туровский светски улыбнулся. – У меня в руках бомба против тебя.

– Дурак, – сказал Воронов, лениво листая папку. – Это не бомба – это смертный приговор… Ты уже умер.

– Нет. Жрец знает об этой бомбе. И теперь ты больше не заказчик. Не партнер. Ты – то самое слабое звено в цепочке.

Олег Германович спрятал запотевшие ладони и заставил себя усмехнуться:

– Все? Концерт окончен?

Сергей Павлович без возражений открыл дверцу машины.

– Подумай как следует. Время у тебя еще есть, хоть и мало. Жрец не оставляет свидетелей. И никто, кроме меня, тебя не защитит. Спи спокойно, дорогой товарищ.

И выскользнул наружу, будто его и не было.

Воронов листал папку, но мысли его были далеко. Понятно, что главная опасность таилась не в этих материалах, а в том, что Жрец с его извращенным умом уже списал его, Воронова, в расход. Но мент… Ему-то что за корысть? Ох, мама родная…

Сергей Павлович спокойно пересел в поджидавшие его «Жигули», за рулем которых находился Борис Анченко. Тот сунул ключ в замок зажигания и спросил:

– А нас не взорвут? Я такое видел в кино: поворачиваешь ключ – и бабах!

– Нет, – лаконично ответил Туровский. – Он меня теперь беречь будет.

Поверхность Шара была теплой на ощупь. Жрец держал на ней ладони, и перед его глазами крутилось цветное стереокино – встреча Воронова со следователем. (Тот проявил недюжинную изобретательность, чтобы ее никто не зафиксировал: долго висел на хвосте у «линкольна», прыгнул туда, что твой Тарзан, как только лимузин тормознул у светофора. Жрецу стало забавно.)

«Замечательно», – подумал он.

Через четыре дня в город прибывала делегация высоких гостей, визит которых, однако, широко не рекламировался. Это были партнеры Воронова – представители крупного банка-инвестора одной англоязычной страны. Жрец уже знал, где и когда будет проходить встреча. Гостиница «Ольви» (бывшая «Советская», года три назад купленная каким-то акционерным обществом и из клоповника превращенная в отель европейского класса). Банкетный зал на втором этаже. Мистер Алекс Кертон, исполнительный директор банка, Олег Германович Воронов – член мафии, Сергей Павлович Туровский – следователь по особо важным делам…

Они соберутся вместе. И тогда…

– Это задание сможешь выполнить только ты.

Аленка стояла перед ним, точно оловянный солдатик. Симпатичная девочка с копной темно-русых волос и светло-карими глазами.

– Там совершенная система охраны. Бывшие спецназовцы из элитных подразделений плюс кое-какие технические новшества. Они способны отразить атаку целого батальона. Единственная реальная возможность для акции – внутри здания, в банкетном зале. Это парадоксальный путь, они будут ждать нападения по маршруту кортежа… «Узкое место».

Несколько секунд Аленка внимательно разглядывала подробнейший план гостиницы.

– Там могут быть всего несколько телохранителей – при множестве мешающих факторов: освещение, колонны, столы, стулья плюс посторонние люди.

– Правильно. – Жрец был доволен. Мысли ученицы совпадали с его собственными. – Как ты представляешь себе путь проникновения?

– Горничная, официантка, переводчица. Переводчица, конечно, предпочтительнее, можно долго находиться в непосредственной близости к объектам, выбрать момент… Но это в том случае, если они не привезут переводчицу с собой.

– И они подумают точно так же, – сказал Жрец. – Значит, решено. Будешь официанткой. Учти, тебя обыщут с металлоискателем и детектором взрывчатки.

Она улыбнулась – впервые за время разговора.

– Значит, бомбу с наганом оставлю дома.

Он хмыкнул в ответ.

– А справишься? Телохранителей будет как минимум пять-шесть человек.

– Я постараюсь, – сказала Аленка, помолчала и неожиданно добавила: – Вы ничего от меня не утаили?

– С чего ты взяла?

– Не знаю. Ощущение. Вы что-то недоговариваете.

– Перестань, – махнул он рукой. – Все необходимые данные ты получила.

«Я не сказал ей про Туровского, – подумал Жрец. – Туровский, как и ее отец, активно занят ее поисками. Что ж, тем интереснее игра. Они ищут друг друга – и встретятся. Скоро…»