Мой бывший муж - Оливия Лейк

же сказала: иди.

– Ага, а потом окажется, что я жену на покер променял.

– Да иди уже! – топнула ногой, но глаза улыбались. Пойду, пожалуй, тогда. Мы с Игорем забиться хотели на его новейшую игровую херовину. В общем, мужские дела.

Я напряженно в карты смотрел, когда атмосфера в пафосном зале для карточных игр неуловимо загустела, наполнилась напряжением. Сексом запахло. Я оторвал взгляд, когда меня Игорь локтем толкнул, и на распахнутые королевские двери взглянул. Моя Мальвина перевоплотилась в роковую соблазнительницу, пришедшую прямо из другого мира. Нуар, страсть, секс. Невероятно откровенное алое платье со сногсшибательным разрезом практически до трусиков и два треугольника на тонких бретельках, едва прятавших соски. Густая белоснежная волна из крупных локонов, переброшенных на одно плечо, кровавые губы и жгучий взгляд в облаке пушистых ресниц. В брюках сто процентов стало тесно не только у меня, но женщина-то моя! Я ее ночью раздену и любить буду, пока пощады не попросит.

– Это еще что? – сквозь зубы выдохнул, когда жена, даже взглядом меня не удостоив, в высоком стуле у бара устроилась. И на нее смотрят все: и мужчины, и женщины. Возмутительно красивая и вызывающе сексуальная!

– Месье, банк повышают на тысячу, вы продолжаете?

– Я пас, – и карты сбросил. У меня тут жену какой-то лягушачий хрен кадрить пытается!

Я едва нашел стул и вклинился между ней и каким-то жутко манерным козлом.

– Пардон, месье…

– It's my wife! – буквально прорычал и на Мальвину посмотрел, лениво коктейль цедившую.

– Кать, ну что ты за сучка такая, с ума меня свести хочешь, а?

Она с недоумением повернулась, бровь тонкую вздернула:

– Откуда вы знаете мое имя?

Даже так…

– За эту информацию мне пришлось драться, но вы так прекрасны, что я готов сражаться с целой армией.

– И с моим мужем?

Я охренел. А я кто? Непривычно даже в игре допускать, что у Мальвины может быть другой Буратино.

– А где ваш муж? – и оглянулся нарочито демонстративно.

– Играет в покер.

– Если он предпочел карты вам, то он еба… идиот.

– Есть такое, да.

Вот зараза вредная!

– Катя, а давайте поднимемся ко мне…

Мне срочно нужно трахнуть ее. Моя женщина. И нехер на нее пялиться!

– Скучно, – она эротично прошлась по соломинке языком, и член отреагировал еще пуще! Хотя куда уже: и так, как флагшток, небо таранит. А Катя вместо того, чтобы пожалеть, улыбки обворожительные раздавала направо и налево.

– Тогда, может, потанцуем? – привлек ее внимание легким касание к шелковой коже плеча. Катя улыбнулась и распутала бесконечные ноги на высоких острых шпильках. Мы прошли в другой зал, где выступали музыканты и ужинали гости.

– Катя, – шепнул, спину поглаживая, – кажется, я вас люблю.

– Не быстро ли? – кокетничала она.

Я едва сдерживался, чтобы не запустить руку в разрез и не сдавить крепкие ягодицы.

– Давайте убежим?

– Куда? – удивилась она.

– На край света.

Я вывел свою королеву на палубу. Мы поднялись на самый вверх и прошли на карму. Днем здесь в шезлонгах у бассейна загорают, а сейчас только звезды над головой и прерывистое дыхание рядом. И глубокое-глубокое море…

– Катя… – я запустил руки под юбку и привлек к себе за ягодицы. – Я так люблю тебя… – губы податливые нашел… – Так хочу…

– Дим… – она вся прижалась ко мне, ногу закинула на пояс, потерлась о вздыбленный пах…

Черт! Я в реальности на свой член посмотрел и чуть не завыл от тоски. Кувалда просто, хоть гвозди забивай! А рядом только воспоминания.

– Ну, что, – сказал ему, – только ты и рука, как в школьные времена.

Ранним утром я улетел в Италию. Дядя Женя, который переехал во Флоренции и перевоплотился в Джованни, был лучшим ювелиром из всех мне известных. У него было свое производство, но для родни и друзей мог сам взять в руки инструмент. Ему поступали заказы от многих именитых людей Европы, и от известных ювелирных бутиков. И от меня порой. Мы не были связаны родственными узами, а «дядя» привычная приставка с детства. В свое время он буквально убежал из России, преследуемый режимом – делиться не хотел, – но окончательно с исторической родиной не порвал.

– Вадим! – дядя встретил и обнял меня. – Ты неожиданно! Путешествуешь с семьей или по мне соскучился? – смеялся он. – Белла, неси: ликер, канноли, кофе! – энергично жестикулировал руками. Чистокровный итальянец, не меньше!

– Какой кофе, Джованни! Ты время видел!

– Давай-давай!

– Я по делу, – ответил, когда спор между супругами закончился. – Мне нужно что-то уникальное. Невероятное, как моя Катя.

– Ох, и балуешь ты ее! Но мне это выгодно! – весело заметил дядя Женя. – А браслет как, понравился?

– Мы развелись, – сухо признался я. – А браслет… Так вышло, что он к другой женщине попал… – и головой покачал сокрушенно. – У меня такой пиздец в жизни…

– Белла! – крикнул дядя Женя. – Неси вино! Мое, крепленое!

Часа два я душу выворачивал и сверху красным густым поливал. Практически кровью. Потом дядя Женя начал эскизы набрасывать. Еще удивлялся, что у пьяного получилось лучше, чем у трезвого. Он сразу предупредил, что времени нужно много, я просил ускориться, чтобы к лету успеть. Вопрос цены не стоял.

Побрякушками моей вины не искупить, но хоть что-то. Если даже Катя не простит меня, будет знать, что на этом свете ее любит как минимум один несчастный мужчина, у которого, кроме денег, ничего нет…

Глава 34

Катя

В понедельник я собиралась на очень важную встречу и не скажу, что была спокойна. Меня трясло после пятницы, никакие выходные не помогли. Клуб, Вадим, моя откровенность. Эмоциональная. Очень. Его признания, просьбы, мольбы… Не знаю, искренние ли или всего лишь удобные. Но даже если честен был, если жалеет, страдает, любит еще – что это меняет?

От того, что Вадим раскаивается, наша любовь не воскреснет, а доверие не восстанет из мертвых. Нас прежних больше нет, хоть сколько будет звать меня Мальвиной. А новая я и он – совсем другие люди. Дважды в одну реку не входят, а другая может быть обжигающе ледяной и совсем тебе не близкой. Мы потеряли друг друга, и я не думаю, что мне нужно его искать. А Вадим… Пусть делает, что хочет. Люди должны быть ответственны за свои выборы. Я знала, что за мной есть грех: бываю резка и излишне категорична, что нужно прощать,