Лжеправители - Анна Корниенко

Последнюю точку в этом, как и во всех, собственно говоря, «делах» о лжекняжнах всея Руси поставила находка тел цесаревича Алексея и великой княжны Марии, а также генетическая экспертиза, проведенная в Англии и США.

Очередной лже-Анастасией стала Магдалена Верес. Подлинная биография этой самозванки известна чрезвычайно плохо. Вероятно, вместе со своим братом – Джозефом Вересом, разумеется «цесаревичем Алексеем Николаевичем», – она въехала в Соединенные Штаты во время (или после) Первой мировой войны.

В США, в штате Огайо, самозванка жила под фамилией Верес. Известно, что она страдала туберкулезом, от которого лечилась в течение трех лет. Магдалена так никогда и не вышла замуж, но занималась воспитанием троих детей младшего брата, которые, повзрослев, издали книгу «воспоминаний» очередной великой княжны.

Версия «чудесного спасения» из подвала Ипатьевского дома в исполнении Верес выглядит следующим образом: драгоценности, зашитые в ее платье, предохранили великую княжну от пуль, но штыки оставили на ее спине множество глубоких ран, от которых она потеряла сознание (какое «чудо» защитило цесаревича от пуль и штыков, вновь остается непонятным).

Тела членов царской семьи прикрыли простынями, после чего пьяная расстрельная команда вышла, позволив нескольким «друзьям», чьи имена брат и сестра Верес-Романовы предусмотрительно не назвали, и нескольким православным монахиням проникнуть внутрь (непонятно только, зачем бы им это делать?). «Друзья» были бы рады спасти еще кого-нибудь, но все остальные Романовы были к тому времени уже мертвы.

Расстрельная команда, продолжавшая водкой заливать полученный после казни психологический шок, спешила избавиться от тел, потому их и побросали в грузовик кое-как, не удосужившись даже пересчитать. Это позволило брату и сестре выиграть время.

В течение нескольких месяцев монахини ухаживали за спасенными императорскими детьми, после чего наконец Алексей и Анастасия достаточно окрепли для переезда. К тому же весть об их побеге просочилась во внешний мир (не иначе, как от «друзей», ведь больше не от кого), оставаться далее в монастыре стало небезопасно.

Некими тайными путями их переправили в Соединенные Штаты, куда они въехали вместе со своими доброжелателями обычным путем – через Нью-Йоркский остров Эллис. Католическая церковь, Соединенные Штаты и еще несколько стран, которые брат и сестра отказались назвать, якобы приняли участие в их судьбе.

«Анастасия» так никогда и не оправилась от перенесенного шока. Всю свою жизнь она страдала от разных болезней, во время лечения от туберкулеза ей приходилось прятаться от любопытных глаз. Она старалась даже не выходить лишний раз на улицу, чтобы не быть узнанной.

Впрочем, как уверяют ее весьма малочисленные приверженцы, несмотря на перенесенные страдания, «великая княжна» мало изменилась, а ее чарующая улыбка осталась прежней до конца дней, так что «не узнать» в ней Анастасию Романову было практически невозможно.

По правде говоря, сама Магдалена Верес никогда не заговаривала о своем прошлом и не упоминала своего «царского имени». Так называемые «претензии» всплыли уже после ее смерти, в рассказах племянников, уверявших, что их отец, Джозеф Верес признался им в том, кем на самом деле являлись они с сестрой. Как бы там ни было, сторонников у этой претендентки было и остается чрезвычайно мало.

Элеонора Альбертовна Крюгер. Именно она – та «Анастасия», которую, по мнению Благоя Эмануилова, подменила Анна Андерсон. В 1922 году болгарская деревня Габарево стала прибежищем небольшой группы беженцев из Советской России. Первыми в ней появились доктор Петр Александрович Алексеев, Матвей Павлович Колышев, Сергей Максимович Кузмич, а также Яков Симеонович Латвинов. Летом того же года в доме Алексеева поселилась некая таинственная русская женщина, назвавшаяся Норой Крюгер. Вскоре, впрочем, она стала выдавать себя за польку, точнее утверждать, что полькой была ее мать, а отцом – некий российский дворянин.

Бросалось в глаза, что на всех остальных, без исключения, членов русской диаспоры Элеонора смотрела сверху вниз (современники, знавшие лично членов императорской семьи, в один голос утверждали, что гордыня и высокомерие не были присущи никому из семьи Романовых), порой даже нанимала их жен уборщицами и кухарками. Почти сразу к Элеоноре присоединился молодой человек болезненного вида, назвавший себя Георгием (Жоржем) Жудиным. Тотчас стали распространяться слухи, что Георгий и Нора на самом деле брат и сестра. Сами они эти слухи не подтверждали, но и не опровергали.

Сразу после их появления в селе начали поговаривать, что новоприбывшие совсем не те, за кого себя выдают, и что Элеонора занимала в России очень высокое положение. Люди по природе своей склонны преувеличивать и видеть невероятное там, где его на самом деле нет. Любопытствующие обращали внимание на то, что Жорж был болен туберкулезом, и кто-то неожиданно вспомнил, что туберкулез по своим симптомам несколько напоминает гемофилию, которой, как известно, страдал наследник престола (хотя на самом деле это не так).

Не желая привлекать к себе внимания, Нора вышла замуж за Алексеева, но, по всей видимости, фиктивно. Как свидетельствовали очевидцы, Элеонора до конца своих дней продолжала вести себя с мужем как со слугой. Кстати, она, по свидетельству современников, курила табак и употребляла опиум.

Георгий же вообще всячески избегал соседей и предпочитал в одиночку время от времени прогуливаться по селу. Он умер в 1930 году от туберкулеза и был похоронен там же, в деревне Габарево. Нора преданно ухаживала за его могилой. До конца жизни она жила в Габарево, работая учительницей в местной школе и суфлершей в театре. Умерла Элеонора в 1954 году и была похоронена рядом с могилой предполагаемого брата.

Поскольку Элеонора довольно много рассказывала о себе, избегая только одного – называть имя, которое носила в России, болгарский исследователь Благой Эмануилов и пришел к выводу, что вся эта история подозрительно напоминает историю Анастасии Николаевны Романовой.

К концу своей жизни Нора и сама «вспоминала», как слуги купали ее в золотом корыте, причесывали и одевали. Рассказывала она и о собственной комнате в императорском дворце, и о своих детских рисунках, развешанных по стенам (как нам известно из показаний царских приближенных, личной комнаты у княжны не было – она делила ее с сестрой, а купались дети совсем не в золотой ванне).

Кроме всего прочего, существует еще одна интересная деталь. В начале 1950-х годов в болгарском черноморском городе Балчик некий русский белогвардеец, описывая в подробностях жизнь расстрелянной императорской семьи, упоминал Нору и Жоржа из Габарево. Этот белогвардеец якобы рассказывал, что Николай II лично приказал ему вывести из дворца Анастасию и Алексея и при первой возможности выехать с ними из России. После долгих скитаний все трое сумели добраться до Одессы и сесть на пароход, направлявшийся в Турцию. Но в последний момент их успела настигнуть погоня, и Анастасия была ранена красноармейцами, открывшими огонь по кораблю.

С грехом пополам беглецам удалось добраться до турецкого города Текердаг, затем они якобы остановились в деревне Габарево, недалеко от болгарского города Казанлык. Гораздо позднее в прессе было названо и имя этого загадочного спасителя – Петр Замяткин.

Значительно позднее, уже после смерти претендентки, еще один русский из города Чирпан якобы уверял при свидетелях, что в село Габарево должны наведаться таинственные особы из России, чтобы поклониться «святым для них могилам». Но этот «русский» скоропостижно скончался, не успев назвать настоящих имен тех, кто был в этих могилах погребен.

Одна из жительниц Габарево, Крыстина Чомакова, вспоминала, что Элеонора преподавала им французский, английский языки и латынь, рисовала и изготавливала костюмы и декорации к театральным постановкам, была гримершей и суфлершей в местном театре, хотя голос у нее был глухим и гнусавым, так как пуля повредила ее голосовые связки.

По данным радио Болгарии, в 1995 году, когда тела претендентов были эксгумированы, на груди у обоих обнаружили иконы Христа-Спасителя, полагавшиеся только высшим представителям русской аристократии. Но разве это что-то доказывает?..

Часто также указывают на то, что сам факт погребения Элеоноры и Георгия по соседству должен был свидетельствовать об их близком родстве. Однако здравый смысл подсказывает, что если кому-то выгодно или просто очень хочется считать болгарскую пару детьми российского императора, создать подобные «особые приметы» аристократизма и родства ему не составит вообще никакого труда.

Некоторые доказательства к тому же носят просто курьезный характер. Так, утверждают, что Нора любила собак и постоянно держала их в доме (Анастасия также до конца не расставалась с любимым песиком). Кроме того, одна из собак носила кличку Марон, совершенно не характерную для Болгарии. Жаждущие видеть в претендентке великую российскую княжну сумели даже «расшифровать» написанную Элеонорой цветочную композицию. Было решено, что мак на ней символизирует Марию Николаевну, цветок дикого овса – Ольгу, горечавка – Татьяну, а василек – ну разумеется, цесаревича Алексея. И, наконец, ромашка – все семейство Романовых.